Восхождение к власти: Противостояние - Степан Витальевич Кирнос
– Эта часть южных Балкан прекрасна. – Прозвучали слова, прерываемые мелодичным звучанием прибоя.
– Поэтому, тут, некогда и зародилось развитое искусство. Цивилизация, существующая рядом с таким прекрасным местом, не могла не выразить его в более примитивном виде, чем получилось.
– Слишком холодно говорите, для таких высоких слов и высоком искусстве. – Тут же прозвучали слова, исполненные подолом.
Целая делегация поднималась по возвышенностям Аттики, идя по точному маршруту, ведущему высоко в холмы.
Первый из них – в своём привычном камзоле, с невозмутимым взглядом на мир и «железными» чувствами. Второй, тут же шёл за ним, по виду, выполняя роль смуглого охранника, с карими очами, в изысканной золотой броне и длинным, лазурно сияющим, широким мечом за спиной, шёл «Хранитель Стамбула», как представитель интересов Султаната. Третья шагала прекрасная дама, выбравшая совсем не пляжный наряд. Надев высокие сапоги под чёрные тканевые штаны, девушка с выразительным рыжим волосом, на торс определила прилегающую коричневую кожаную куртку под кофту. Четвёртым в этой группе шагал человек, выбравший одежду, больше подходящую под моду века девятнадцатого. Ботинки укрывались серыми штанами, под которые уходила белая рубашка, на которую ложился бесцветный жилет. И всё это дело покрывалось прекрасным тканевым пальто. И пятый человек – редко снимающий военную форму мужчина, ибо живёт он только одной войной. Но не сегодня. Грубые, как его душа, штаны едва прикрывали мощные ботинки. На торсе улеглась кофта, с длинным рукавом и воротником.
Данте Валерон, Калья де Леру, Хранитель Стамбула, Сантьяго Морс и Тит Флоренций… пятеро тех, кто завершит эту игру. Пятёрка «Вершителей» или как бы назвали их в «Римском Куриате» – «Империал-Рояль» – коронное собрание карт, выше всех по масти и способное окончить игру в пользу того, кто ими владеет. Масти карт и номинал не менялись с тех самых пор, как их установил Первый Канцлер – «Пиковый король», «Бубновая дама», «Трефовый валет», «Червовая» и «Крестовая десятки».
Сам Данте думал о таком раскладе слишком долго, и его яро удивило такое мистическое совпадение и осмысление того, что всё это лишь игра с одной сутью – кто кого опередит в действиях.
– Зачем вы вообще решились с ним встретиться в этом месте? Почему не в роскошном Риме, который мы вчера чуть-чуть потрепали?
– Он часто так много говорит?
Данте, было, хотел улыбнуться, но чувство ответственности и не способность этого сделать придавили тяжёлым молотом, банально не два этого сделать.
– Да, господин «Хранитель Стамбула». – Ледяным голосом дал ответ Магистр, взбираясь вверх в холмы. – Он всегда так часто и язвительно говорит. Проще привыкнуть к этому, чем бесконечно возмущаться.
– А мой вопрос? Господин Магистр, я не настаиваю на ответе, но всё-таки?
– Ох, Морс, – только губы шевелились у Данте, он хотел мимикой выразить негодования от наглости требовательности, но эмоций не было для этого, – мы должны именно сейчас встретиться и закончить это всё. Мы не сможем выдержать долгую и полномасштабную войну.
– Не думал, что всё так быстро закончится. – Чуть с нотками некой печали выговорил Сантьяго, перешагивая булыжник. – Всё так хорошо развивалось. Мы взяли половину Автократорства и Рим вчера хорошенько лихорадило. Не помню, чтобы кто-то в истории добивался таких успехов.
– Бутафория и ничего больше. Нечестная война, где полно фальши и обмана. – Словно обвиняя, высказался «Хранитель Стамбула», тяжело шевеля своими механическими доспехами.
– Но согласитесь, наши «роботы» сделали вчера фурор в Риме. Жалко только, что мы половину быстро свернули, а другую половину рассеяли по Риму. Какое бы представление получилось с их участием.
– Я себя чувствую паршиво после вчерашнего. – С дрожащим голосом, как бы сказал Магистр «излишне эмоционально», вмешалась в общий диалог Калья. – И причём не как бутафорный символ несуществующей революции, а как проклятый знак, во имя которого вчера сотни тысяч пошли на смерть. Я никогда в жизни не видела, чтобы люди так верили лжи, пускай даже которая обличает другую ложь.
– Без этого хода, Архиканцлер до сих пор бы верил, что революция далеко от него. Так мы ему показали близость и материальность эфемерного несуществующего ужаса. Заставили его поверить в то, чего не может быть априори. Теперь он просто верит, что мятежники могут поджидать его в спальне. Эти люди были ресурсом, используя который мы сможем предотвратить ещё большие жертвы. Малой кровью, мы откупились от целого океана.
Практичность, бессердечность, расчётливость и безумно рациональное мышление Данте приводили девушку в состояние внутреннего ступора. Для Кальи такой монолит хладнокровия казался античеловечным. Она даже не понимала, как так можно думать, попирая самое важное, что дано людям – их жизнь.
– Мы убили тогда тысячи человек! – воскликнула Калья. – Во имя меня и с моим именем на устах они пошли на верную смерть. Простые, обычные люди, желавшие справедливости попали на пули полиции и армии! Это преступление! Мне просто паршиво от того, что моё имя произносили, захлёбываясь кровью.
– Это не более чем необходимость. Теперь Рафаэль готов сделать всё, ради того, чтобы сохранить свою жалкую жизнь.
Слова Магистра суть которых – бессердечие, вкупе с его тембром, полным безжизненности, наводили ужас во сто крат душераздирающий, нежели это было сказано в полыхании эмоции и огне безумия. Теперь при ощущении близости к Данте души всех, кто шёл рядом с ним, холоднели.
– Я не могу так думать. Слишком… бесчувственно.
– «В будущем мире, где правят идеи и идеологии, для свободных чувств, вне торжествующих «правд», не будет места, ибо они станут попирать установившийся порядок и фундаментальные истины в них». – Данте чуть примолк, явно капаясь в памяти, и через пару секунд продолжил говорить. – Таковы слова Сарагона Мальтийского о…
– О чём?
– О будущем, которое стало нашим настоящим. И как оказалось, «Чёрный Оракул» оказался прав и с его словами я соглашусь.
– Столько жертв. Словно мы оказались на бойне.
– Госпожа Калья де Леру, – по странному официально начал Данте – эта игра длится слишком долго. Сегодня настала пора её закончить, поставить точку в финальной партии. Либо мы победим, либо нас раздавят.
Путь все продолжили в тишине, «насладившись» и этим разговором, медленно перебирая ногами по гравистой дороге. Проходя по дорожкам через холмы, делегация взбиралась всё выше и выше, а Магистр тем временем лихорадочно мотал головой из стороны сторону, словно замечая того, чего нет вокруг, как при галлюцинации.
– Почему так высоко? Почему не в Риме, господин Магистр Данте? Вы так и не ответили на вопрос.
Валерон ничего не ответил в эту секунду, так как всё его внимание устремилось в иную сторону, направившись направо от его плеча.
– Господин Магистр?
– Что, Морс? Вы что-то спрашивали?
Никто
