Андрей Валентинов - Флегетон. Созвездье Пса. Омега
Из «Жития Святых епископов херсонесских» (перевод но церковно-славянский):
Херсонеситы ищут Святого Василия: «Они же, весе-яе приемше слово, начаша искати Святого епископа и обретете и в некоей пещерке, зовемой Парфенон, идеже живяше моляся… И ю пришедше в пещерку, идеже в селение имеяши святый епископ…»
Место гибели Святого Василия: «…идеже христиане столп имуще горе животворный крест поставиша…»
…А вокруг кипит жизнь. Из окон нашей Веранды наблюдаем грациозную постать Стеллеровой Коровы, направляющейся на пляж, рядом с ней семенит Ведьма Манон, почти зримо окруженная черной аурой. Вдали мелькает благородная седина Маздона — наш фотограф, увешанный аппаратами, словно рождественская елка, ведет группу молодняка запечатлеваться на фоне базилик (наверняка у колонн, там, где «минус»). А вот сквозь высокую желтую траву к нам резво катится неопределенной формы предмет. Ага, Борис, это же Лука, только чего-то он…
Тюлень и вправду чего-то, и даже очень чего-то. А говорит еще, что в Себасте выпить нечего! Ну-с, а что это за банка с соком?
Лука явно в духе. Постепенно адаптируясь к особенностям его речи, начинаем понимать, что его, как и час, поджидали сегодня немаловажные сюрпризы. Прежде всего он тоже был на почте. Правда, сигарет не дождался, зато получил — экая синхронность? — телеграмму. И послезавтра тюлень едет в Симферополь, дабы кое-кого встретить.
Мы переглядываемся — призрак Гусеницы затмил свет за окнами, но Лука спешит нас успокоить. Гусеница прочно осела дома, зато к нам приезжает Бурати-но. Его лучший друг, товарищ и заодно подчиненный — тоже лучший.
Переглядываемся — только Буратины нам здесь и не хватало, знаем мы этого лучшего друга и подчиненного!
…Вот оно, пошло-поехало! Маздон нас бросил, Лука не работает, мы убегаем — а тут еще и Буратино. Пропала экспедиция!
Лука, а что в банке-то? Да ну? Вот дела! Действительно — дела. Лука, наш неутомимый Ганимед, успел заехать в легендарные Камыши, где всегда что-нибудь есть. На этот раз «что-нибудь» продавалось в трехлитровых банках аккурат из-под сока. …И это пьют?
Вблизи «это» соком не назовешь — цвет явно отдает анилином. На блеклой этикетке гордая надпись о том, что сие изготовлено в совхозе «Перемога». Ах, теперь это называется «Ркацители»? Не шутишь? То, что мы недавно пили, еще можно так назвать, а это… Нет слов!..
…Желтое-желтое, страшное-страшное, мерзкое-мерзкое, жуткое-жуткое, ужас, погибель, смерть, конец всему, амба!..
Лука, ты-то ладно, хотя тоже душа живая, но каково будет гроб до Южно-Сахалинска везти? Поездом, потом на пароме… Нет, пробовать это мы не будем, правда, Борис? И при нас не открывай, а то нюхнем. Нам ведь завтра в гору, мы, понимаешь…
Луке абсолютно все равно, куда мы направляемся. Для него мертвые громады Мангупа, Чуфутки и Эски-Кермена излишне страдают отсутствием столь привычных удобств, в том числе соответствующих заведений, где наливают то, что пузырится в банке. Вот если бы мы собрались в Ялту или, паче того, в Гурзуф!.. Это да, тут бы, глядишь, и Лука брюхом тряхнул. Как в год Первых Змей, когда мы с ним решили слегка встряхнуться…
Ну, каждому свое! Лука спешит вдаль, чуть пошатываясь и пыхтя под тяжестью трехлитровой банки со счастьем, а мы можем и чаек попить, а заодно подумать, не забыли ли чего. Как ни крути, а идти нам с незнакомым народом…
…Виктора прозвали Черным не из-за характера, а всего лишь за черную куртку, которую он обычно надевает в поход. Сам Черный Виктор — парень крепкий, и весьма, а вот кто на этот раз окажется в его группе — пока загадка. Не пришлось бы кое-кого в конце маршрута тащить на горбу!.. Да и идейка относительно ночевки на мифической базе начинает казаться уж очень фантастичной. Спальники взять в самом деле, что ли? Но ведь это опять же на своем горбу переть!
Наконец приходим к компромиссу — в рюкзак укладывается одеяло, как некий паллиатив в этом сложном вопросе. Теперь остается одно — извлечь из тайника изрядно уже похудевший кошелек и сбегать в «Дельфин» за тем, без чего в горах вечерами прохладно… Итак, все готово, можно сжевать по паре купленных в городе вафель, поглядеть на вечернюю панораму за окном и, презрев благородные традиции ночных гулек, отбиваться — до утреннего ворчания будильника.
