Александр Афанасьев - Зона заражения-2
Может, я поверил, что он, приняв должность валия, действительно стал любить этих несчастных людей, родившихся в зоне социальной, экономической, радиационной, политической катастрофы?
Или я просто лох по жизни, и на этом точка.
А Ильяс лохом не был.
Он прекрасно понял, как я буду действовать дальше. Воспитанный в западной школе лидерства, я поеду на место, в Садыкала, чтобы встретиться там с алимом – его звали мулло Абдулло, – посмотреть, что и как, и оценить, стоит ли оно того. Он знал, что я туда поеду…
Знал.
В аэропорту нас встречали. Конвой в основном состоял из «Мерседесов», но машины были старые, нулевых годов, были даже из девяностых. Когда опустился трап, я вышел… солнце жарило немилосердно – и ко мне подскочили двое, переводчик и бача с зонтом.
Я показал охране – все нормально.
– Да будет милостив к вам Аллах, эфенди, – сказал переводчик, – да направит он вас на путь истинный, и да приведет он в порядок дела ваши. Уважаемый мулло любезно приглашает вас в свою машину…
Скорее всего, в поправке дел нуждался сам мулло Абдулло, но я согласно кивнул.
– Прошу.
Меня провели к «Майбаху»… первая модель, не знаю, как тут он взялся. Доводчик плавно прикрыл дверь.
– Салам алейкум.
– Ва алейкум, дорогой мой, ва алейкум.
Я улыбнулся.
– У вас неверная информация, уважаемый мулло, я принял ислам и уверовал в Аллаха…
По шариату неверных приветствовали только двумя словами – ва алейкум. И тебе.
– О, прошу прощения. Ва алейкум ас салам.
Мулло Абдулло был этаким живчиком, лет пятидесяти с чем-то, с розовой кожей на щеках… типичный местный бай. Если верить досье – хитер, исключительно жесток, коварен. Предпочитает сажать врагов на кол. В городе свирепствует мутава, духовная полиция, хватают всех по одному доносу – все с его ведома и одобрения. Педофил, в гареме не менее ста подростков и совсем детей. Скупает детей на рынках.
Но… в разведке отбросов нет.
Машина плавно тронулась, за ней последовали остальные машины конвоя.
– Откуда такая машина? – спросил я. – Давно не ездил на «Майбахе».
– О, местный раис на ней ездил, потом движок сломался. Мы движок от сто сорокового поставили[173] – заработал.
Мулло радовался как ребенок.
– Амир Ильяс передает вам рахмат.
– О, и ему передайте рахмат и благословение Аллаха. Мы молимся за него, он – праведник.
Мулло был похож на праведника, как я на балерину. Понять не могу – что общего между аскетом Ильясом и этим… бачабозом. Что-что, а Ильяс никогда бачабозом не был.
– Как здоровье Ильяса?
– К сожалению, плохо. Но все в руках Аллаха.
Мулло поцокал языком.
– Я-лла. Ему надо приехать сюда, принять радоновую ванну. Очень полезная вещь…
– Да у вас тут кругом… радоновые ванны, – невесело усмехнулся я.
– Вах… что за глупости, у нас тут огурец – помидор такой…
Решительно не понимаю…
В машине было жарко, кондиционер почему-то не работал, и я сделал последнюю и самую большую глупость, какую делал в тот день. В «Майбахе» между сиденьями существует автомобильный холодильник, я открыл его, достал бутылку воды и глотнул. Последнее, что уловил, – хищный и жадный взгляд мулло Абдулло.
Но было уже поздно…
Садыкала, набережная реки Душанбинка (Варзоб). 25 апреля 2038 года
– Движение по дороге. Одна… две… три… три машины.
Закутанный в пату[174] человек, сидящий на берегу полуразрушенной набережной Душанбинки, щелкнул по уху, в котором был беспроводной наушник.
– Боссмен всем красным, начинаем, повторяю – начинаем…
Он был похож на крестьянина-издольщика, работающего на бая, но имеющего приличный кусок земли, удачливого. Почему удачливого? Может, повезло, жена рожала одних мальчиков. Может, сын в банде влиятельного полевого командира – таких семей землевладельцы боятся, много с них не дерут, а сын еще и рабов пригонит. Бесплатно. Из обычного облика такого крестьянина выбивались только хорошие армейские ботинки, но это так же можно было объяснить подарком сына.
– Красный три, машины движутся.
– Понял, общая готовность. Не стрелять без команды.
– Красный три, машины останавливаются. Что-то заметили.
