Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
— Второе! Подати из Южной Италии, Сицилии, Сардинии и Корсики сроком на пять лет поступают в мою казну. Мы должны компенсировать ущерб от твоих действий, брат.
— Третье! Ты облекаешь в пурпур своего племянника Ярослава Бериславича. Он становится цезарем и твоим наследником.
— Расплатился с братцем за кровь Кия? — хмуро посмотрел Владимир. — Ладно, черт с тобой. Лучше он, чем этот придурок Феодосий. Охлос все равно не даст мне покоя и заставит взять соправителя.
— И если мой племянник умрет, — продолжил с нажимом Святослав, — до того, как умрешь ты, то наследует кто-то из моих детей или детей Берислава. На мой выбор.
— Согласен, — процедил Владимир.
— Наша сестра Власта выйдет замуж за сына покойного магистра Вячеслава. Ее дети займут достойное место в империи.
— Обрадую сестрицу, что за безродного пойдет, — усмехнулся Владимир. — Видна — в Испании королева, Умила — в Баварии, Радегунда — в Аквитании, и даже Катя твоя — в Бургундии… А дочь императора Само за слугу замуж выйдет. У него хоть деньги есть? Или наша сестра будет жить как нищенка? Нет! Я не согласен. И она на это не пойдет. Примет постриг в тот же день. Она у нас девушка с характером.
— Тогда за Косейлу, сына царя Джедара, — начал торг император. — Он царского рода…
— Он ливиец-верблюжатник, — поморщился Владимир. — Ну ладно, пусть хоть так. Все же царь, а не простой воин. За что ты со своей сестрой так?
— За твой грех, брат, — с каменным лицом ответил Святослав. — Пусть Власта служит интересам Золотого рода, как и пристало княгиням. Вячеслав был моим побратимом, а ты его убил. И не смотри на меня так. Тут все всё знают.
— Я не виновен! — упрямо посмотрел на него Владимир.
— Я признал тебя виновным! — ударил кулаком по столу Святослав. — Я, старший август империи! Понял? И этого достаточно! Скажи спасибо, что я не взял на пытку никого из твоих людей. Иначе никакой суд не оправдал бы тебя!
— А, кстати, почему не взял? Я никак не могу этого понять. — заинтересовался вдруг Владимир, который вальяжно откинулся в кресле. Он порой откровенно издевался над братом. Это началось ровно тогда, когда он понял, что ему ничего не угрожает.
— Отец не велел лить братскую кровь, — с каменным лицом ответил Святослав. — А если я получу их показания, то придется. Понял ты, безмозглый осел? Ты наплевал на его волю, а ведь только из-за нее тебе еще не отсекли нос, язык и руки!
— А может, потому, что кроме меня некому сдержать натиск арабов в Анатолии? — хмыкнул Владимир. — Да если я умру, тут же восстанет Армения и переметнется под крыло мусульман.
— Ты отдашь мне Балеарские острова, — продолжил Святослав, который не стал реагировать на последние слова. Он знал, что это правда. Владимир со свирепой эффективностью смирил армянских князей, своих родственников по жене. Убрать его из этой головоломки не выйдет, иначе добрая четверть земель восточной империи тут же присягнет мусульманам. Попытки уже были.
— А если нарушишь хоть букву из этого договора, — добавил Святослав, — то я конфискую Южную Италию, Корсику, Сардинию и Сицилию. Я и так бы это сделал, но тогда твоя казна просто вылетит в трубу.
— Ты меня уже разорил, — со злобой выплюнул Владимир, — мне войско заново собирать! А на что?
— Могу занять миллион, — усмехнулся Святослав. — Под десятую долю в год. Подумай, брат! Это отличное предложение. Тем более что он уже у тебя в казне лежит. Не потратил еще, надеюсь?
Владимир свирепо засопел, но не сказал ничего. Он знал, что его обманули, но не обвинишь ведь в жульничестве старшего августа империи. Тогда придется самому признаться в краже… Владимир понимал, что проиграл эту партию вчистую. Ему поставили мат. И кто? Старший брат, которого он всегда считал недалеким воякой. Впрочем, он ли сам это сделал? Или это отец, языческий колдун, дотянулся до него с того света. Владимир вздрогнул и пугливо перекрестился. Нужно отринуть греховные мысли, иначе быть беде. Он примет свою судьбу со смирением, раз уж господь карает его. А потом он приедет в Константинополь, и там уж мать что-нибудь обязательно придумает…
* * *
Пару недель спустя. Братислава.
— Где мой сын? — голос Людмилы отдавал ледяной стужей.
Она впервые за многие месяцы заговорила с Бериславом, и даже сама пришла к нему в кабинет. В Братиславе на хозяйстве оставался только великий логофет, а наследник Александр с тысячей конницы усмирял мятежные земли, принимая присягу на верность. Там уже почти не осталось знати. Вся она либо сбежала, либо была казнена, либо, в знак особой милости, махала киркой в соляной шахте. Следом за войском шли егеря и подьячие из Тайного Приказа со списками людей. Усадьбы владык разорялись вчистую, а их близкую родню и слуг расселяли по разным концам огромной страны, от Киева до Италии. Увидеться еще раз им уже будет не суждено. Выселят и те роды, которые дали своих воинов для участия в мятеже. Они уйдут в другие земли, а на их место поселят верных людей. Такова была воля покойного государя Само, которую с точностью водяной клепсидры исполнил его второй сын.
— Так где Кий? — не выдержала Людмила, голос которой дрогнул. Берислав, который в считаные месяцы стал ей чужим, смотрел на нее хмуро и неприветливо.
— Погиб в бою, как и подобает воину, — сухо ответил князь. — Не знал, мама, что у тебя всего один сын. Если бы ты любила нас одинаково, может быть, он был бы сейчас жив? Ты не думала об этом?
Он опустил голову вниз и начал перебирать бумаги. Так он показал матери, что разговор закончен, и Людмила поняла намек правильно. Она, не меняясь в лице, вышла и направилась к себе. Берислав же позвонил в серебряный колокольчик, который достался ему от отца, и на его звук вошел секретарь.
— Княгиню Ирмалинду позовите ко мне!
— Слушаюсь, царственный, — поклонился евнух.
Это был тот самый мальчишка, которого Вацлав освободил когда-то в Константинополе. Это его отец показал
