Марина Клингенберг - Проклятия Градерона
Эксентар беспомощно огляделся, ища поддержки у окружающего мира, и увидел, как к калитке с другой стороны подошел мальчик.
– О! – сказал он. – Вот к кому вы так торопились?
– А? – Лейан с недоуменным видом оглянулась. – Демиан! – она улыбнулась и открыла калитку. – Привет.
Демиан не ответил. Он смотрел на Эксентара широко распахнутыми глазами, полными непонимания и страха. Управляющий библиотекой почувствовал нечто неладное и уже хотел от греха подальше обратиться в бегство, но не успел. Демиан, неотрывно глядя ему в глаза, прошептал:
– Повелитель Руэдейрхи?..
Лейан вздрогнула, как от удара, и оторопело посмотрела на враз помрачневшего Эксентара.
Балиан спал очень долго и крепко. Только один раз приоткрыл глаза, почувствовав, как кто-то осторожно коснулся ссадины на его лбу. В полусне он подумал, что это градеронец Рагерттрад – он привел Кристиана и с кислой миной осмотрел их с Юаном, невзирая на сопротивление со стороны Балиана, который голосил, что не нужна ему помощь от «всяких закатных козлов». Градеронец на это мрачно сказал, что удел целителя – лечить даже «таких придурков, как рассветные». Балиана такое суждение, как ни странно, вполне устроило: приятно было иметь дело с человеком, который имеет схожее, пусть и обратное, мировоззрение. Так что он позволил осмотреть себя и даже поблагодарил Рагерттрада. Тот на это только недовольно хмыкнул. Проклятий, как ни странно, на братьях не оказалось – должно быть, потому, что они не пытались завладеть сокровищами и, в общем и целом, находились на запретной территории не так долго, если сравнивать с Кристианом. Но риск был очень велик. Помимо несколько отрешенного психического состояния, у Балиана и Юана оказалось множество внутренних повреждений, почти незаметных внешне. Организм просто не выдерживал долгого нахождения в проклятых горах и постепенно разрушал сам себя. Однако Рагерттраду удалось привести все в относительный порядок. С Кристианом дела обстояли гораздо хуже, хоть и он избежал проклятий. Но, благодаря его выносливости и целительной силе Рагерттрада, за его жизнь можно было не опасаться.
Балиану очень четко запомнился синеватый свет, который полыхал перед его глазами, и только проснувшись через много часов, он сообразил, что Рагерттрад давно ушел, еще до того, как уснул Юан. Но ссадина на лбу исчезла, да и боль прекратилась: значит, ему не приснилось.
Вставать не хотелось – Балиан слишком долго спал и теперь с трудом возвращался в реальный мир. Устроившись поудобнее (Юан спал, прижавшись к нему, и Балиан старался не потревожить его), он лениво оглядел комнату на предмет подсказок о том, что произошло, пока они отдыхали. Но вместо намеков нашелся ответ. За столом, уронив голову на руки, сидела Сату Рейта. Балиан с опаской прислушался – неужели плачет? Нет, в комнате царила полная тишина, разрушаемая лишь мерным дыханием спящих.
Рейта, будто почувствовав, что на нее смотрят, опустила руки и глубоко вздохнула. Ее лицо было печальным и очень усталым – видно было, что она порядком изнервничалась. Неужели она настолько любит Кристиана, – с некоторой досадой подумал Балиан, наблюдая за тем, как она подходит к его старшему брату, спящему в кресле, и осторожно берет его за руку. Ему стало обидно. Это была ревность, но ревность особенная, направленная не на кого-то конкретного, а на несправедливую судьбу, которая лишила его Розетты и целых десяти лет счастливой жизни с ней. Да, может, им было бы непросто, ведь она была жительницей Дилана, но она так хотела оказаться в Этериоле, рядом с ним, и все почти получилось…
Чувства, захлестнувшие Балиана на запретной территории, так и не оставили его. Всю сознательную жизнь он боролся с реальными противниками, бесстрашно одолевал их мечом и почти всегда выходил победителем. Все печали в его сознании быстро превращались в злость, поэтому он не мог представить точно, каково это – грустить. Даже когда буквально у него на руках умерла их с Кристианом и Юаном мать, он, восьмилетний мальчишка, мог только злиться. Сначала на нее – за то, что она так бесчеловечно поступила, оставив их одних, а после – на болезнь, забравшую ее жизнь. Потом умер отец, и Балиан снова злился. Затем он узнал о Розетте… Но это было не печалью, а горем, окутавшим все его существо. О нем можно было забыть, позволить ему глодать себя изнутри, сознательно загнать его куда-нибудь подальше, чтобы дать себе больше времени на попытку к смирению.
