Алмаз Времени. Том I. Скитания - Мария Токарева
Цепочка новых следов напоминала отметины от когтей гигантских воронов. Да, именно их: Вороны Отчаяния – титул и облик элитной гвардии короля асуров. Риппер прекрасно знал, каким существам принадлежат эти следы.
Ванесса же только поморщилась, но не выказала опасений. Она не боялась встречи с чем-то сверхъестественным в отличие от ее покойного брата-главаря, который при жизни не щадил и не опасался гнева людей и джиннов, но зато страшился призраков, духов и прочих сил, в сражении с которыми не помогли бы два верных револьвера. Ванесса же с детства привыкла бояться только людей, быть может, из-за того, что до недавних пор не встречалась с асурами и прочими не поддающимися объяснению созданиями.
– Гриф, долго еще? – спрашивала Ванесса.
– Не торопись, – хмуро отвечал ей Риппер. – Туда, куда мы идем, невозможно попасть вовремя.
– Но мы же торопимся за свитками, – напомнила Ванесса.
«Да, за моим в том числе», – подумал Риппер и ничего не ответил, только поправил шляпу.
Солнце в зените стекало жгучими ручьями, пыльным морем расстилалась выгоревшая степь, с каждым часом пути все больше превращавшаяся в пустыню. На многие мили вокруг не виднелось человеческого жилья, вскоре перестали встречаться даже птицы и ящерицы. Только лошади всхрапывали под седлами, взрезая жесткую степную почву подковами. И два всадника торопились в Бенаам. В проклятый мир-ловушку.
Они почти не разговаривали, пыль мешала. Да и знали все без слов – цель своего путешествия и направление. А исход не ведал даже Сумеречный Эльф.
Всадники молчали словами, а говорили действиями, лишь изредка уславливались, что кому делать во время ночных стоянок, когда среди гигантских кактусов витал заунывный вой койотов. Но вскоре исчезли и они. Мертвая зона напитывалась тишиной, сам воздух сквозил дымным безмолвием.
«Зачем я веду тебя в Бенаам? Словно бросаю снежок в костер, – думал порой Риппер, украдкой рассматривая на привалах Ванессу из-под своей широкополой шляпы. – Но выбора у меня нет. И ты сама желаешь идти. Но ты уже устала. Очень устала от такой жизни, даже если не признаешь этого».
Ванесса не могла знать всей правды о пункте назначения, только предполагала, листая в детстве книжки с картинками – про мир Бенаам в мире Большого Дерева складывали страшные легенды, искаженные и неправдивые.
Она смутно припоминала, что лет до трех жила в каком-то прекрасном доме с белыми стенами, где и листала книжки. Там не было пыли, и мама вычесывала любой песок из вьющихся крупными кольцами детских волос. Лица сохранись смутными образами, зато Ванесса помнила, как чья-то рука с гребнем проводила мягко по волосам. Вот и все. И она называла этот образ мамой, но только Гриф Риппер знал, что значилось в самом начале свитка с красным ободком. Но он бы не сказал, да Ванесса и не желала спрашивать: даже если все туманные воспоминания были иллюзией, где-то в глубине души они согревали. Такая мягкая рука, такой жесткий гребень. И никакой пыли, и никакого топота лошадей.
А что было потом? Потом пришел горячий степной ветер, и с тех пор пыль сопровождала ее всю жизнь. Казалось, она испробовала все привкусы этой пыли. У обычной пыли их много, много знаков она несет, много домыслов. Порой она безвкусна, как высушенная душа, порой утомлена коротким дождем, но чаще избита солнцем. А порой пропитана кровью, что орошает ее тяжелыми вязкими каплями. Привкус такой пыли Ванесса узнала рано, наверное, слишком рано.
«Почему я не вмешался раньше? Если знал, что мы связаны. Почему не уберег тебя от этого кровавого ветра?» – с сожалением спрашивал себя Риппер. Но думы под полями шляпы роились недолго, являясь нечетким контуром вьющихся от зноя иссушенных деревьев в нестройном воздухе.
– Ну, что тут? – окликнула Ванесса, когда Гриф в очередной раз спешился, чтобы проверить отметины на песке, которые уже давно не напоминали следы известных науке зверей.
Вокруг царила лишь мертвая пустошь. Последние две ночевки не сопровождались ни воем койотов, ни криками орлов. А вкус пыли отдавал вулканическим пеплом.
Любая девушка давно оробела бы, да и не только девушка – любой отважный ковбой. Но не Ванесса. Она слишком желала отомстить за тот день, когда привкус крови в пыли ознаменовал гибель ее брата. И она знала, что Гриф Риппер помешает ей уничтожить Аманду Вессон. Она понимала, что, преодолев испытания в Бенааме, они станут врагами. Но как же не хотелось терять друг друга!
– Да ничего, – безнадежно вздохнул Гриф.
– Десять револьверов мне в глотку, как же это достало. Твое «ничего», – фыркнула Ванесса.
– Попрошу не выражаться, – отозвался Риппер, пытаясь воспитывать ее.
Ее, его свиток с красным ободком, такой короткий, изящный и нелепый. А она как будто дразнила, делая вид, что ей совершенно не страшно, делая вид, что визит в Бенаам дело-то совсем обычное.
Наставал последний день путешествия. Гриф Риппер уже чувствовал колыхание белых линий: они скрипели, как натянутые канаты. И в колебании сияющих нитей сначала появились кровавые жилки, а потом и вовсе черные пятна. Приближался разрыв, портал.
– Револьверы пригодятся? – мрачно интересовалась Ванесса.
– Не тебе, – твердо, но без пренебрежения говорил Риппер, а в голове пролистывал страницы до конца, до конца ее свитка – нет, не так уж мало пустого места на прозрачном полотне.
Вот только безвременная гибель обрывала строчки. Он знал об этом с самого начала. Но теперь уже не представлял, как останется в одиночестве. Неужели в мире Банаам?
– Что значит – не мне? – возмущалась Ванесса, проверяя свое оружие.
– Поглядим, кто будет у врат, – скрипучим голосом пространно отзывался Риппер.
Возможно, там их обоих ждала безвременная гибель. И осталась бы только память о последнем из первых, о пропавшем победителе Змея. А о Ванессе ничего бы не осталось, лишь короткая людская молва. Нет, они не имели права проиграть, даже если шансов на благополучный исход в логове врага почти не оставалось. Их обоих вело непреодолимое упрямство, восстававшее против жестокой воли пустыни.
Лошади всхрапывали, недовольно трясли гривами: чем дальше двигались всадники, тем больше пугались животные. И только два человека непоколебимо шли вперед, и только два человека с разными вкусами пыли на зубах – месть и жертва. Жертва и месть.
«Не успокоиться в мире среди хаоса. Куда тебя несет, старик? Ты ведь изранен, а они сильны. Зачем ты взял с собой этот свиток? Постой, постой, не говори. Я снова молодой, я сильней. Зачем я свиток взял? Не знаю, но здесь все о ней, пока она со мной», – слышал голос в своей голове Риппер. И
