Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
— Щитоносцы! — раздалась команда со стороны ромеев.
В первой шеренге встали воины с большими щитами-скутумами, наклонившие головы и выставившие вперед ногу в железной поножи. Увы, император Само научил воевать не только своих воинов, но и чужих тоже. И те, кто продавал кровь за серебро, через несколько лет службы могли купить себе вполне приличное вооружение братиславской работы. И даже выучкой от легионеров они отличались не слишком сильно. Император Владимир, сам прошедший суровую школу, гонял своих воинов нещадно. Именно поэтому он и смог удержать Армению и Каппадокию, остановив натиск арабов на южных отрогах Тавра. Впрочем, богатых среди воинов всегда немного, и наемники оказались вооружены разномастно. Тут далеко не все носят доспех и имеют меч. Всё больше круглый германский щит, копье и длинный нож. Да и шлемы есть далеко не у всех, чаще кожаные шапки, подбитые египетской ватой. Плохонькое копье и плоский щит стоят солид, а сакс и того меньше. Откуда у голытьбы золото на хороший шлем? Две коровы за него отдай и не греши. Да если бы у них две коровы было, они сидели бы дома и чесали сытое пузо, а не подставляли его под копья.
Ромеи ощетинились острыми жалами и, подобно огромному ежу, накатились на баррикаду. Их задача — прикрыть тех, кто идет позади. Тех, кто должен растащить преграду, стоявшую между ними и их золотом. Воины накатывали и отходили назад, оставляя на куче роскошной мебели убитых товарищей. Тут, во дворце, хранился арсенал, а потому дротики и стрелы летели густо, собирая свою страшную жатву. Даже плюмбаты, «марсовы колючки» кое-как умудрялись метать защитники дворца, хоть и нужен для этого добрый замах и простор. Только после такого короткая стрелка, усиленная свинцовым шариком, набирает настоящую мощь. Хотя… много ли нужно обычному человеку. Рана в два пальца глубиной выведет из строя любого храбреца. Не сильно-то и повоюешь, когда из разодранного плеча хлещет кровь.
— Отходим! — скомандовали сотники ромеев, и воины, сохраняя порядок, отошли за разбитые двери. Взять в лоб этот вход у них не вышло. Там уже полсотни легло, а баррикада все стоит. И стрелами ее не взять. Жала вязнут в дереве неимоверно дорогой обстановки императорского дворца.
— Поджечь бы кучу эту, господин! — прохрипел пожилой, седоватый десятник из армян, невесело разглядывая зазубрину на лезвии меча. Как бы новое наваривать не пришлось! Солида полтора кузнец точно возьмет! Вот дерьмо!
— Нельзя тут ничего жечь! — отрезал командир тагмы, носивший гордое имя Зенон. С этим солдатом он воевал плечом к плечу уже лет десять, а потому ему позволялись некоторые вольности. — Все добро погорит. Сам-то думаешь головой? Или только бы глупость ляпнуть?
— Во дворце коридоры узкие, господин, — подобострастно сказал десятник. — Там пяток хорутан полную сотню удержат. Мы в тех переходах все поляжем. Не дело это.
— Что ты предлагаешь? — хмуро спросил тагматарх, который воевал давно и остался жив в том числе и потому, что умел слушать опытных солдат.
— Боем связать и кирками стену разбить, — торопливо ответил воин. — Она хоть и толстая, но не бесконечная же. За час-другой разберем кусок. Это обычный кирпич, господин, а не гранитный валун, как у нас в Армении. Если полный десяток поставить и бить без остановки, то быстро проломим стену. Это ведь дворец, а не крепость. Я знаю, как в Египте строят, я здесь еще при патриархе Кире служил. Тут снаружи положили кирпич добрый, в огне обожженный. А внутри стены — дерьмо из глины, на солнышке высушенной. В Египте с незапамятных времен так делают, господин, и по-другому не могут. Здесь дерево уж очень дорогое.
— Пробуй, — ответил тагматарх, который справедливо рассудил, что он все равно ничего не теряет. Пока сотники перегруппируют воинов и уведут раненых подальше отсюда, глядишь, и ворота, что позади, возьмут.
Он поставил вперед свежих воинов и снова бросил их на баррикаду. Старый десятник прав. Они все погибнут в этих проклятых переходах. Хорутане знают тут каждый угол, в отличие от его людей. Коридоры уже завалены, в этом нет сомнений. Каждый шаг будет стоить ему убитых воинов.
— Выдавить их внутрь, — приказал Зенон двум сотникам. — Не лезьте на рожон, берегите людей. Просто сделайте так, чтобы эти ублюдки продыхнуть не могли. Меняйте воинов в первых рядах. Изматывайте их. Хорутане бойцы отменные, но им тоже отдыхать нужно.
Сотники склонили головы и пошли к своим, хриплыми сорванными от крика голосами поднимая воинов в новую атаку. А старый десятник уже раздобыл где-то кирки, зубила и молотки. Когда бой уйдет вглубь дворца, он начнет свою работу. Если господь будет благосклонен к нему, то его не услышат в суматохе боя.Он уже подобрал глухой участок на восточной стене. Там ни одного окна нет.
* * *
Юлдуз сидела в подвале собственного дворца, шевеля губы в… нет, не в молитве. Отборная брань на болгарском была едва слышна, и юная августа Стефания лишь недоуменно поднимала брови, когда до нее доносились особенно удачные пассажи. Она еще не знала таких слов. Гигантский подвал был забит горами барахла. Оно лежало огромными кучами, снесенное со всего города. Сундуки и ларцы, мешки и мешочки, тюки и хурджуны занимали множество помещений и каморок. Специи, ткани и изделия ювелиров лежали в таком количестве, что два десятка хорутан, охранявших августейшую семью, только щурились и предавались несвойственным воинам мечтам. Сюда даже партию персидских ковров притащили, крепко-накрепко увязанных в круглые скатки. И именно на них сидела императрица, ее дочери, невестка и целая свора служанок. Здесь, в самом центре подземелья, стояли сундуки с императорской казной и купеческим золотом. Казначей с огромной книгой, которую он прижимал к груди, то и дело проверял вислые печати на сундуках и молился. Непонятно, чего он боялся больше: смерти от рук разбушевавшейся солдатни или того, что кто-то запустит лапу во вверенное ему золото.
— Тихо всем! — София встала и подняла руку. — Вы слышите?
— Проклятье! — выругался десятник. — Стену ломают! И совсем недалеко от этого места лестница в подвал. Не повезло нам! Стах, Войно! — тащите ковры и сундуки, заваливайте спуск! Восьмой десяток — на позицию! Остальные
