Саймон Кларк - Царь Кровь
– Он был старик. Если он решил, что видит серого, мог в буквальном смысле испугаться до смерти.
Кейт вздохнула:
– Нельзя терять времени. Надо их догнать, пока они друг друга не перебили. Рик! В чем дело?
– Я беспокоюсь о малышке.
– Ли?
– Стивен пишет, что Иисус дает ей лекарство.
– И что?
– А ты этому Иисусу хоть на грош веришь?
– Не знаю, Рик. Кому-то надо верить. В конце концов, он обещал нам взять нас на корабль и вывезти из этого Ада.
– Обещал, потому что ему нужны были самолеты для перевозки себя и своих людей. И теперь, в двух днях от точки рандеву на побережье, ты думаешь, он собирается выполнить договор?
Она улыбнулась еле заметно.
– Я молюсь, чтобы было так, Рик.
– Будем надеяться, – вздохнул я. – Если он доберется до берега первый и удерет от нас, обратный путь до Фаунтен-Мур, – я ткнул пальцем себе за спину, – будет очень долог. И зимовка без укрытия и без еды меня не манит. А тебя?
122
Меня зовут Кейт Робинсон.
Мы еще не нагнали Стивена и его группу. Рик не доверяет человеку, который называет себя Иисус. Его беспокоит, какое лекарство этот человек дает малышке, беспокоит, чтобы Иисус и его люди не попытались бросить нас на берегу. Я пытаюсь Рика переубедить. Сейчас на корабле есть и наши люди. Они не дадут Иисусу увести корабль без нас.
Но если это все-таки случится, что тогда делать?
Идти обратно в Фаунтен-Мур через пустыню – самоубийство. Мы нигде там не видели воды. У нас остался только очень малый запас в бутылках и все время хочется пить. Даже зимой чувствуется поднимающийся от земли жар; он обдает лицо, как из открытой печи. Пыль забивает ноздри и стоит комом в горле. Иногда земля так горяча, что сесть на нее невозможно.
Мы идем по той же римской дороге. По ней две тысячи лет назад шли легионы Цезаря. Они видели тучные пастбища, леса, озера, ручьи, обилие птиц, рыб, оленей, кроликов, кабанов. Сейчас осталась черная зола, дыры в земле, хлещущие кипятком или метаном, рев горящего газа, от которого глохнут уши. Сверкают молнии, раскаты грома не стихают.
В золе лежат человеческие скелеты. Несколько минут назад мы прошли мимо ряда телевизоров, выставленных вдоль дороги. Пластиковые корпуса сплавились и покривились. Больше всего это похоже на картины Сальвадора Дали: деформированные телевизоры посреди черной пустыни, уходящей в бесконечность.
Рик надевает рюкзак. Пора идти дальше.
123
Меня зовут Рик Кеннеди.
К северо-западу от Ланкастера я остановился и поглядел в бинокль.
Кейт, видно, заметила удивление на моем лице.
– Что ты увидел? – спросила она.
– Посмотри сама. Видишь?
– Боже мой, – выдохнула она. – Зеленое! – Она отдала мне бинокль. – Какой оазис! Деревья, трава, озеро. Даже дома целые. Одна только проблема.
– Какая?
– Люди. Они там кишат. Видишь палатки? Там народу тысячи.
Кейт нервно оглянулась, будто ожидая, что сейчас из золы полезут оголодавшие люди.
– Не беспокойся, – сказал я. – Мы отсюда идем на юго-запад.
– Слава Богу. А то мне что-то подсказывает, что нам бы там были рады, но не так, как надо.
– В смысле нас бы пригласили не к столу, а на стол?
– Что-то в этом роде. Пойдем, а то меня при виде этого места дрожь пробирает.
Я не стал излишне тревожиться. Полоса зелени вдоль русла реки была еще в добром получасе пути отсюда. Вряд ли стоящие там лагерем люди полезут в пустыню без серьезной причины.
Мы пошли дальше. Путь почти все время лежал вниз. У меня несколько повысилось настроение. Я почти чуял запах моря. Не больше дня пути до точки рандеву с кораблем в Хейшеме.
– Визитку видишь?
Я кивнул. Серебряной краской на почтовом ящике был нарисован очередной знак “С»”. Стивен вел свою группу быстрее, чем я думал.
Но все же мы сейчас должны быть уже рядом.
Так и оказалось. Через десять минут нас приветствовала комиссия по встрече.
– Давненько не виделись, мистер Кеннеди.
Иисус стоял во всей славе, одетый в длинное черное кожаное пальто, которое мог бы носить Уайт Эрп, если бы был неряхой. Костюм дополняли черные брюки и ковбойские сапоги. За ним стояли человек шесть из его племени, одетые в самые дикие сочетания одежд и с этими яркими лентами на руках и на ногах. Ленты трепетали в восходящих потоках из дыр в земле размером с крысиные норы. Я испустил вопль.
– Дин! Дин Скилтон! Глазам своим не верю! Друг, это ты? Как ты тут?