Но сейчас все было совсем по-другому, и Балиан не знал, как бороться с этими чувствами. Они отравляли его и заставляли желать исчезнуть из этого мира, где он ощущал себя лишним. Балиан знал, как любят его братья и как ценят Гволкхмэй и Тристан, но от неприятных мыслей отделаться не мог. До того, как он отправился в горы, это было как-то приглушенно, не столь явно. Однако теперь все изменилось. И, наблюдая за тем, как Кристиан просыпается и ласково отвечает на прикосновение Рейты, Балиану захотелось забраться куда-нибудь в глухое, безлюдное место, только не в горы; туда, где противоречивые голоса не вливаются в голову, а, наоборот, уходят. Посидеть в таком месте несколько дней и решить, исчезать ему или нет.
Балиан резко сел на кровати, совершенно забыв о Юане. Брат тихо ойкнул и сполз на подушку.
– Ты чего? – сонно пробормотал он.
– Извини, – коротко бросил Балиан без особого раскаяния.
– Злой какой, – пробурчал Юан, снова укутываясь в одеяло.
Балиан передернул плечами. Так как он не знал, чем себя успокоить и как вернуть себя в прежнее боевое настроение, у него не было иного выхода, кроме как снова разозлиться.
– Как вы? – Кристиан, услышав их, поднялся на ноги.
– Уж ты бы сидел! – огрызнулся Балиан. – Нормально мы. Да? – зыркнул он на Юана.
– Ну, да, – сонно пролепетал Юан. – А мы где вообще? Где Арес?
– Ареса ему! – возмутился Балиан. – Дался он тебе. Надоел.
– Арес ушел, – сказала Рейта. – Он же был здесь только потому, что нельзя вас одних оставлять… Знаете же, правила…
– Неправда, – надулся Юан. – Он очень за меня волновался. – Он подумал и добавил: – Даже если сам об этом не знает.
Кристиан и Рейта рассмеялись, и Балиан тоже не сдержал улыбки.
Перебросившись несколькими фразами, братья выяснили, что с ними все более или менее в норме, и беспокоиться за жизни друг друга после опасного приключения не следует. Рейта принесла им еды, и во время позднего обеда Кристиан рассказал им, как и почему он отправился в горы один, без предупреждения. Балиан и Юан единодушно его обругали и пригрозили страшной расправой в случае повторения подобного. Сами они поведали Кристиану и Рейте о том, как Демиан нашел карту. Юан хотел показать ее, но выяснилось, что ее нет.
– Арес, наверное, забрал, – сказала Рейта.
– Вот гад! – треснул кулаком по столу Балиан.
– Да ладно, – улыбнулся Юан. – Это же просто копия. К тому же, это принадлежит им. По идее, она вообще у нас не должна быть. Ну и мы в долгу у Ареса… За кольцо.
Он рассказал, как Арес дал ему кольцо, которое потом рассыпалось в прах. На Рейту это особенного впечатления не произвело, но она сказала:
– Большое счастье, что он дал вам его, и что вы так сделали. Думаю, пока Кристиан был там, в снегах… – она побледнела так, что даже Балиану стало не по себе, но сдержалась и продолжила ровным голосом: – Думаю, на нем было не одно проклятие. Если не трогать сокровищ, они не действуют в полную силу, но столько проклятий в одном месте питают друг друга и рождают новые, уже не имеющие отношения к сокровищам. Странно, что для вас это прошло более или менее бесследно… Возможно, потому, что вы держали Ключ. Сложно сказать. Кольца, которые были у Кристиана, скорее всего, впитали все, что можно, и просто не выдержали. Запретная территория… Когда создавались эти сокровища, никто о таком месте и помыслить не мог. Очень жаль, конечно. Думаю, то кольцо могло бы помочь тебе, Балиан, – она мельком взглянула на его руку, покрытую тонкой голубоватой коркой.
– Через Врата пройду. Проблем сколько, – пожал плечами Балиан. – Умная какая! Надо было тебя туда отправить. Все знаешь.
– Балиан! – одернул его Кристиан.
– Ничего страшного, – улыбнулась Рейта. – Смысл в этом есть, я много знаю о проклятиях. Но так долго, как вы, я там не протяну – слишком слаба. Рагерттрад сказал, что ему пришлось порядком вас подлечить.
– Это точно! – воскликнул Юан. – Вот кто тебе, значит, все рассказал. Послушай, а ты случайно не знаешь, откуда в Эндерглиде взялась карта запретной территории?
– Мне неприятно вам об этом говорить, – Рейта потупила взгляд, – но у нас ходит слух, что к исчезновению карт был причастен Розенгельд.
Балиан хмыкнул. Ему во всех красках вспомнился отец, Максимилиан Розенгельд, который, наворотив шороху в Этериоле, сбежал в Дилан, прихватив с собой магический золотой пергамент, а потом стянул у бунтующих градеронцев золотое перо.
