Между ветром и песком - Ольга Антер
Шуким не видел глаз изменяющей, хотя лежал лицом к лицу и чувствовал, как щеки касается прядь ее волос. Кончиками пальцев он коснулся виска Аори и прошептал тихо, так, чтобы не спугнуть подступающий сон:
Я хочу просыпаться тысячу ночей подряд
В самый длинный час перед рассветом,
Час без красок и времени.
Чтобы смотреть, как ты спишь,
Безмолвная, тихая, лишенная тени.
Моя.
Аори свернулась в клубочек, отвыкнув от прохладного ночного воздуха, и тоо попытался притянуть ее к себе, обнять и согреть.
Изменяющая отодвинулась, не просыпаясь. Дотянувшись до скомканной, перекрученной фарки, тоо расправил ее и осторожно набросил на плечи Аори.
Он уснул, слушая шум бури и мерное, размеренное дыхание ящера, безразличного к жару человеческих душ.
Шуким проснулся от тишины. Буря улеглась, и сквозь откинутый полог сочился мутный свет будущего рассвета. Несколько минут тоо лежал, рассматривая узоры на скомканной сбоку фарке, а потом, поежившись от проникшей вместе со светом прохлады, нашарил шаровары и, натянув их, выбрался наружу.
Вожак чуть приподнял морду, провожая тоо сонным взглядом. Черные чешуйки превратились в серые, таким же стал песок, небо, скалы. Ни следа не осталось ни от пыльных вихрей, ни от звезд, о которых Шуким знал столько сказок, и которые оказались в тысячи раз прекраснее, чем самые яркие описания.
Фыркнув, вожак уронил башку обратно в песок. Если он и знал, куда подевалась изменяющая, то не спешил делиться секретом со своим наездником. Неужели она унеслась вслед за бурей, как и положено демонам?
Тоо нашел Аори у самого обрыва. Она сидела на плоском камне, поджав ногу под себя, и смотрела, как солнце медленно раскрашивает золотом границу неба и земли. Тишина и покой окутали изменяющую незримым покровом, и крохотный уголок вселенной полнился чудом от одного ее присутствия.
Беззвучно ступая, Шуким приблизился и коснулся теплых волос. Аори улыбнулась и подвинулась, освобождая ему место.
– Ты ведь не назовешь меня рабыней, тоо? – она посмотрела на него снизу вверх так, что сердце пропустило удар от неизбежности потери.
Покачав головой, Шуким осторожно сел рядом.
– Не думаю, что ты могла бы ей стать, сейчас или прежде.
– Надеюсь, ты не слишком виноват перед Харру.
Она прислонилась к плечу тоо и снова принялась наблюдать за горизонтом.
– Не виноват, – ему сложно было подбирать слова. – Я открыл тебе свой путь. Ты отказала словами, ты согласилась всем, кроме слов.
Аори вздохнула почти неслышно и очень горько.
– Я уже связана обрядом, Шуким. Сколько раз повторить?
– Ты уйдешь. Так оставь мне хоть одно утешение, маленький демон.
– Хорошо… Но ты живи дальше, словно меня нет. – Аори коротко откашлялась – ну вот куда делось умение насмехаться надо всем, когда оно так нужно? – Переход уже готов.
– Откуда ты знаешь?
Он тоже смотрел туда, где за тучами вставало солнце, и не замечал ничего похожего на путь в иной мир.
Аори обняла его руку и потерлась о нее щекой, словно извиняясь.
– Знаю. Но я не хотела уходить, не попрощавшись.
– Змейка, что я могу сделать, чтобы ты вернулась?
– Даже я не могу ничего сделать. Слушай, ну неужели ты сам не хочешь, чтоб твоя жизнь стала прежней, до того, как я испортила все, что могла? Неужели тебе не приходилось уходить, не оглядываясь?
– Мы называем это пропастью. Разломом в пути, по которому идем. Соблазн перепрыгнуть его велик, но Харру учит нас строить мосты.
Аори осторожно коснулась шрама на губах тоо.
– Я уверена, ты построишь самый крепкий мост.
Она вскочила с камня резко, порывисто, словно, как обычно, спешила спрятать лицо. И там, где нога изменяющей коснулась песка, под ним прятались обкатанные ветром голыши. Аори вскрикнула, подвернув лодыжку, неловко взмахнула руками, пытаясь то ли удержать равновесие, то ли взлететь в низкое дымное небо.
У нее не получилось ни то, ни другое. Тоо успел подхватить Аори за талию и прижал к себе, стоя на краю обрыва.
– Ты опять спас меня вместо того, чтобы убить.
– Но я все равно останусь твоим должником.
– Почему? – Аори ойкнула, попытавшись сделать шаг.
– Я отдал долг жизни, а не крови.
– А мне так не кажется.
Изменяющая насмешливо прищурилась, и вслед за ней тоо взглянул на собственную руку. Длинная царапина протянулась от запястья до самого локтя, и алые бусинки собирались в ее глубине. Кровь тоо осталась на острой застежке из рыбьей кости, украшавших фарку изменяющей.
– Видишь? Больше никаких долгов.
– Ты сделала это специально, маленький демон?! – возмутился тоо.
– Клянусь, нет, – ответила Аори с такой горечью, что его гнев моментально растворился в предрассветной тишине. – Я же говорила, что я – инструмент. Это знак, что мы прощаемся навсегда.
Ветер понемногу просыпался, и первый его порыв швырнул горсть песка за край обрыва.
– Знак Харру? – Шуким схватил изменяющую за плечи. – Скажи мне, ты ведь знаешь… Харру… Его нет на самом деле? Мы придумали его, забывшие прошлое глупцы, которым нужна помощь демона, чтобы увидеть небо?
– Нет, – Аори улыбнулась и осторожно отвела его ладони. – Он существует. Но Харру – это не бородатый арах в халате, которому прислуживает изувеченная женщина. Харру – это мир вокруг тебя, где равны каждый человек и каждая песчинка, где духи приходят к ночному костру и где рабыни танцуют в струях дождя. Это следы, которые мы с тобой оставляем на Священном пути.
– В чем тогда его воля для нас двоих?
– Может, он любит тебя, Харру этот? – Аори коснулась кончиками пальцев сначала своей груди, потом – его. – Ты навсегда в моем узоре, и в твоей жизни будет чуть больше удачи. Только будь осторожен. Если она внезапно кончится, значит, меня больше нет в этом мире… и ни в каком другом – тоже.
Губы тоо сжались, он порывисто отвернулся, всматриваясь в тусклый рассвет. Золото затапливало тучи так, как магия заливала ее зрачки. И ни там, ни там не было правды, ведь настоящее солнце и настоящая Аори скрывались где-то еще.
И, когда тоо нашел в себе силы вновь посмотреть в ее глаза, изменяющей уже не было рядом. Только ветер понемногу засыпал песком две неглубокие вмятины там, где она стояла.
Тоо поднял взгляд к небу и смотрел в него, пока пробившееся сквозь тучи тепло не коснулось его щеки, словно губы змейки. Стальные врата пропустили его на закате, и лапы ящера утаптывали песок так же легко, как и прежде.
Караван следовал за своим
