Блок - Борис Вячеславович Конофальский
«Оказывается, это трубы, в тот раз зачем-то поднявшиеся на поверхность».
Ладно, надо идти, и он идёт, хотя счётчик-прищепка на воротнике пыльника уже не умолкает, трещит, трещит и трещит… Горохов даже не хочет глядеть на его экран. Он и без этого знает, что фон уже превышен. И значительно. А тут ещё уполномоченный почувствовал, что ему жарковато. Мягко говоря. Он кидает взгляд на термометр.
Семьдесят шесть. Впрочем, ничего удивительного, Оглы говорил ему, что в зале будет жарко. Он для этого и воды с собой взял запас.
Андрей Николаевич наконец подходит к большому проёму без двери. Тут он снова вспоминает про свои очки, так как свет из зала буквально слепит его, и это при том, что он ещё туда даже не вошёл. Горохов надевает свой «Спектр», снова открывает баклажку и снова выливает на себя немного воды.
Теперь ему ясно, откуда тут столько света. Сначала он подумал, что потолка просто нет, но потом понял: над огромной залой лежит большое стекло. Кое-где на нем виден песок, ветер туда нанёс. Сам зал неровной, округлой формы, и стены тут из того самого «горелого» материала, что и чёрные трубы перед входом. Солнце через стекло проникает в зал, тут очень светло, а ещё, едва он сюда вошёл, дозиметр перешёл на новый уровень оповещения. Теперь он издавал не щелчки, теперь гудел ритмично с интервалом в несколько секунд. Горохов уже знал, что тут, в этом зале, фон представляет опасность для здоровья.
Семьдесят семь!
Нужно было искать резервуар, но вот как раз резервуара в зале не было. Посреди зала был какой-то бортик, типа борт небольшого бассейна глубиной в полметра. Этот бассейн с бортиком располагался как раз под самым солнцем, что проникало в зал через стеклянную крышу. Но вот только в бассейне ничего не было, он был абсолютно пуст.
«Наврал, что ли, Оглы, где тут резервуар?».
Горохов ставит наполовину пустую баклажку на пол рядом со входом и идёт дальше.
Глава 51
Он бы и не догадался поискать в бассейне, но ведь Оглы говорил ему, что вещество будет в большом светлом зале. И он приближается к огороженному полуметровым бетонным бортиком пространству. И…
Это и был резервуар. И вещество было в этом бассейне за бортиком. Просто оно было очень чистое, абсолютно прозрачное и не давало никаких бликов, поэтому издали этот открытый резервуар казался пустым.
А на самом деле за оградой из бетона была масса вещества. Оно занимало сантиметров двадцать от глубины в полметра.
«Да тут его вёдрами можно черпать. Оглы болван, дал мне эти склянки».
Горохов лезет в левый карман пыльника, там рядом с тяжёлой гранатой лежит коробочка с пробирками. Он достаёт её, встаёт одним коленом на бортик резервуара и, раскрыв коробку, достаёт первую пробирку.
Он погружает её в вещество, и оно само, реально само протекает в стеклянную ёмкость. Теперь у Горохова нет сомнений: это оно, то, за чем охотилась сумасшедшая Кораблёва, гробя своих людей, то, о чём так мечтала хитрая и злобная Люсичка-Церен. Это Реликт.
Он прячет первую пробирку и достаёт вторую, потом третью, ему нестерпимо жарко, термометр показывает уже восемьдесят один. Дозиметр перешёл на новый, ещё более тревожный уровень оповещения, но Горохов продолжает заполнять пробирки, оторвавшись лишь на секунду, чтобы перевести переключатель нагнетателя респиратора на последнее, самое последнее положение.
Андрей Николаевич, заполняя последнюю пробирку, вдруг думает, что у него там, у входа в зал, осталась баклажка. Если из неё вылить оставшиеся там полтора литра воды да зачерпнуть ею вещества…
В принципе, ему кажется, что у него должно хватить сил на эту операцию, а вода у него ещё во фляге есть, полная фляга, и на всякий случай у него есть таблетки от перегрева, да и стимуляторы имеются. В общем, идея не кажется ему невыполнимой, ну а жара с радиацией… Не так уж всё ещё и страшно…
Он, пряча последнюю пробирку в коробочку, поднимает глаза: где там его баклажка с водой?
Горохов замирает… Нет, это были не дарги. Кожа тех, кто стоял в пятнадцати метрах от него, тоже была тёмной. Но она была скорее серой, чем коричневой. Эти тоже были без одежды, но они были другими. Только у одного из них были какие-то признаки пола, четверо остальных были явно бесполые. И головы у бесполых были круглее, чем у того, что имел какой-то бугристый выступ в паху. А в руках или в лапах трое из круглоголовых держали какие-то блестящие стержни. Это был либо отлично отшлифованный металл, либо зеркальное стекло, разобрать Горохов не мог. И, естественно, он откидывает полу пыльника и выхватывает обрез. Курки оружия взведены, в правом стволе картечь, в левом пуля.
«Чёртов дозиметр. Из-за него я не слышал, как они подошли».
Ну и, конечно, адская температура повлияла на его восприятие.
Но он не стреляет, так как тот, у которого есть признак пола и чуть удлинённая, а не круглая голова, поднимает трёхпалую конечность и скрежещет:
– Стой, Горохов. Не предпринимай агрессивных действий. Мы тебе не враги!
Тем не менее, все те, кто припёрся сюда с зеркальными палками, все трое, как один, едва он показал оружие, подняли и направили эти свои блестяшки на него.
«Ну, в лапах у них точно не игрушки».
Но он был заинтригован, и поэтому, не опуская своего обреза, держа длинноголового на прицеле, поинтересовался:
– Кажется, ты меня знаешь? Не напомнишь, при каких обстоятельствах мы познакомились?
– Мы не знакомы, – дребезжал имеющий пол. Теперь было ясно, что он у них тут главный. – Но мы знаем о тебе и следим за тобой.
– Как интересно! – Горохов не врал, первое смятение от их бесшумного и неожиданного появления прошло, и теперь он изучал этих существ. – Так вы и есть те пришлые, которые испортили нам всю планету?
– Нас тоже можно считать пришлыми, – загадочно скрежетал главный, а остальные всё ещё направляли на уполномоченного эти свои блестящие палочки. А ещё Горохов вдруг разглядел, что в то время, когда у длинноголового открывается рот, ещё над полостью рта, на месте носа, открывается небольшое овальное отверстие, и, как показалось уполномоченному, именно из него и происходит этот скрежет, в котором, впрочем,
