Окопник - Владимир Геннадьевич Поселягин
- Есть, - просто ответил я, козырнув.
Удивления старался не высказать, хотя ошарашили меня, это есть. Узнаю причины, когда запись с разведчика просмотрю.
- Вот и увидим, каков вы в деле. Родина и партия вам доверяет большое дело.
- Клясться, что не подведу, товарищ Сталин, не буду. Я не даю обещаний, в которых не уверен, но могу пообещать сделать всё, что в моих силах, чтобы немцы кровью умылись и понесли самые большие потери на участке, что держат вверенные мне части. Мой корпус будет отступать только по приказу.
- Я рад это слышать. Всё что нужно, получите у товарища Поскрёбышева, а сейчас я вас не задерживаю.
Кивнув, да ещё щёлкнув каблуками сапог, как офицеры в прошлом, я развернулся, и покинул кабинет. В этот раз никто и не подумал меня останавливать. Полчаса у секретаря был, у того целый штат помощников, просто в других помещениях, там всё быстро было оформлено, и на той же машине меня отвезли обратно, тот же лейтенант был, второй раз напомнив во сколько за мной заедет. Сам я и от гостиницы к Генштабу, где проверив мои полномочия, тут как раз и приказ пришёл из Кремля с моим назначением, допустили к информации. Заодно оформляя меня и извещая штаб корпуса о новом командире. И что прибуду через трое суток. Никто не знает, даже я, а парни из Генштаба в курсе. Впрочем, там всё через секретный отдел шло. Номера армии и корпуса совпадают, небольшая путаница может быть, но в принципе не критично. Так вот, я выяснил, что нашу армию готовят перевести в состав Центрального фронта. Сегодня двадцать пятое июля, если что. Штаб корпуса и корпусная артиллерия сохранились, штаб вырвался из окружения, в Гомельскую область, а артиллерия в Полоцке была и сейчас вошла в состав других формирований, и вот начали новое формирование, войдя в состав другой армии. Поэтому теперь в составе корпуса находятся две стрелковые дивизии, Сорок Вторая и Сто Семнадцатая. И вот мою несостоявшуюся бригаду, тоже ввели. Кстати, та была Второй стрелковой бригадой.
Вообще бригадный состав начали ликвидировать в Красной Армии за год до начала войны, бригады переформировывали, когда в дивизии, из нескольких в одну, когда в полки. Однако на Дальнем Востоке семь бригад сформировали, какой-то эксперимент Генштаба, я не понял в чём суть, полковник, что мне разъяснял, видимо тоже. Скорее всего специфика применения таких частей в тех краях. Пять бригад уже перебросили к нам, вот одной я и должен был командовать. А так обычная часть, своё знамя, всё что положено. Вот так и входил в суть дела, пока тут был, меня оформили как положено, в штаб корпуса сообщили. Там недавно бои шли, наступательные действия на Бобруйск, и командир корпуса попал под встречный удар немцев. Что с ним не известно, пока числиться пропавшим без вести. Может и в плену. Хорошо костяк штаба сохранился, всё что положено к нему, снова заработал. Да и дивизии отвели, хотя и серьёзно потрёпаны, выравнивали линию фронта. Встали в оборону. Да, корпус не на отдыхе, держит фронт на своём участке. Вывести нельзя, сил заткнуть такую дыру просто нет. Вот и изучал какие силы у корпуса, кто соседи, и кто противник, точнее какие части Вермахта против него стоят. Тут у Генштаба точной информации нет, на месте узнаю. Да, из приданных сил, был Восемьсот Семидесятый корпусной артиллерийский полк. Вышел из окружения, попав под удары вражеской авиации несколько раз, полтора дивизиона. Ничего пополним, главное костяк личного состава сохранился. Больше ничего не было.
Время уже подходило, скоро от гостиницы забрать должны, но я не все дела закончил. Пока в Генштабе находился, подал заявки на включение в состав моего корпуса нескольких частей поддержки. Из тех что вышли из окружения, сохранив людей, а не вооружение и технику. Поэтому мне и пошли навстречу, просто оформление затянулось. А в своё корпус я дополнительно притянул ещё один такой же корпусной отдельный артиллерийский полк, орудия и технику те потеряли, попали под танковый удар немцев, на дороге. Даже орудия не развернуть, пришлось уходить в лес, всё бросая, благо он рядом, две трети личного состава уцелело. Из окружения вышли сутки назад на позициях что моя армия держала, только-только в Генштаб о нём информация поступала. Так что возрожу его, костяк и всё что нужно у того было, даже часть техники сохранили и штабные печати и знамя. Дальше отдельный автобат, потом отдельный батальон связи, и танковый полк, который как отдельную единицу придали моему корпусу, хотя до этого тот входил в состав одной из танковых дивизий Четвёртой армии Западного фронта. Но сейчас его вывели из её состава и переподчинили мне. Там от полка ни одного танка, трофейный бронетранспортёр, да полтора десятка грузовиков, частью тоже трофейные, и три сотни личного состава. Тыловые подразделения, и сами танкисты. Хотя и немного, но как костяк полка пойдут. Это пока всё что удалось урвать. Эти силы будут подчинены именно корпусу, придавать их какой дивизии или бригаде, я и не подумаю, резервы, можно сказать.
Меня подкинули на служебной машине до гостиницы, там уже ждали, знакомый лейтенант нервничал, так что забрали и в Кремль. Форма в принципе неплоха, хотя конвейерное шитье, можно сказать, или поточное? Форму такую запасали на складах для мобилизации, я лучшую подобрал. Ателье для комсостава столицы лучше шило, но осмотрев, решили, что и эта неплоха. Пойдёт. Оставили. Так что довезли, и провели в зал приёма, дальше торжественное награждение, тут три десятка человек, преимущественно военные, хотя и трое в гражданских затесались, двое Сталинскую премию получили и один орден «Трудовик». Героев шестеро, один из них я. Нормально, наградили, Сталин лично это сделал, да объявив за что. Статьи в «Известиях» привлекли внимание, да и меня узнавали по фото. Дальше в отдельную комнату зашли, где я скинул френч, и двое портных, что тут работали, сменили петлицы, не стали новые шпалы крепить, и перешили нарукавные шевроны согласно званию. Ну и документы новенькие получил, с уже указанной новой
