Андрей Круз - Ар Деко

— Контролируйте лестницу, а я войду собирать камни, — спокойно ответил Ари.

— Там двое охранников с автоматами. Если они очнутся…

— Они не могут очнуться.

— А там нет каких-нибудь камней, которые не дадут сработать твоему камню?

Они задумались. Оба. Черт, никто из нас до сих пор ни разу не подумал, что если «Де Бирс» торгует камнями, то они могут их и охране выдавать.

— Камень всегда привязан к человеку, — осторожно сказал Ари. — А если охрана там сменяется, то сколько нужно камней? Не думаю, что «Де Бирс» может себе такое позволить. К тому же цена камня такова, что вскоре половина охранников просто сбежит, заработав на продаже огромные деньги. Это как банковским охранникам выдавать по миллиону наличными, чтобы они с собой носили.

— В зале аукциона сидит человек с большим камнем, который не дает работать другим камням, — добавил Сингер. — Я тебе говорил. Но до хранилища его камень не дотягивается.

Верно, говорил. Потому что публика на аукционе сама не промах, там богатейшие люди собираются, так что кто-нибудь может попробовать повлиять на результат с помощью Силы. Поэтому «Де Бирс» один из самых крупных своих камней использует как защиту.

— Ари, откуда твой камень может сработать?

— Чем ближе к тем, кого надо отключить, тем лучше. Как мы туда пойдем?

— Встретимся ночью, нам нужно быть у входа до рассвета. Потом будем ждать в тоннеле.

Ох, не знаю… держится он уверенно, но как-то выглядит… и приметный очень, и даже если на него полицейскую бляху навесить с повязкой… нет, не тянет он на полицейского. И борода, полицейским нельзя ходить с бородой. Надо что-то придумывать теперь. Интересно, Сингер его сам раньше видел? Сомневаюсь, иначе сказал бы что-то по этому поводу.

— А может получиться так, что твой камень не сработает?

— Это исключено, — Ари замотал головой так, что пейсы взлетели. — Сила работает всегда.

— Хорошо, если так, — вздохнул я. — Но я ума не приложу — как тебя сделать неприметным. Ты просто ходячая особая примета, весь, целиком. Оденься как можно проще, можно даже в работягу в комбинезоне. Подстриги бороду. Я знаю, что сбривать ее нельзя, но сделай как можно короче. И смотри, чтобы твои пейсы не выпали где-то на публике. Примеряй разные кепки и шляпы, посмотри, что больше всего меняет лицо. И нам придется тебя где-то высадить по пути, иначе на отходе будем слишком бросаться в глаза. У тебя есть кто-нибудь, кто может встретить тебя на машине?

— Здесь много евреев, а среди них много друзей.

— Договаривайся.

— А у кого будут камни? — насторожился он.

— Камни будут у нас, — ответил за меня Сингер. — До того момента, как мы снова соберемся вместе, осмотрим их и взвесим.

— Я должен быть с ними рядом все время.

— Ты и так будешь рядом, вы единственные покупатели. Но если ты дальше будешь кататься с ребятами, ты их просто спалишь. Пол прав, ты слишком заметный.

В квартире у Ари просидели часа два, я излагал ему план во всех подробностях. Каждый солдат должен знать свой маневр, эту истину пока еще никто не оспорил. Но он хотя бы не дурак и вроде бы не из пугливых. Оружие согласился взять, Сингер даст ему револьвер, с ним трудней всего напортачить. Жми спуск и стреляй, не надо ни патрон досылать, ни с предохранителя снимать, и случайно выстрелить почти невозможно.

— Сколько всего будет камней?

— Маленькая сумка, наверное, — Ари пожал плечами. — Не думаю, что у «Де Бирса» набралось их хотя бы с полсотни. Камни должны быть большими и без единого изъяна, такие редко попадаются.

— А вы сами понимаете, что если на вас выйдут, то сотрут в порошок?

— Не выйдут, — он ответил совершенно уверенно. — Камни перегранят сразу, Сила уйдет, а мы будем выводить их на рынок по одному, и для начала только среди своих.

— Еврейские банкиры станут еще удачливей? — усмехнулся я.

— Можно и так сказать.

— Ладно, дальше уже не наша забота.

Затем, когда я высадил Сингера возле его машины, поехал мимо танцевальной студии и с удовлетворением отметил, что бежевое фордовское купе стоит неподалеку от входа. Ничего, не выбросила. Я довольно улыбнулся. Затем вспомнил про то, что надо написать инструкцию — как добраться до моих счетов. Последнее, что осталось сделать перед «большим скачком». И дальше… дальше, как получится.

Оставшиеся дни я провел или в отеле, читая книги и слушая радио, или с Сюзет, когда она была свободна. Мы старались не выезжать за пределы Латинского квартала, да этого и не требовалось, нам вполне хватало местных развлечений. На ночь я оставался у нее, а утром мы разъезжались кто куда. Она в студию, а я просто в «Отель Жозефин».

За вечер до событий я отдал Сюзет заклеенный конверт.

— Что здесь? — спросила она.

В конверте было письмо с инструкцией, но я сказал:

— Неважно. Открой это через неделю. Не раньше. Обещаешь? А если я приеду раньше и заберу это письмо, то тем более неважно.

— То есть начинается то, чего я все время боялась? — спросила она.

— Да. Но не бойся, все будет хорошо. И дальше у нас начнется новая жизнь.

— Лучший способ соврать — это обещать новую жизнь. Прямо с понедельника, — она усмехнулась.

— Ты знаешь, о чем я. И посмотрим, сколько я заработаю. По крайней мере, у меня появился проект.

— Да? И какой? Секрет?

— Ничего секретного. Друг, который чинит мою машину и который дал мне этот «пежо» — у него гараж. Попробую с ним открыть торговлю автомобилями. Кризис заканчивается, скоро новые машины будут хватать как горячие пирожки.

Все верно, во время своего добровольного заточения в отеле я все больше думал — чем потом заняться. И вдруг понял, что если еще и Иана позвать, то мы вполне способны открыть большой гараж и «дилершип». И дело выглядит перспективным. К тому же с концом кризиса должен резко подскочить спрос на маленькие коммерческие грузовички, так что ими тоже надо торговать. А я бы еще и прокат машин к нему добавил. И даже если с аукционом все получится, то я все равно не буду сорить деньгами и лезть на глаза. И проект останется тем же самым. А «излишек» выручки плавно перетечет через Цви в Швейцарию, где его никому не достать.

— Да? Прекрасно, — Сюзет явно обрадовалась, зацепившись хоть за какую-то хорошую для нее новость. — В любом случае? Точно?

— Точно. Обещаю, — я поцеловал ее в губы.

Сейчас она сидела у меня на коленях. В ней не было никакой излишней стеснительности и никакого жеманства, и в то же время никакой испорченности. Она была пряма и естественна, и если любила, а я думаю, что она меня именно любит, как и я ее, то уже отдавала себя всю. А я словно растворился в ней, даже мысли о ней доминировали в моей голове, если Сюзет не было рядом.