Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь - Виталий Абанов
– О чем ты опять думаешь? – спросила Юки. – У тебя глазки какие-то… подозрительно масляные становятся. А еще ты хихикаешь и руки потираешь.
– Что? – А, так вот как меня палят – по внешним признакам. Надо научиться покер-фейс держать, а то как открытая книга тут. Вот что угодно могу с невозмутимым лицом говорить, а как начинаю думать о… ну, видимо, мимические мышцы расслабляются. – …у тебя плакаты есть? Может, автограф дашь? – спросил я и первый раз в жизни увидел Юки Онну, Бесстрашного Лидера Близняшек в недоумении.
– Плакат?
– Можно фотку. Я на стену повешу. В бикини есть?
– Дурак! – в лицо ударило порывом ледяного ветра со снежинками.
– Ой, ладно. Всем можно смотреть, а мне нельзя. Я, между прочим – тоже гражданин Сейтеки и твой поклонник, – вытер глаза я. Щеки горели, как на морозе.
– Ты – извращенец!
– И я этого никогда не скрывал. Все равно найду.
– Только попробуй. Я к тебе домой приду и все порву, – пригрозила мне Юки.
– Права не имеешь. Неприкосновенность частного жилища, право на приватность и тайну переписки.
– Если у меня есть сведения, что там готовится преступление, имею право!
– Какое еще преступление!
– Извращения!
– Много ты знаешь про извращения!
– Знаю. Нет… не знаю, но читала!
– Пф-ф… да чего с тобой говорить. Девственница. Вот я между прочим… – я сперва раздул щеки, а потом вспомнил, что в этом мире и я пока еще девственник. И судя по всему – надолго. Я опустил плечи и тяжело вздохнул.
– Не дают? – сочувственно спросила Юки.
– Не-а.
Глава 33
Я сижу за столом с тетрадью и ручкой. Напротив меня – белая магнитная доска. По доске увлеченно чертит маркером Сатоми-сенсей.
– Запомни, Син! Все эти дурацкие альфа-браво-чарли – это все фигня, это не дает никакого понятия о том, кто против тебя и как будет действовать, – сказала Сатоми-сенсей и игриво посмотрела на меня поверх очков. Грудь у нее была больше, чем я помнил, эдак размеряй-ка на два. Такая вот эччи-пародия на мою любимую учительницу, да.
– Альфа-браво-чарли – это система СКПУ, и отражает она исключительно опасность мага для окружающих, так сказать, что с ним делать при встрече. Чарли – значит, можно и нарядом полиции обойтись, браво – уже нужны подразделения антимагов, а уж если альфа или там альфа-альфа-альфа, то без Имперской инквизиции и вовсе жопа. А ведь еще и эски есть… – Сатоми-сенсей расстегнула пуговицу на своей блузке и наклонилась ко мне, чтобы быть уверенной, что я все хорошо разглядел.
– Майко, а обязательно это делать в облике моей учительницы? – спросил я. – А если у меня рефлекс на нее выработается? Что я в школе делать буду?
– А как иначе ты сможешь усваивать знания? – спрашивает Майко в облике Сатоми. – Ну, хочешь, я блузку сниму?
– Я так точно ничего не усвою… а снимай!
Майко скидывает блузку и, к моему разочарованию, остается в белом бюстгальтере.
– Итак, продолжим, – сделав вид, что не замечает моего разочарования, сказала она, повернувшись к доске, – ты уже понял, что настоящая классификация магов или суперов основана на так называемой системе Штенгера. Не знаю, кто это был, у Акиры спросишь. Там, короче, маги делятся по типу воздействия – мгновенный, продленный, отсроченный и с условием. Мгновенный – это вот когда Зажигалка по площади своим инферно запулит – хоть стой, хоть под лавку ныкайся. Я тебе, Син, серьезно говорю, наша Акира – сущий кошмар, ежели ее спрятать, да линию огня дать. Ее можно как раз на головы врагов сбрасывать с парашютом – пока летит, все внизу выжжет, чище напалма. Только вот она не может долго так. Пять минут и все – тушите свет, тащите Акиру в койку. В смысле, если большие порции огня выдаст, так потом дня три болеет. Так. – Майко все еще в образе, почесала затылок и задумалась. – Так что в паре с ней вы просто Матерь Драконов будете. Есть продленный эффект – вот я, например, свое тело преображаю и так оно и остается. Огонь у Зажигалки погаснет и все, а мне силы прикладывать, чтобы поддерживать изменения, не надо. Отсроченный – тут тоже понятно, это проклятия, их еще как-то смешно называли, малефик… чего-то там. Ну и магия, для исполнения которой требуется условие – полнолуние там, кровь девственницы, кал летучей мыши и смерть агнца. Тоже понятно, хотя я с таким не встречалась.
– Понятно, Сатоми-сенсей, – киваю я, уважая Майко в образе. Она подбоченивается.
– А то! Я прирожденный педагог. Хочешь, я тебе Сатоми-сенсея на полную выдам?
– Так ты сейчас не на полную?
– Ну, смотри, неверующий! – Сатоми-сенсей немного поплыла в воздухе, словно подёрнулась легким маревом в жаркий день. Грудь у нее стала меньше, прическа – аккуратнее, однако сверху на ней все еще оставался только белый бюстгальтер.
– Ах! – закрылась руками она. – Что это за безобразие! Ямасита-кун! Не смотри!
– Ничего себе, – сказал я. Если бы мы не сидели в квартире у Майко, если бы я встретил такую Сатоми-сенсей в школе, я бы искренне поверил, что моя учительница расхаживает в таком непотребном виде.
– То-то же. – Образ расплылся, и появилась Майко. Тоже в одном бюстгальтере.
– Супер. А скажи, вот бюстгальтер твой – он тоже часть магии? Преображения?
– Когда как, – пожала плечами Майко, – иногда да, иногда нет. Одежду мне трудно преобразовывать, и она может потом назад перекинуться.
– Уу… ясно.
– Далее, еще есть разделение по дистанции – маги, которые воздействуют на расстоянии, маги, которые горазды в ближний бой, и те, которые воздействуют на себя. Ну вот, я, например. – Майко развела руки в стороны, демонстрируя себя любимую, и я только в ладоши захлопал. Уж есть от чего быть в восхищении, да.
– Отдельно идут менталисты, сволочи такие. Ненавижу. Вот знаешь, что нужно делать, чтобы маг-менталист перестал задыхаться?
– Нет, – пожал плечами я. – Ментализм повреждает собственные дыхательные пути?
– Надо перестать давить сапогом ему на горло, –
