Кайл Иторр - Змеиное логово

— А теперь излагаю суть поручения. Вы «ворота» прошли далеко не вчера и кое-что о Новой Земле знаете. Официальная история русского анклава, а вернее, так называемого протектората Русской Армии вам наверняка известна, хотя бы в краткой и общедоступной форме. И полагаю, вы — как человек, во-первых, неглупый, а во-вторых, умеющий анализировать доступные вам факты, — заметили в этой истории некоторое количество прорех. Так вот, Владимир: в неформальной обстановке пообщайтесь, пожалуйста, в Демидовске со старожилами и постарайтесь эти прорехи заполнить. Намеренно не ориентирую вас более подробно, пусть разговор будет максимально естественным. Сделаете — сочините вольное историческое эссе и отошлите его обычной почтой в Порто-Франко на мое имя, «до востребования». Над литературным стилем можете не слишком трудиться, а размер вознаграждения будет прямо зависеть от найденных вами подробностей. Задача понятная?

Массаракш. Понятная-то понятная. А главное, совершенно нет причин отказываться от такой подработки; да, она мне не совсем по профилю, тут наверняка нужен экономист… с другой стороны, зубры, владеющие спецификой местных рынков и прочей экономической географией, у Ордена стопроцентно имеются свои, а вот достоверных данных по новейшей истории здешней России они почему-то получить не могут.

С третьей стороны: а если и получат, что с того? Где гешефты Ордена в том, чтобы узнать «как оно было на самом деле»? Если, к примеру, у истоков благосостояния русской территории стоит некий незаконно отжатый ресурс и Орден рассчитывает на этом куда-то сыграть, так мои возможные собеседники о подобном навряд ли проболтаются.

Впрочем, если даже и проболтаются… Ну вот накопает кто-нибудь в архивах, что в семнадцатом году Ленин со товарищи получили от германского генштаба на триста тысяч имперских марок всяческих ништяков за организацию в Петрограде вооруженного мятежа, — что, после этого государственный строй России автоматически поменяется на неограниченную монархию, на престоле окажется очередной Романов, и все отпавшие после Октябрьской революции, а также после Беловежских соглашений части старой державы попросятся обратно под крыло двухголового орла? Чушь. Что бы ни случилось ТОГДА, реальные политики и прочие задействованные персоны работают, исходя сугубо из своих интересов и актуального положения вещей.

Верно писал пан Станислав Ежи Лец, «тех, кто хочет научиться у истории, она научит; остальных — проучит», большая был умница и еще большая язва.

— В целом понятно, можно попробовать, — киваю я. — Аванс будет?

Жерар безразлично улыбается.

— Полсотни покрыть бензин туда-обратно и почтовые расходы вполне достаточно. Возьмите.

И толкает через стол золотую монетку.

Забираю «аванс», вежливо закругляюсь и поднимаюсь. Сара успела вернуться? Ага, вон, уже на улице, в смысле на стоянке…

И мне очень не нравится троица типовых представителей «кровельного профсоюза» — один в ментовской «тени», двое в спортивно-кожаном, — которые о чем-то с ней «чисто конкретно базарят». Выразительно смотрю на Жерара и направляюсь на помощь жене.

— Honey, what's the deal? — на всякий случай по-английски.

— Машина понравилась, — отвечает по-русски Сара.

— Да, нам она тоже нравится, — соглашаюсь, разворачиваясь спиной к «самурайчику», любимая справа-сзади, троица передо мной. — Это все?

Левый «спортсмен» ухмыляется, сверкнув золотой «фиксой»:

— Фраерок, не борзей. А то и тачку оприходуем, и биксу твою, да и тебя под шумок могем запетушить…

— Погодь, Плафон, — добродушно скалится щекастый «мент», — ты ж видишь, бакланы залетные, тему не просекли, музыки не знают. Слушай сюда, паря. Есть у нас бугор, а у бугра баба, которая жуть как любит розовый цвет. Бабе срочно нужен подарок. Усек?

Киваю.

— А то. Эксклюзивная тачка, такой никто больше подогнать не сможет.

— Точняк, паря. Так что шматье свое можете забрать, нам оно не в кассу, и гуляйте на все четыре стороны. Слово Хомяка.

Поворачиваюсь к Саре:

— Родная, что скажешь? Раз так вежливо просят, надо помочь.

Подмигнул бы, да за темными очками все равно не видно.

— Надо, так надо, — не спорит любимая и открывает водительскую дверь.

Стоящий по правому краю, ближе всех к двери, «мент»-Хомяк видит убранство салона и издает одобрительный свист:

— Зачетная техника! Нефтяник, в натуре, знатный кусок!..

А больше он ничего не говорит: в правой руке у Сары материализуется дерринджер, двумя черными зрачками устремленный Хомяку в морду. Мой револьвер так же твердо смотрит в корпус среднему братку, а на плечах у Плафона лежат ласково-увешевающие лапищи шкафчика-Виктора. Его напарник со скучающим видом целится в троицу из бельгийского автоматика. Месье Жерар Перрье с кем-то общается по мобилке.

Троица братков появление на сцене подкрепления самым благополучным образом прохлопала, благо стояла к нему спиной, тогда как мы, разумеется, видели все это загодя.

— А теперь, любезнейший Хомяк, напомню вам одно общее правило, — доверительным полушепотом сообщает Сара, — прежде чем делать подобные предложения, неплохо бы выяснить, у кого первого, в случае чего, поедет крыша. Наша — из пяти букв, на «о» начинается. Кроссворд понятный?

Плафон выдает матерную тираду, но шевельнуться в ласковых лапах орденца не может. Хомяк, нервно облизнув губы, молчит.

— Вопрос закрыт? — интересуюсь я.

Тут неожиданно подает голос тот «спортсмен», что у меня на мушке; видать, старший из этой троицы, это его Хомяк поименовал «Нефтяником». Голос спокойный, словно на званом обеде:

— Нам тачка, вам пятьдесят кусков рыжьем. Реально нужно.

Вот почему, интересно, у некоторых вежливость прорезается, только когда их как следует повозишь мордой об стенку? Начни они разговор с такого, глядишь, и нам бы не пришлось ни нервничать, ни стволами светить, да и охрана орденского босса спокойно постояла бы в сторонке…

— Родная, машина твоя, решай. Но мне нравится.

Раздумывает Сара недолго.

— Согласна. Мы сейчас едем в Банк Ордена. Если в течение, скажем, часа вы приносите пятьдесят тысяч экю в любом удобном виде и вносите их на наш счет, можете забирать машину. Нет — значит, разговора не было.

— Заметано, — отвечает Нефтяник. — Бабки будут. Расходимся?

Вместо ответа я опускаю револьвер. «Мент»-Хомяк, выразительно держа руки перед собой, подальше от «глока» в поясной кобуре, отступает назад, ствол автомата следит за ним. Сара убирает дерринджер, я по-английски обращаюсь к Виктору:

— Пусть уходят.