Андрей Круз - Я еду домой!

Ладно, чем еще можно заняться? Времени у меня много, очень много. Вернулся к разбору новооприобетенного имущества, смирившись с тем, что надо сидеть аж до завтра тихо как мышь, и тем, что любая активность неуместна.

25 марта, воскресенье, вечер. Округ Юма, Аризона, США.

Потянуло гарью, резко и сильно. Выглянул в окно и выматерился от души — дом, посещенный наемниками, горел. Разгорался с дальнего от меня конца, жарко и дымно. Не знаю, они ли что-то оставили, или сам загорелся, но радости с этого было мало. Еще с утра поднялся заметный ветер из пустыни, который так и не стих, и искры летели почти горизонтально. Как бы большому пожару не случиться, он меня точно отсюда выживет. Дома здесь горят как картон, без всяких проблем.

На улице мертвяков не прибавилось, а труп полицейского исчез, утащили. Что делать будем? Ждать развития событий? Может и не пойдет пожар гулять по всему кварталу? А если пойдет, то что делать мне в таком случае? Если подожмет, то я не успею стащить все вниз, к кабриолету, и тогда все с таким риском обретенное имущество просто сгорит. И зачем тогда все это было нужно? Мог бы с товарищами в лагере сидеть и холодное пиво пить, благо его целый штабель в наличии.

Упаковать удалось все "на три ходки", примерно. «Жертву» приносить не стал, все равно сгорит вместе с домом, не принеся никакой пользы хозяину, и как следствие — мне удачи. Лучше потом придумаю, на какое благое дело это все употребить.

Так, а что делается в доме? Расслабившись, я никуда не заглядывал и не прислушивался ни к чему, своими делами занимался. Нет, ждать нельзя, надо хотя бы утащить все барахло в гараж, запихать в «кабрик», после чего можно уже думать, что дальше делать. Только вот тащить все придется опять через гостиную. Плохо.

Приоткрыл люк и увидел снизу лишь пустой коридор. Мертвяк, что здесь ошивался, наверняка перекусить пошел на лестницу, я даже отсюда возню слышу. Сколько их там могло собраться? Гадство, еще за спиной у меня две комнаты остаются, как бы там кто-то не скрылся. А что делать? А ничего.

Столкнул вниз разложившуюся со скрипом стремянку и вытащил «таурус» из кобуры — с ним поповоротистей пока будет. Но никто не появился. Взял одну сумку за ручки, свесился с ней вниз, и раскачав, бросил на пол. Она глухо бухнула в затянутый ковролином пол, но на шум опять никто не появился. Но они здесь, точно здесь, мне их слышно. Вторую сумку, туда же. Снова шум, но никуда не денешься. Зато сижу безопасно, кинется кто-то, а я еще наверху. Но никто не кинулся и позже, когда я сбрасывал вниз чехлы с винтовками. Затем сам спустился, прыжком, упал на колено, сразу хватая дробовик. И на этот раз вовремя — из-за поворота на лестницу вышел мертвец, измазанный кровью до самых глаз. Тот самый, с каким я из люка здоровался. Даже не вышел, скорее выбежал, повернулся ко мне резко, присел, готовясь к рывку, и попал под выстрел в лицо.

Стегнуло по ушам, окровавленное лицо мертвяка превратилось в месиво, и он отлетел назад. И сразу за ним сунулся второй, но не рывком — просто выглянул из-за поворота, стоя на карачках. Тоже вся харя в крови, одного глаза с половиной лица не хватает, гниющие лохмы мяса свисают вниз. Убраться от выстрела он не успел, но попытался. Так и упал на верхней ступеньке, загадив все вывалившимися из черепной коробки мозгами. Гадство. Противно.

Частые легкие шаги сзади, заставившие меня заорать матерно и подскочить на месте. Мертвая девчонка, подросток, в одной кроссовке и в трусиках от купальника, выскочила откуда-то из пустых спален. Тощая, мелкая, с пятнами тления на маленькой груди и с искусанными руками. Лицо… нет, морда, вся в запекшейся крови, крашеные волосы висят космами, волна вони от нее.

Проспал, кретин! Меня спасла лишь куча сумок, что я сбросил сверху. Мертвая девка перед ними тормознула на лишнюю секунду, и эта секунда меня и спасла. Не будь ее — грызла бы она уже меня, кинувшись сзади. У меня аж кожу на затылке от ужаса свело. Все это мелькнуло в голове чередой картинок, но руки сработали сами — сначала я двинул ее в лоб прикладом, так, что она назад отлетела, а затем «Бенелли» плюнул картечью, снося верх головы у мертвячки, разбрызгивая его по стенам. И дальше я сам прыжком махнул через мешки, повернулся в одну сторону, другую, заглянул в спальню, из которой она вышла. Никого. И в нее и забежал — теперь никто сзади не подойдет.

Патроны из подсумка, один за другим в магазин, принимающий их с сытым металлическим звуком. Есть, доснарядил, навел на дверь. Можете надо мной смеяться, но девка сидела в засаде. Может и совпадение конечно, но я в него не верю. Обычной жратвы, «мертвечатины», у нее на лестнице и внизу целый запас, а она паслась в коридоре. И когда я зашебуршился — спряталась. Вот так. Вот мы и дожили до засадной тактики охоты. Кранты нам, грешным. Хотя… поборемся еще. Покувыркаемся.

Дымом тянуло все сильнее, и я выглянул в окно спальни. Дом разгорелся, занялись сухие кусты живой изгороди. Их тут поливать было принято, иначе откуда кустам взяться, а насчет поливать облом. И они теперь как сухая солома горят. До того, как соседний дом загорится, минуты остались, как я думаю.

И два мертвяка от огня уходят резво, причем один подпалился — бок обуглен и дымится. И хоть бы хны ему, тварюге неживой. Ненавижу. Потому что боюсь до усрачки.

Нет, ходить взад-вперед нельзя, не до того. Раз пройду, второй, и дохожусь до неприятностей. Надо все разом утаскивать и запираться в гараже. Что-то на улице оживленно становится, а дойдет до стрельбы, и станет еще веселей. Так, что делать? Тут не столько в весе проблема, здесь и пятидесяти килограмм не наберется, сколько в размерах. Никак все эти сумки на себя не навесишь, да еще так, чтобы в двери пролезать и отбиваться можно было.

Я беспомощно посмотрел на кучу сумок, и вдруг меня осенило. Открыл верхнюю, достал из нее тактический ремень из зеленой синтетики, что для винтовки предназначен, и обхватил им ручки всех чехлов и сумок. Получилось что-то вроде вязанки мешков на веревочке. Потянул — не тяжело, в общем, и это по ковровому покрытию. Лестница и пол на первом этаже ламинатные, скользкие, поедет без всяких проблем.

Тогда разведка по маршруту выдвижения, без нее никак. Тихо-тихо к лестнице, откуда хруст слышится. По коридору, ружье у плеча, к повороту, так, чтобы в смердящие кровавые лужи не влезть… шаг в сторону, боком, ствол сразу на площадку ниже.

— Твою мать… — прошептал я.

Возле трупа «однорукого», убито мной во время отступления на чердак, пристроились две дохлые собаки. Не знаю как понял, что дохлые, а не бродячие, но уяснил себе это сразу, без всякого сомнения. А еще одна, трехногая, вместо передней лапы голая кость торчит наполовину. И ребра светятся из выжранного бока, грызет щиколотку второго мертвеца, которого я пару минут назад завалил. Активно грызет, только хрящи трещат и труп понемногу сползает по лестнице.