– Боссмен, не стрелять, не стрелять…
Машины остановились. Это были китайские «Форды», типичные для местных банд и джамаатов, побитые, запыленные, достаточно простые, чтобы взять на борт семь человек с вещами и оружием, с достаточно неприхотливыми моторами, чтобы выдерживать местный самопальный бензин – при этом достаточно качественные: хоть китайские, но все же «Форды». Там во главе американские инженеры, можно купить еще дешевле один из бесчисленных автохтонных китайских джипов с названием типа «Летающий Леопард» – но это себе дороже. У китайцев есть такое понятие «допустимый уровень брака» – в таком сложном механизме, как автомобиль, состоящем из тысячи деталей, это означает, что какая-то деталь обязательно будет бракованной, хотя бы по закону математической вероятности. А это значит, что бракованным будет и весь автомобиль… может, в Китае или России это и некритично, можно починить, а вот на территории Халифата…
Короче говоря, тот, кто остановил выбор именно на китайском «Форде», поступил правильно. Даже «Донгфенг» – китайский «Хаммер» – был хуже. Еще и топливо жрал…
Из машин выбирались, занимая круговую оборону люди… бойцы. Гибрид боевиков и наемников, сильно похоже на конвойщиков, проводчиков караванов. Примитивные картриджные «АК» – в каком-нибудь Исламбули других патронов не купишь, но в современной версии «АК-12» дорогие прицелы – любой профессионал потратит деньги, прежде всего на прицел, потом на оружие. Разгрузки, ботинки на высоких каблуках – значит, защищенные от подрывов маломощных мин, там внутри кевлар и стелька из сверхпрочной стали. На коленях – мощные, широкие наколенники – значит, потратились и на защиту коленей, такие наколенники держат пулю «АК47», и это немаловажно – кость срастется, но в случае ранения в колено вылечить его до конца удается редко. Пулеметы и снайперские винтовки… один из пулеметчиков залег и прицелился точно по лежке британского снайпера 22SAS.
– Красный три, хаджи целится точно в меня, точно в меня.
– Боссмен всем, не стрелять, не стрелять…
Опасаясь, что стрельба все-таки начнется, удачливый крестьянин заковылял к машинам. Оседала поднятая ими на дороге пыль, да где-то за спиной, в давно погибшем городе, одинокий автомат выводил свою мелодию. Кто и в кого стрелял – непонятно…
– Салам алейкум… Салам алейкум, уважаемые… – зачастил крестьянин. – Да пребудет с вами Аллах, да сделает он ваши дела удачливыми, а дорогу легкой и удобной. Не будет ли у вас места в машине, с моими старыми ногами даже два километра пути – и то мучение…
Командир боевиков развязал один из узлов на своем платке – шемахе, открыв свежекрашенную хной бороду.
– Нам надо проехать еще пять километров, старик. Но мы возьмем тебя с собой, если ты укажешь нам дорогу.
Отзыв был правильным.
Герт Роу, командир патруля 22SAS, с интересом смотрел на командира боевиков… перед ним был спецназ ВДВ России, сорок пятая бригада специального назначения, разведка воздушно-десантных войск, один из российских аналогов полка 22SAS. Враги и друзья… много лет они ждали схватки друг с другом, чтобы выяснить, кто же, наконец, сильнее… они ждали ее, как ждут два известных, прославленных, не терпевших поражений боксера… и чем больше у них будет регалий, тем больше они будут ждать схватки друг с другом. Потому что должен остаться только один непобедимый… двоих быть не должно.
Но теперь им придется работать вместе.
– Впереди чисто. У нас есть база в городе, надо добраться до нее. Ночью атакуем.
– Сколько вас?
– Четверо. Мы сядем по двое в первую и вторую машину.
Русский отмахнулся рукой – мол, без разницы.
– Только быстро.
– И ты напрасно выкрасил бороду хной.
…
– Так делают шииты.
– За это могут отрезать голову.
– Пусть попробуют.
В машине, грамотно и дорого усиленной вставками из высокомолекулярного полиэтилена, негромко играла музыка. Не нашид, не рок – совсем другая, русская. Тягучая и грустная, как и почти все русские песни.
В детстве мы все были разные,Были вопросы странные.«Мама, как называетсяТо, что летит в облаках?Ой, мама, смотри что-то падает,Похожее на одуванчики?»Женщина улыбается:«Это, сынок, десантники».
Машины уже убрались с набережной и теперь пробирались по улицам, одна за другой. В окно головной машины выставили черный флаг с белой шахадой – это символ лоялистов, сепаратисты использовали афганский вариант – белый с черной шахадой. На лобовом стекле головной машины вверху была наклеена полоса от солнца, на ней было написано: «Бей и режь отступников веры…»
