Антон Орлов - Пожиратель Душ
Солнце потемнело и закачалось, как будто его тоже ударили. А когда деревья перестали бесноваться, и боль немного утихла, и побитое солнце успокоилось, осипший от визга Мардарий обнаружил, что враг убегает. За ним! Будет знать, как Заиньку обижать!
Злой Человек проломился сквозь кустарник, выскочил на заросшую травой прогалину. Перекушенная рука болталась на каких-то ниточках, но двигался он быстро. А Заинька еще быстрее, Заинька догонит!
Впереди никчемный дырявый забор. Неужели враг думает за ним спрятаться? Из последних сил рванулся вперед и вместе с целым куском хлипкой загородки, все вокруг пачкая кровью, повалился на каменистую землю.
Финальный прыжок – и в клочья!
Стоп…
Мардарий осел на все четыре лапы, враз ослабевшие. Победоносный рык застрял в горле.
На том месте, где упал обессилевший, окровавленный человек, в мгновение ока выросло что-то непонятное, громадное, страшное, такое страшное, что Мардарий заледенел, словно из теплого коридора забежал в холодильник с мерзлым мясом. И оно шевелилось, оно было живое – но в то же время невыразимо опасное для всего живого. Лапы оцепенели, вместо рычания вырвался жалобный визг.
Ох, не надо было визжать, шевелящийся кошмар его заметил! Оттуда взметнулось нечто длинное и гибкое, похожее на черный хлыст, цап за загривок – и Мардарий повис в воздухе. Заходясь в истошном визге, он болтался высоко над землей и понимал только одно: сейчас Мамочкиного Заиньку загрызут, на куски разорвут…
– Миури, зачем?! Как я с такой штукой на шее на людях появлюсь?
Ник с оторопью разглядывал грубовато сделанное ожерелье из металла, похожего на нержавейку, с крупными коричневато-желтыми камнями наподобие дешевого янтаря. Вещица вроде тех, что надолго залеживаются в комиссионных магазинах. Носить рубиновый кулон на цепочке – еще куда ни шло, но это безвкусное массивное украшение под стать какой-нибудь вульгарной тетке средних лет.
– Это оберег, отводящий пули, – сказала Миури, невозмутимо выслушав протесты. – Лучшее, что я смогла здесь достать. У мастера, который его изготовил, были проблемы с чувством прекрасного, но свое дело он знал. Ты прав, не стоит выставлять ожерелье напоказ, умный человек поймет, что это такое. Спрячь под рубашкой. Мне не понравились люди, которых набрал Пеларчи. Сразу видно, что это не охотники, а уголовники, от них можно ждать чего угодно. Есть риск, что мы с ними столкнемся.
– У тебя тоже оберег?
– Я в этом не нуждаюсь. Лунноглазая Госпожа даровала мне, своей жрице, девять жизней. В крайнем случае я могу призвать ее на помощь.
Сафари началось облачным утром. Ник за рулем, на соседнем сиденье Миури с кулоном. От идеи гоняться за грызвергом на мотоцикле они отказались: мотоцикл маневренней, зато в машине безопасней.
– Если мы встретим Дэлги… ну, если он не успел… мы ему поможем? – спросил Ник, когда выехали из деревни, где провели ночь, на грунтовую дорогу. – Это же в два счета – довезти его до границы, высадить из кулона, а потом будем на Мардария охотиться.
– Донат Пеларчи нас за это пристрелит, – усмехнулась «бродячая кошка».
– Не пристрелит. У тебя девять жизней, а на мне оберег.
– Ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделала?
– Да. Я получил от него поддержку, сочувствие и защиту, когда мне было очень плохо. Это важнее, чем тот дурацкий случай во дворце у Орсенг. Так ты согласна?
– Посмотрим… Возможно, он уже вернулся в свои владения. А может быть, все еще гуляет недалеко от границы в человеческом облике. Не нарваться бы нам… Когда урочный срок у оборотня истекает, все размыто, неопределенно, и сейчас даже ворожба не откроет, там он или здесь, и в каком виде. Мне объясняла это одна охотница. Я тогда была не старше тебя и только-только надела рясу послушницы. Меня послали с поручением из Савамского монастыря в Рерару, и как раз началось наводнение, дорогу затопило. А если в обход – это по тропам через Рерарский лес, там испокон века водятся твари. Марго согласилась меня проводить. Вы с ней из одного мира. Сейчас ей уже за пятьдесят, несколько лет назад она открыла школу рукопашного боя для девочек в Анкенирде, на берегу Рассветного моря. Говорили, что охотой она занимается из любви к авантюрам, а не ради заработка, потому что у нее есть богатый поклонник. Наверное, это правда. Я видела у нее старинные перстни с бриллиантами редкой красоты, каждый стоил целое состояние. И платы с меня Марго не взяла. Сказала, чтобы я оставила эти деньги себе на помаду и на конфеты, а проводит она меня просто так, с условием, что я буду развлекать ее болтовней. Конечно, болтали мы обе, и я тогда узнала кое-что об охотничьей ворожбе. Марго всю дорогу нянчилась со мной, как кошка с котенком, и если бы я не выбрала монашескую жизнь, начала бы проситься к ней в ученицы.