Выходим из круга. Ненадолго, хотя бы на два дня…
…Кто кого обманул, Херсонес? Кто кому нос натянул, Херсонес? Ты ли выпихнул нас, Херсонес? Или тебя мы хитрей, Херсонес?
Рабочая тетрадь. С. 21.
…Две недели работы экспедиции.
Раскопки идут по плану, однако личный состав начинает изрядно штормить (Маздон, Лука). Змеиный год!
Возможные объекты на маршруте:
1. Чуфут-Кале.
2. Тепе-Кермен., 3. Керменчик.
4. Сюренъ (?).
Постарат ься:
— Проверить наличие «контура». Взять оба компаса!
— На Чуфут-Кале имеется некое подскальное сооружение (так называемый «каземат»). Сравнить с Криптой. Аналогично — на иных объектах…
В этом странном оазисе — странный народ. В наше дикое племя не каждый войдет. Кому быть в Херсонесе, кому возвратиться, Только сам Херсонес до конца разберет.
Полупустой «Икарус» мчит нас Древней улицей, делает лихой разворот у кинотеатра с шовинистическим имечком «Россия» и катит, набирая скорость, по гигантскому спуску, оставляя позади печальные серые надгробия караимского кладбища. Подъем. Круче, круче. Еще разворот… Все! Теперь рюкзаки на плечи и вниз, к вокзалу. Ничего, Борис, в электричке отоспимся!
…В поезде Себаста — Бахчи (который «сарай») главное — сесть поудобнее, желательно у окошка. Рюкзаки наверх и… И пока что спокойной ночи. В таких электричках высыпаться — одно удовольствие. Ничего, Бахчи не проедем, там, считай, все сходят.
…Тихий стук колес, тихий стук сердца, тихий стук песчинок в песочных часах, еле слышный, вечный. Снова дорога, снова мой дом на двух ногах, снова рюкзак за плечами, за спиною Вчера, впереди Завтра, а вокруг только тихий стук колес, только тихий стук сердца…
Это, конечно, не сон, так, легкая форма анабиоза.
Мысленно отмечаю каждую очередную станцию. Верхнесадовая. Сирень… Кажется, пора шевелиться, да и солнышко пригрело — не подремлешь.
Рабочая тетрадь. С. 21. Крипта (анализ).
Само название указывает на то, что Подземный храм на Главной улице принято считать христианским мавзолеем. Это не вызывает сомнений, по крайней мере предварительный осмотр (первый раз я спускался в Крипту еще шесть лет назад), и отчеты экспедиций этому вполне соответствуют. Более того. Крипта являлась чрезвычайно почитаемым местом, поскольку:
— Находилась в самом центре города.
— Над нею была сооружена базилика, то есть Крипту накрыли «колпаком», как особо памятный объект.
Вопрос лишь в том, чем он был памятен? Версия о том, что Крипта сооружена на месте тайной христианской молельни…
Подъем, Борис. Вот он. Бахчи!
Редкий город соответствует своему названию. Едва ли встретишь в Воронеже ворона с ежом, да и в Херсоне не всегда снятся плохие сны. А вот Бахчи, ханский Бахчисарай, до сих пор держит марку. Улицы усажены фруктовыми деревьями на любой вкус, лопай — не хочу, а на вокзале можно получить редкое яство — лучшие в Крыму чебуреки. Экий оазис по нынешним временам!.. Ладно, можно и чебуреками заняться, благо время еще есть.
В автобус влезть трудно, но в принципе возможно. Рюкзаки, конечно, мешают, но они, к счастью, полупустые. Ничего, у Дворца все вылезут, будет посвободнее…
Собственно говоря, весь старый Бахчи — это одна Длиннючая улица, начинающаяся почти от самого кзала. Вдоль нее и протянулся город — сначала кварталы внеисторических мазанок, потом коттеджи времен послевоенной колонизации, а затем сам татарский город — полуразрушенные дувалы, мечети с обезглавленными минаретами, почерневшие резные калитки. Ага, вот и Дворец!.. Если я не ошибаюсь, Борис, мы здесь уже бывали. Не ошибаюсь, конечно, — в прошлом году. Что и говорить, мизерное зрелище, этакие декорации к оперетке, ты прав. Но хотел бы я знать, как может Дворец выглядеть, если его жгли раз этак шесть — при Минихе, войска генерала Ласси, до этого Дорошенко-старший, потом немцы поспособствовали…
…За набеги, за гаремы, за черные гари, за черную измену, за черный страх… Гори, ханский дворец, гори, ханский огонь!..
Вот Бахчи и кончился!
И вправду, за Дворцом город, щегольнув на прощанье несколькими кварталами сюрреалистических мазанок, таких же, как возле вокзала, быстро сходит на нет. Едем дальше, слева начинают вырастать темно-серые, в огромных выбоинах скалы, затем они уходят куда-то в сторону, а справа возникает новая гряда, но на этот раз поросшая редким крымским лесом…
Да, Борис, это она и есть, Иосафатова долина. Еще одна остановка — и выходим.
