Никита Аверин - Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)
– Тебе показалось, – решил Пошта и скомандовал продолжить движение.
– Не показалось, – упрямо возразил мальчишка, но развивать дискуссию не стал.
Миновали заброшенный поселок с милым названием Козья Балка. Дорога пошла вверх, идти стало тяжелее. «Надо бы устроить привал, – подумал Пошта, – но нельзя – вполне возможно, сбежавшие сектанты поднимут казаков или пиратов, и за нами уже отрядили погоню».
Интересно, как там Филателист? Справляется? Или Сургучу пришлось выйти из-под прикрытия и спасать главу клана?
– Пошта, а Пошта, – позвал мальчишка, которому, наверное, было немного страшновато ночью в лесу, – а мне показалось или там, в Старом Крыму, был один из наших?
– Не показалось, – ответил Пошта. – Не думаешь же ты, что Филателист сунулся во вражье логово без поддержки?
– Я думал, мы – его поддержка, – удивился Костя.
– Поддержки много не бывает. Да и не ждал нас Филателист. Он был уверен, что мы выполняем миссию, а не ломимся напролом спасать своего командира.
– Так тот мужик, который тебя на выходе перехватил, – он наш, да? Я его, кажется, в Джанкое видел.
– Сургуч его звать, – неохотно сообщил Пошта. – По особым делам порученец.
– Смотрите! – прервал их беседу Кайсанбек Аланович. – Что это там, в небе?
Горизонт перед ними полого забирал вверх, в гору, а над горой, плоской, как стол, сверкали какие-то сполохи, над которыми призрачно мерцали гигантские капли, похожие на светящихся медуз.
– Свят-свят-свят, – перекрестился мичман Зиняк. – Огни святого Эльма! Я такие только на мачтах видел, перед штормом.
– Тьфу на тебя, – ответил матрос Воловик, – обычное атмосферное электричество.
– Да нет, не похоже это на огни святого Эльма, – возразил профессор. – Статическое электричество – оно же на чем-то должно скапливаться, а тут прямо в небе висят.
Пошта вытащил атлас и сверился с ним.
– Если мы не заблудились, это гора Узун-Сырт, она же гора Клементьева, – сообщил он.
– А, тогда понятно! – расслабился профессор. – Колыбель крымской аэронавтики!
– Чего-чего? – не понял Костя.
– Планеризма и полетов на воздушных шарах.
– Так это чего – воздушные шары? Не может быть!
– Ну, подойдем поближе – узнаем, – пожал плечами профессор. – Очень на них похоже.
Подъем на гору Клементьева, она же Узун-Сырт, занял у отряда почти два часа. Пологая-то она пологая, но, черт побери, высокая. Взобравшись на яйлу, отряд сделал привал, и Пошта поднес к глазам бинокль. Профессор был прав – сполохи оказались огнями горелок, что подгревали воздух в двух десятках воздушных шаров, висящих неподвижно над плоскогорьем.
Сами шары были заякорены над землей и соединены паутиной тросов. В паутине виднелись вагончики-трейлеры, лестницы, мостки, палатки и будочки.
– С ума сойти, – пробормотал профессор, когда Пошта молча протянул ему бинокль. – Настоящий летающий город! Лапута!
– Интересно, – задумался Воловик, – а чего они там парят? Чем им на земле плохо?
– Не знаю, – ответил Пошта. – Но думаю, что неспроста они выбрали небо.
Причина тяги обитателей летающего поселка к небу выяснилась очень скоро. Отряд не прошел и ста метров, как Костя наступил на змею – здоровенную такую тварь метра полтора длиной. Она встревоженно зашипела и уползла в высокую траву, а спустя пару минут травяное море, покрывавшее яйлу, заволновалось, будто бы колышимое ветром – только вот ветра никакого не было. Шипение начало раздаваться со всех сторон, трава гнулась под движением множества скользких чешуйчатых тел.
– Змеиный рай! – закричал Воловик. – Бежим!
Отряд бросился бежать, прорубаясь сквозь заросли травы с помочью мачете, топора и бумеранга Кости. За ними по пятам следовало бесчисленное множество змей, блестящих в темноте. Пошта слыхал легенду про змеиный рай – место, где змеи расплодились в таком количестве, что пожрали все живое и стали питаться друг другом, пока не остались только самые большие и самые сильные; что люди, живущие неподалеку от змеиного рая, приносят гигантским тварям жертвы – чтобы те не расползлись по всему острову и не уничтожили человеческое население подчистую.
До сего момента Пошта считал эту легенду очередной страшилкой для детей, которую следует рассказывать на ночь глядя, дабы внушить трепет подрастающему поколению.
Но – легенда оказалась правдой. Теперь понятно, почему эти чудики не слезают со своих воздушных шаров.
Змеи догоняли.
– Надо поджечь траву! – предложил Зиняк.
– Не загорится, слишком сырая, – ответил на бегу Воловик.
– Может, расстрелять парочку – и остальные передумают? – спросил Костя, воинственно взмахнув бумерангом.
