Алексей Пехов - Под знаком мантикоры
– Почему вы говорите «они»? – не выдержал де Армунг. От увиденного он мгновенно протрезвел. – Я вижу только одного демона.
– Второй сидит прямо под вами, сеньор, – ровным голосом ответила Рийна.
– О, – глубокомысленно произнес Сезар Сильва и, немного подумав, забрался на стол с ногами.
Ламия находила подобную предосторожность вполне разумной. Опасная близость. Твари ей очень не нравились. Но тем не менее первый, особенно сильный страх прошел. Геде вели себя спокойно и не обращали на людей никакого внимания.
Абоми нанес последний штрих на сложный рисунок. Обмакнул палец в плошку с белой краской и провел им по вискам мертвеца. Затем вновь взялся за порошок и, тихо подвывая, начал втирать его в рану на груди Мигеля. Через минуту заткнул ее лоскутком какой-то дурно пахнущей тряпицы. Откуда слуга ее взял, Рийна не знала, а вот Фернан понял, что эта тряпка – не что иное, как кусок, оторванный от савана еретички.
Опять порошок. Слуга насыпал его Мигелю в рот, а оставшуюся на ладони порцию поднес к лицу мертвеца и резко дунул. Коричневое зелье легким облаком взвилось в воздух и спустя мгновение тонким слоем покрыло глаза, лоб и щеки покойного. Твари шевельнулись, и на их мордах загорелось несколько десятков огоньков синего цвета.
«Глаза?.. Словно пауки…» – промелькнуло в голове у Рийны.
Маленькие глазки, в которых не было никакого намека на зрачки, неотрывно следили за распростертым на полу телом. Рийне вновь стало жутко. Она сомкнула веки, досчитала до двадцати, собралась с силами и продолжила наблюдать за ритуалом.
Абоми нараспев произнес несколько слов, и дальняя стена залы в буквальном смысле растаяла в воздухе, а вместо нее появилось радужное сияние[73]. У Рийны уже не было сил удивляться, и она с каким-то отстраненным интересом наблюдала за тем, как слуга положил раскрытую пятерню на лицо мертвеца, призывая своих богов. Раздалось мерзкое шипение, из-под пальцев Абоми пошел пар, словно его ладонь была из раскаленного металла. Покойник неожиданно выгнулся дугой, и де Армунг едва не рухнул со стола. Мигель, словно он и не умирал, махал руками, бил ногами, пытался вырваться, но Абоми держал крепко. Он, выкрикивая слова, всей своей массой навалился на мертвеца. Придавил к полу и не убирал от лица трупа руку, из-под которой вырывался пар. Шипело так, что насмерть перепуганная Рийна подумала о том, что лицо виконта уже должно было обуглиться до костей.
Все кончилось так же внезапно, как и началось. Исчезли конвульсии де Турсеко, исчез пар из-под руки слуги, геде растаяли в тенях, погасла радуга, и на ее месте вновь оказалась обычная стена. Абоми с видимым облегчением отошел от виконта.
– Очень сильный лоа! – Страшная маска на лице чернокожего улыбнулась. – Но я справился.
– «Справился»?! Да я чуть в штаны не наложил! – не выдержал шут. – Простите, Рийна, но подобного представления мне еще не приходилось видеть! Проклятье! Ну почему вино имело глупость закончиться тогда, когда оно больше всего нужно?!
Сезар Сильва, сейчас совершенно трезвый, с сожалением посмотрел на пустую бутылку, затем спрыгнул на пол и заглянул под стол, явно ожидая увидеть там притаившегося Искусителя.
– Не бойтесь оскорбить мой слух, маркиз. Я и сама не ожидала такого. Это все, Абоми?
Рийна почувствовала разочарование. Она перепугалась до дрожи в коленях, а что в итоге? Глупые фокусы дикарей окончились полной неудачей.
– Не совсем, талели. – Слуга вновь улыбнулся и щелкнул пальцами.
Мертвец неожиданно резко сел. Шут, который в этот момент склонился над виконтом, с воплем отшатнулся и, не удержавшись на ногах, шлепнулся на задницу. Тут же вскочил и в два прыжка оказался на безопасном расстоянии от трупа. Быть может, при других обстоятельствах это могло показаться смешным, но не сейчас. Рийна, так и не отпустив руки мужа, тихо охнула и уставилась на ожившего покойника.
– … Мать, чтоб меня демоны… если эта… не воскресла! – В голосе де Армунга проскользнули истерические нотки. Какого… он! Зачем так пугать?! Я мог сдохнуть от разрыва сердца, прямо на этом., полу!
– Спокойно, дружище. – Фернан с трудом сохранял бесстрастное лицо. – Думаю, нам опасаться нечего.