– Ее учителя звали не Гаверчи?
– Вроде бы да.
– Тогда я тоже о ней слышал.
От Короля Сорегдийских гор. Это он был «богатым поклонником» Марго и предлагал ей в подарок зеркало-перевертыш. Роман охотницы и оборотня.
Вслух об этом, наверное, нельзя. Дэлги ведь рассказывал о Марго, не назвав ее имени.
Это неожиданное напоминание застигло Ника врасплох. Дорога ровная, встречных машин нет, Миури погрузилась в изучение карты местности. Ничего страшного, если он параллельно будет думать о своем.
Раскосые зеленые глаза, упрямое лицо с тонкими неправильными чертами. Почему Эннайп решила его защитить и не пожалела времени на ворожбу? Потому что не хочет, чтобы Ник погиб? Или для нее это просто повод лишний раз потренироваться в колдовстве (судя по всему, достаточно сложном)? Разве может быть так, чтобы он ей нравился, чтобы ей хотелось еще с ним встретиться? Ну да, они много разговаривали, и ей как будто было интересно, но по ночам она приходила к Дэлги, а не к нему.
Предыдущий отрезок его жизни, в котором остались Дэлги и Эннайп, рассыпался на пестрые кусочки. Как сказала Миури? «Одна из тех мелких катастроф…» Сейчас эти частички погибшей мозаики – среди них есть и привлекательные, и страшноватые – беспорядочно перемешаны, поэтому ускользает смысл того, что произошло. Ника мучило ощущение обрыва, незавершенности; он чувствовал, что не будет ему покоя, пока он не соберет все и не сложит заново. Проклятие? Наверное, да, но это проклятие он выбрал сам. Речь ведь идет не о чем-то постороннем, а о недавних событиях его собственной жизни. О людях (или, если использовать более емкий термин, о существах), к которым его притянуло и которых притянуло к нему.
– Ник, сворачиваем, – распорядилась Миури. – Во имя Лунноглазой, не витай в облаках, а то в дерево врежемся. Или, еще хуже, в пограничный забор. План действий такой: прочесываем территорию, пока не найдем окаянную зверюгу.
Выбросить из головы отвлеченные мысли, не относящиеся к сафари. Все внимание на дорогу – точнее, на бездорожье.
Машина петляла среди кустарника, усыпанного ягодами, похожими на продолговатые черные виноградины. Иногда совсем близко, задевая стекло, скользили свисающие с деревьев тонкие побеги с цветами-граммофончиками нежных оттенков. Если посмотреть направо или налево, можно увидеть пухлые бледно-серые облака, а впереди, за лобовым стеклом, для неба не осталось места – его вытеснила из поля зрения необъятная гора.
– Справа!
Он и сам увидел. На примятой траве, подернутой пленкой жемчужной влаги, лежит мотоцикл. Рядом валяются ботинки, шлем, кожаная куртка, сумка.
– Его вещи?
– По-моему, да.
Выйдя из машины, «бродячая кошка» осмотрела поляну. Дождя еще не было, и кое-где на земле сохранились отпечатки лап грызверга.
Проехав несколько метров, обнаружили сгустки свернувшейся крови – их было слишком много, чтобы надеяться, что «все обошлось». Ника начало лихорадить, и он крепче ухватился за руль.
Страшный след привел к ветхому пограничному забору. Одна из его секций лежала, поваленная, на земле, и гнилые доски тоже были заляпаны подсохшими бурыми пятнами.
– Назад! – изменившимся голосом приказала монахиня. – Отъезжаем за те деревья!
Когда Ник выполнил команду, она объяснила:
– Дальше – его владения. И он там, у себя, можешь не беспокоиться.
– А где тогда Заинька?
– Боюсь, что твой друг Дэлги Заинькой пообедал. Твари вообще-то едят все живое, не только людей. Ладно, разворачивай, больше здесь делать нечего. По дороге постараюсь придумать, что скажем Регине.
Теперь впереди было редколесье под пасмурным небом, а горы, коричнево-серые, пестрые, как шкура ящера, маячили в зеркальце заднего обзора.
Выбирая, где кустарник пореже, Ник неожиданно выехал на открытое пространство – мини-равнина посреди зарослей – и снова увидел все тот же пограничный забор.
Словно забор их преследует, потихоньку двигаясь за машиной… Ник хребтом ощутил холодок (а что, это была бы игра вполне в духе Дэлги!), но потом понял, что просто-напросто граница заповедной территории идет не по прямой, а забирает то в одну, то в другую сторону.
