Евгений Лотош - 4-02. Ripresa allegro mosso
И еще она добровольно, лишь ради острых ощущений, сожгла себя в разбитом самолете, если, конечно, не привирает для красного словца. Вот тебе и мудрая добрая матрона, радость внуков… Аккуратнее, Мариси. Ты страшно ошибся в ней, такие промахи могут стоить жизни.
Ректор шевельнулась, и наваждение пропало. Вместо разъяренной фанатички на экране снова оказалась прежняя Карина-атара. Правда, сейчас она не казалась ни доброй, ни понимающей.
– Адмирал Мариси Мигото, – произнесла она сухим тоном. – Выношу тебе официальное предупреждение о неполном соответствии должности. Если что-то подобное повторится, уволю без дополнительных предупреждений. Понятно?
– Да, атара, – кивнул адмирал, сглатывая.
– Капитан Фуанна Маэ временно отстранен от службы. Как только появится возможность, мы немедленно проведем тщательную экспертизу с целью определения его пригодности к дальнейшей службе. Если Саматта и Дзии определят, что полученные им психологические травмы несовместимы с ролью полицейского, придется подобрать ему работу в других подразделениях. Если есть возможность реабилитации, Дзии ей займется. В любом случае на тебя возлагается ПЕРСОНАЛЬНАЯ, – Карина выделила слово голосом, – ответственность за жизнь и здоровье капитана Фуанны. У нас больше нет возможности приставить к нему выделенного боэй для защиты от тебя и бывших товарищей, как я сделала бы еще вчера. Но если с ним случится хоть что-то, я немедленно уволю тебя за вопиющий непрофессионализм и с позором выгоню из Хёнкона. Мы ценим твои навыки солдата, но вводить в Университете первобытный кодекс я не позволю. Все понятно?
– Да, атара, – снова кивнул адмирал. – Я персонально отвечаю за жизнь и здоровье капитана Фуанны.
– Прекрасно. Я…
Карина замолчала и посмотрела куда-то в сторону от экрана.
– Сейчас. Еще полминуты, – негромко сказала она. – Извинись и подержи его на трубке еще чуть-чуть. Адмирал, – она повернулась обратно, – скажи, ты когда-нибудь задумывался, почему мы, паладары, набрали охрану Университета из людей? И не только охрану, но и преподавателей, воспитателей, строителей, продавцов и так далее? Ведь куда проще и дешевле вышло бы настрогать армию дронов, отдать их под контроль нашим искинам, и те прекрасно справились бы со всеми поставленными задачами. Один координатор способен одновременно управлять миллионами боэй. Заодно и мне не пришлось бы сейчас вправлять мозги решительному бесстрашному мужчине, уверенному, что сильный всегда прав. Задумывался, Мариси-кайтё?
– Да, – согласился Мариси.
– И к какому выводу пришел?
Адмирал пожал плечами, но тут же спохватился.
– Ни к какому, Карина-атара, – признался он.
– Все очень просто, адмирал. Университет должен стать органичной частью вашего общества. Не чужеродным, насильственно внедренным объектом, а именно составной частью, способной существовать без нашего вмешательства. Когда-нибудь, Мариси-кайтё, мы уйдем отсюда – а Университет останется и продолжит служить людям. И чтобы добиться нашей цели, мы просто обязаны изначально строить его с помощью людей, а не инопланетных роботов. А людям свойственно ошибаться, трусить, жадничать, предавать, драться, воровать и вообще проявлять самые дурные черты характера. Такова жизнь. Можно сколько угодно пытаться сделать людей и мир лучше, но отбери у человека эгоизм и амбициозность, и он потеряет гордость, стремление к победе, ответственность, инициативу и так далее. А если лишить его страха за свою жизнь, он превратится либо в бездумное вялое животное, либо в сумасшедшего берсеркера. Мне такие полулюди не нужны. А тебе, адмирал?
Ректор снова глянула вбок.
– Мне пора, – сказала она. – Не забывай, Мариси-кайтё, что Саматта все еще ждет новую схему патрулирования местности силами твоих людей. И хорошо запомни: гипертрофированные понятия о чести способны толкнуть на кривую дорожку так же легко, как и полное их отсутствие.
Экран погас.
Мариси откинулся на спинку стула и стиснул зубы. Да, такой выволочки он не получал уже давно. И от кого – от женщины… пусть даже паладара, от которой подобное ожидалось в последнюю очередь. Хорошо, у нее хватило такта высечь его наедине, а не перед другими. Неполное соответствие должности, непрофессионализм, гипертрофированная честь, надо же…
Возможно, он и в самом деле забыл, каково жить в цивилизованном обществе? Где цена поражения – унижение, а не смерть, где под защитой жизнь даже последнего бродяги? Возможно, он и в самом деле провел слишком много времени в жестоком мире ничейных земель…
Он заставил себя расслабиться. Ххаш. Пора привыкать, что он уже не самый сильный волк в стае и что даже женщина может безнаказанно дать ему по морде. Ну, по крайней мере, не придется хоронить еще одного старого друга.