– Нечего?! – Шут выдал издевательский смешок. – Если де Лерро узнает, он нас за… подвесит! А потом скормит… «гарпиям»!
– Я предлагал тебе уйти к себе. – Фернан смотрел только на Мигеля.
– Знаю. И ругаю себя за собственное упрямство. Проклятье!… Следует себя держать в руках, да? Ну велика важность. Оживили труп… – Королевский дурак заткнулся и угрюмо уставился на сидящего в окружении свечей сеньора де Турсеко.
Вопреки ожиданиям Рийны, лицо виконта не было обожжено магией и рукой Абоми. Никаких следов. Но это уже был не тот человек, которого они знали при жизни. Его лицо неприятно изменилось. Слишком много острых углов, выступающие скулы, провалившийся нос… а уж слой зелья на коже и вовсе придавал мертвому сходство с каменной маской. Открытые, глубоко запавшие глаза больше всего походили на тусклые стекляшки. Ламия сомневалась, что сеньор де Турсеко хоть кого-то видит. – Его лоа вернулся. – Абоми с большим опозданием сообщил этот всем уже известный факт.
– Он жив?
– Нет. Тело мертво. Лоа пришел по моему приказу. Он не в силах был сопротивляться. Он раб. И будет подчиняться, пока не выйдет срок.
– То есть…
– Он не будет мстить, хвататься за оружие, просить, требовать или угрожать. Лоа только подчиняется. У вас не так много времени, талела. Скоро геде вернутся и заберут его в свой мир. Если хотите что-то спросить, спрашивайте. Я не боккор и не смогу удерживать его вечно.
– Как я узнаю, что он говорит правду? – Фернан облизал разом пересохшие губы.
– Раб не смеет лгать, – неожиданно жестко произнес чернокожий.
Маркиз рассеянно кивнул, немного подумал и задал первый вопрос:
– Мигель, ты слышишь меня?
– Да.
Этот голос был не похож на прежний голос виконта. Нечто чужое. Низкое и грубое.
– Зачем ты отправился в Тулину?
– Мне приказали.
– Кто?
– Командиры.
– Назови имена! – Кажется, Фернан начинал понимать, как следует общаться с вызванным духом.
– Командующий полком Мигель де Туриссано и мой непосредственный командир – Луис Магильяэш де Фонсека.
Это было новостью! Очень неожиданной и очень неприятной. Де Туриссано всегда поддерживали короля, а тут выходило, что граф переметнулся на сторону соперника Его Величества.
– Маршал кавалерии тоже знал о том, что вы уничтожаете деревни?
– Да.
– И именно поэтому его убили?
– У меня нет ответа.
– Ты знаешь, кто его убил?
– Нет.
– Догадываешься?
– Нет. Это было неожиданно. Никто не знал. Никто не понял, почему это случилось. Вот и первое разочарование.
– Какой приказ отдали тебе командиры?
– Мне и моему отряду следовало пробраться в Тулину. Там встретиться с командующим северным гарнизоном Он должен был снабдить нас экипировкой…
– Формой андрадской кавалерии?
– Да.
– Продолжай.
– В ночное время переодеться во вражескую форму. Уничтожить несколько приграничных деревень так, чтобы это было принято за рейды змееедов. Жителей уничтожать безжалостно, но нескольких следовало отпустить.
– Конечно, им нужны были живые, – процедил Фернан. – Все должны были думать, что это андрадцы. Говори дальше!
– В течение месяца мы выполняли приказ, а затем вернулись в расположение полка.
– И никто не задавал вопросов?
– Это был приказ маршала. У нас в полку не привыкли обсуждать его распоряжения.
Фернан тихонько выругался. Проклятые ветераны начисто лишены любопытства и верны командиру до мозга костей! Странно другое – ни один из людей Мигеля не счел нужным проболтаться о том, где он находился целый месяц. Или это дисциплина, или верность, или контрразведка зря ест свой хлеб!
– И какова награда, сеньор? – ядовито осведомился Сезар.
– На троне должен сидеть истинный король. Род узурпатора никогда не имел прав на престол.
– Хм… Я не о том. Что ты и твои люди получили за это маленькое представление?
– Я – чин капитана. Они – деньги. Герцог Лосский щедр. Он истинный король.
– Как низко ты пал, – прошептала Рийна, презрительно скривив губы.
Ради звания и денег предать собственную страну и короля. Впрочем, де Турсеко всегда поддерживали Лосских. А последние стремились вернуть утраченный трон.
– Ты знаешь об Ордене Мантикоры? Рисунок на стене маршала? Это ваш символ?
– Да.
– Как неосмотрительно оставлять подобные художества! Мятежники и заговорщики, на мой взгляд, должны быть осторожнее! – фыркнула ламия.
– Все допускают ошибки, – хмыкнул шут.