– Не сработает, у змей нет стадного инстинкта, – ответил профессор.
– Они ядовитые? – уточнил Пошта.
– Не думаю, – сказал Кайсанбек Аланович, – но при таком количестве и размерах это уже и не важно.
Выхода из сложившейся ситуации не было. Змеи ползли быстрее, чем люди бежали; переводить на них патроны было бессмысленно. «Эх, сюда бы огнемет», – подумал Пошта мечтательно; но огнемета не было и не было из чего его соорудить.
От отчаяния Пошта сорвал с разгрузочного жилета пару гранат и швырнул в траву позади себя. Взрыв, столб земли, ошметки змеиных тел. И тут с неба раздался протяжный вой.
– Мать моя женщина! – Мичман Зиняк от неожиданности аж присел.
– Это еще что за иерихонские трубы? – удивился профессор.
– А что такое иерихонские трубы? – уточнил Костя, вертя головой в поисках источника звука.
– Потом объясню, – пообещал Кайсанбек Аланович.
– Это сирена, – догадался Пошта. – С летающего города!
И тут на землю обрушился огненный дождь. С каждой гондолы, с каждого шара, трейлера, кабинки и корзины вниз полетело что-то горящее – бутылка ли, бочка, баклажка, коробка или самодельная граната – но, пролетев положенное расстояние, метательный снаряд взрывался, уничтожая десяток-другой ползучих гадов и сотрясая землю взрывной волной.
– Так вот зачем они там висят! – догадался профессор. – Не жертвы змеям приносить, а контролировать численность популяции! Наверняка это филиал какой-то биостанции, может быть, даже Кара-Дагской!
«Ох уж эти яйцеголовые, – подумал Пошта. – Что тут контролировать, тут уничтожать все под ноль надо. А они, значит, только на массовые перемещения змей реагируют. Ну что ж, спасибо и на этом».
Однако вскоре выяснилось, что судьба отряда Пошты занимала обитателей воздушных шаров меньше всего – зажигательные бомбы падали все ближе и ближе к листоношам, профессору и матросам.
– Теперь нам точно труба, – обреченно заявил мичман. – Если не змеи, так бомбы. Ну что за ночка!
«Да уж, – мысленно согласился Пошта, – попали из огня да в полымя». Впрочем, бомбы – это не так страшно, если ты листоноша и твои рефлексы лучше, чем у простых людей.
– Уходите, – скомандовал он. – Я прикрою.
Пошта вскинул «Тавор» к плечу и пошел в хвосте отряда спиной вперед. Каждую бомбу, грозящую упасть поблизости, он сбивал на лету – обычно они взрывались метрах в двадцати над землей, орошая травяное море пылающим содержимым. От гари и копоти лицо и руки Пошты покрывал слой черной маслянистой пленки, глаза слезились от дыма, но рефлексы работали исправно. Один выстрел – одна бомба.
Пока отряд выбирался из зоны поражения, Пошта израсходовал три полных магазина. Значит, сбил девяносто бомб. Нехилый у летунов боезапас оказался. Интересно, как они его пополняют… Наверняка у них есть и наземная база где-то. А вот с летающим городом точно никто связываться не будет – обрежут якорные канаты, разбомбят все к дьяволу и улетят. Грозная сила, хорошо что змеями занимаются, а не политикой. Пошта содрогнулся, представив себе эту махину над Джанкоем.
– Все, вырвались, – выдохнул Пошта, когда они приблизились к обрыву. Здесь заканчивалось плоскогорье и начиналось побережье. Над морем вставало солнце.
Перед отрядом лежал Коктебель.
Интерлюдия
Кротовый гольф
– Принес? – угрюмо спросил водитель. Забравшийся в салон старенького комбайна курьер утвердительно промычал в ответ и продемонстрировал угрюмому водителю брезентовый вещмешок, внутри которого что-то загромыхало. – Тогда поехали.
Взревел двигатель, из выхлопной трубы рядом с кабиной вырвались клубы черного дыма и копоти. Громыхая и поскрипывая, комбайн тронулся с места и поехал в сторону холма, возвышающегося в центре огромного поля. На холме стояла колоритная парочка: тучный усатый мужчина в цветастой гавайской рубашке и бежевых шортах, а рядом с ним высокий худощавый старик в синей робе. В руках у той парочки были длинные стальные трубки, концы которых зачем-то расплющили в неаккуратные блины. Мужчины что-то живо обсуждали, указывая руками в направлении заходящего солнца.
Завидев приближающийся трактор, мужчины прервали свой разговор и спустились к подножью холма. Теперь курьер смог вблизи увидеть двух самых влиятельных управителей Союза Вольных Городов Крыма. Толстяка звали Иван Зарубка, но среди подчиненных его именовали не иначе как Правдорубом. Не потому что он всегда говорил правду, а потому что мог легко за неё убить. Так что собеседники Зарубки старались не делать тому замечания касательно излишней любви Ивана к мучному и сладкому.