Я бросился схватить его руку.
– Как жизнь, Рик? – Он сухо улыбнулся и хлопнул меня по плечу. При этом вылетел такой клуб пыли, что мы оба закашлялись.
– Я так думаю, что вам не повредила бы ванна, – сказал Иисус со своим мягким ливерпульским акцентом.
И Виктория тоже была здесь. На ней была длинная черная юбка, черные ботинки до щиколоток, совершенно не подходящие к местности, и черный кожаный жакет. 5й я пожал руку совсем не так сердечно, как Дину. Казалось, ей странно, что мы с Кейт все еще живы.
– Привет, Рик, привет, Кейт, – сказала она тем же голосом, спокойным и невозмутимым.
– Привет, – вежливо ответила Кейт. – Дин, а где все остальные?
– Ушли вперед, – сказал Дин.
– Они дошли до корабля? – удивленно спросил я.
– Не совсем.
– Что значит – не совсем? – нахмурился я.
Иисус огладил бородку.
– До некоторого корабля они дошли. Не до того, но дошли.
– Не понял, – сказал я. – Что значит “до некоторого”?
– Не волнуйся, – улыбнулся Иисус. – Они в полной безопасности. Мы собственными глазами видели, что в этой части страны довольно скверно.
– А что именно?
– Цунами, помимо прочего. – Он показал на запад. – Всего два часа пути в эту сторону – и ты увидишь тот самый здоровенный военный корабль, торчащий посреди сухой пустыни. Наверное, его туда забросило гигантским приливом много месяцев назад. Но прилив ушел, и теперь там сухо, как в Аду. Корабль превратился в большой мотель, и мы вас туда отведем через несколько минут. Но…
– Но?
У меня защемило в груди. По тону Иисуса было ясно, что это НО будет таким НО, что мало не покажется. Двойная игра вылезала наружу, и мне это было ясно, будто я читал это на небе огненными буквами.
– Но что? – повторил я, оглядывая по очереди Иисуса, Дина и Викторию.
– Но есть один вопрос, который надо утрясти, – сказал Иисус все тем же вкрадчивым голосом.
– И это?
– Вопрос лояльности.
– Не понял.
– Бросьте, мистер Кеннеди. Вы ведь понимаете, что мы не можем взойти на корабль двумя отдельными племенами с двумя разными вождями. Одно племя должно поглотить другое. – Он погладил бородку татуированными пальцами со своим настоящим именем – Гэри. – Одно племя должно поглотить другое. Или уничтожить его.
Я желчно сказал:
– И ты решил, что именно ты должен вести нас в землю обетованную?
– Естественно. Только не поймите меня неправильно. Ваш брат Стивен – прекрасный человек… даже слишком. Он считает, что мы можем поплыть на юг, найти себе остров и растить там картошку да кукурузу.
– А у тебя другие планы?
– Разумеется. Главная цель – выживание моей группы. Мы не будем распахивать пустынный остров. Мы найдем обитаемый, с населением человек в сто, но на берег мы выйдем не как жалкие беженцы, вымаливающие корку хлеба, а как армия завоевателей.
– Перебьете всех мужчин, а женщин возьмете себе?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся Иисус.
– И тебя называют Иисусом? – произнесла Кейт, глядя на него в упор. – Больше подошло бы Царь Ирод.
– Выживание наиболее приспособленных, Кейт, – снова улыбнулся Иисус.
Я остро глянул на Дина.
– И ты со всем этим согласен. Дин?
Он отступил от меня и распахнул куртку. Под ней вокруг бицепсов были обмотаны ленты оранжевого шелка. Еще одну ленту длиной метра три он вытащил из кармана джинсов и обмотал вокруг головы как бандану. Концы этой ленты доставали ему до колен.
– Значит, ты присоединился к большинству, – сказал я и кивнул. – Похоже на тебя.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ты отлично знаешь, что я хочу сказать. Когда в школе начинались конфликты, ты всегда был вместе с хулиганами. С самого детства.
– Не в этом дело, Рик. Я просто верю, что Иисус – у него есть то, что нужно, чтобы вытащить нас целыми из этой передряги.
– А у Стивена нет?
– Нет. Он всего лишь надутый видеожокей. У него духу не хватит драться за наше выживание нечестными способами.
– Говнюк ты, Скилтон.
– Может, и так. Но выходит, что говнюки наследуют землю.
– Давай. – Я обвел рукой сгоревший пейзаж. – Наследуй, Динни. Все твое.
Дин взбесился и выхватил из-за пояса пару своих “беретт”.
– А хочешь знать, что я тебе скажу, Рик? Хочешь?
– Да? Что именно? Что ты до шестнадцати лет спал с мамой в одной кровати?
– Рик, не доводи меня! И не отворачивайся, твою мать! Ты будешь слушать. Был бы ты лидером нашей группы, я бы стоял на твоей стороне, понял?
– Так я не лидер, не буду им и не хочу. Мы выбрали Стивена. И я остаюсь ему верен.