А ведь признайся, сказал он себе, что Карина-атара права. Ты взбеленился на Фуанну вовсе не из-за недостойного поведения. Панике на поле боя может поддаться каждый, особенно когда обстановка вдруг меняется катастрофически. Да, от опытного бойца потери самоконтроля можно ожидать в меньшей мере, чем от новобранца, но полностью не застрахован никто. Нет, дело не в бегстве. Ты ручался за него перед паладарами, ты сам отправил его на задание – и воспринял случившееся как собственный провал. Не на Фуанну ты злился, а на себя, на капитане ты лишь срывал злость. Непрофессионализм? Нет, просто глупость. Как бы то ни было, нужно довести до общего сведения, что Фуанна неприкосновенен, и любой, кто попытается с ним связаться, сожрет собственные уши. И самому капитану нужно вбить в голову, что последний разговор нужно забыть и тихо ждать решения паладаров. Тоже потеря лица, особенно после сцены с пистолетом при свидетеле, но все лучше, чем снова вызвать гнев ректора.
Он рывком встал и покрутил головой, разминая шею. Помимо патрулей есть и другая головная боль: АОХ. Боевики Армии освобождения, сбежавшие после неудачной операции захвата, словно провалились сквозь землю. Боэй потеряли их след в старой, но все еще вонючей канализации, а в рабочие казармы они не вернулись. Толку-то, что теперь точно известны их имена и лица. Если у них нашлась возможность контрабандой доставить оружие, прокравшись по морю мимо бдительных боэй, то есть возможность и эвакуироваться. Или спрятаться – из-за отосланных дронов тотальное прочесывание местности пришлось отменить. Из безопасной территории Хёнкон внезапно снова превратился в место, где угроза таится в каждом леске Колуна и Ланты, за каждой скалой Подды и Сюаня, в каждой бухточке многочисленных островов.
И Хрустальный перевал снова открыт. Случившаяся катастрофа удержит Ценгань и Кайнань от грызни за Хёнкон в ближайшее время, но когда они оправятся, даже паладаров не испугаются. Остается надеяться, что трем с половиной сотням людей-полицейских, из которых триста набраны лишь недавно и еще не прошли проверку в деле, при поддержке жалких пары десятков боэй удастся обеспечить порядок на территории в тысячи квадратных цул. Три дня. Генерал Саматта пообещал, что через три дня появятся новые дроны. Только бы продержаться…
Как хорошо, что на всем Хёнконе пока что лишь три ребенка – при условии, что выживет прибывшая сегодня девочка. По крайней мере, не приходится беспокоиться, что неугомонная молодежь влезет куда-нибудь на мины.
Не приходится, вот как? С учетом, во что уже успели вляпаться Кирис Сэйторий и Фуоко Винтаре? Нет, рано радоваться. Похоже, от парочки эйлахо мороки выйдет больше, чем от сотни нормальных подростков. Неужто они и в самом деле вдвоем сумели отогнать кольчона? Хорошо, что сейчас за ними приглядывают парсы…
Хватит скулить и грызть себя, придурок. Получил по морде? Справедливо? Все, утрись и соберись. У тебя есть люди, ломящиеся от оружия и патронов арсеналы и средства наблюдения – неизмеримо больше, чем еще полгода назад. Вот и продемонстрируй, что не зря носишь большие круги в петлицах давно не существующего государства. Адмирал нащупал на груди маленький амулет: небольшая латунная снежинка с симметричными лучами. О великая шестирукая Таребоха, воплощенная ярость войны, вырывающая сердца врагам и одаряющая воинов доблестью! Яви свою милость последователям! Твое пылающее пламя живет в моей груди, и я намерен исполнить долг до конца. Мне нужно лишь немного везения – а все остальное у меня есть.
08.03.1232. Ставрия, Асталана
– Что? – устало спросил Народный Председатель у замигавшего лампочкой интеркома, не отрывая взгляда от сводки. Несмотря на выпитый недавно аспирин, голова раскалывалась от боли.
Сон. Четыре часа сна. Или пять. А еще лучше – шесть. Вчера он встал в полшестого, полагая, что ждет его обычный рабочий день. Скука работы с документами, еще большая на рутинных заседаниях и совещаниях, посетители и просители большого и малого ранга – до самого вечера все действительно шло заведенным порядком. Вечером он отпустил домой дневных секретарей и референтов, отменил встречи, которые не успел провести, и уже предвкушал вечер в одиночестве, у уютного пылающего камина в загородной резиденции, с бокалом-другим вина и кайтарским боевиком на экране телевизора. В конце концов, даже правители имеют право расслабиться. Не могут же они думать об интересах народа бесконечно?
