Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.
Т’Лехин был против. Какие пятнадцать дней? Ударить прямо сейчас, не дав злу времени опомниться. У нас, мол, пятнадцати суток не было. А что до жертв – Господь разберется, кого куда. Джеронимо Натта внутренне соглашался с его точкой зрения, но вынужден был соблюдать предписания координатора.
Король Имит послал в Совет координаторов ноту протеста. Возможно, надеялся на вмешательство хантов. Вмешательство хантов выразилось в том, что они прислали к Гъде наблюдателя и напомнили Салиме, что неплохо было бы дать королю Имиту ответ. Она демонстративно проигнорировала. «Нынче Сар Имит не король и не координатор. Разве он на Гъде? Разве он защищает планету или хотя бы королевство? У меня есть дела поважнее, чем переписываться с каждым инопланетным беженцем».
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Наиболее разумные дворяне и бургомистры поняли это сразу, еще до презрительного ответа Салимы. Они не стали взывать к ее милости, а взмолились кардиналу Натта: она – за сорок пять световых лет, а он с эскадрой рядом, и именно от него все зависит. Выражали готовность отдать последнее, хоть все ресурсы на сто лет вперед, пустить на территорию любое количество монахов, всем поголовно принять христианство. Джеронимо Натта был неумолим и неподкупен. Его не интересовали мирские блага и расположение чужих владык. Все, чего он желал – уничтожить гнездо дьявола. Но они не хотели этого понимать, и совали ему подарки, и лебезили.
– Я намерен написать богословскую диссертацию, – заявил он. – Меня, знаете ли, всегда волновала тема апокалипсиса. Она неплохо разработана в теоретических трудах. А изюминкой моей работы станет грамотно поставленный эксперимент.
До бургомистров наконец дошло: не отступится. Этот фанатик с горящими глазами не просто выполняет приказ, он лично заинтересован взорвать планету, чтобы посмотреть, что будет, подтвердятся ли его гипотезы, красочно описать свои наблюдения с приложением фотографий и видеозаписей, сформулировать выводы и получить богословскую степень. Мотивы личной выгоды они вполне понимали. Не понимали только, что делать. На планете начался форменный дурдом. Грамотно организовать эвакуацию не сумели. Люди дрались за места на кораблях, пока «Небесную ладью», набитую победителями в смертной схватке, «Максим Каммерер» не расстрелял прямо на старте. Кардинал Натта по радио прочел проповедь о грехах и о том, как их искоренять. Погрязшие во грехе не будут допущены к спасению, сказал он. Первый шаг на пути к свету – отринуть скверну. По трупам ближних своих возможно лишь схождение в ад. Драки все равно продолжались, но явные убийства прекратились – по крайней мере, в космопортах. Повторять судьбу погибших в «Небесной ладье» никому не хотелось.
Крейсеры жестко контролировали отход судов. Епископы сканировали каждую лоханку на присутствие тьмы и, если судно проходило проверку, благословляли и крестили оптом. Если же нет – брали в клещи, высаживали монахов в сопровождении десантников, переворачивали все вверх дном в поисках прокравшейся внутрь нечистой силы. Ни монахи, ни десантники не церемонились, если кто мешал – убивали. Два корабля попытались уйти, не подчинившись приказу лечь в дрейф, и были хладнокровно уничтожены мересанцами.
Перед покидающими планету стоял вопрос: куда? И ответ был безжалостен: никуда. Земля не собиралась подыскивать новый мир для тех, кто позволил тьме заполонить старый. Проблемы индейцев шерифа не волнуют, молвила Салима. Джеронимо Натта отметил, что есть универсальный и безотказный способ решения подобных проблем: нет человека – нет проблемы. Салима, демонстрируя гуманизм, пожурила его, однако на этом ее добрая воля закончилась. Король Имит попытался обратиться в Совет координаторов, но его уже никто не принимал всерьез. Где он и где Гъде? Бургомистры взвыли. За пятнадцать суток найти хороший вариант нереально. Когда стало ясно, что чуда не случится, и надо соглашаться на плохой, на горизонте возникла Эас. Эас со своими заводами, вынесенными за пределы планеты, на многочисленные естественные и искусственные спутники, вечно нуждалась в тех, кто на них работал бы. Ибо кто добровольно отправится на спутник жить в герметичном куполе, когда можно делать то же самое на природе? Эасцы посулили беженцам крышу над головой, честную работу и транспорт до места назначения. Не то чтобы бесплатно, подобный альтруизм не в стиле этой цивилизации, но даже самому ограниченному идиоту ясно, что кредит под любые проценты лучше смерти в адском пламени.
С транспортом возникло затруднение. Кардинал Натта запретил подпускать к системе Гъде вооруженные триремы. Береженого Бог бережет, заявил он. «Но мы же вам не враги», – как бы удивились эасцы. Насчет этого наши координаторы разберутся, переадресовал вопрос Натта. Но к планете я подпущу только безоружные суда. Попытаетесь прорваться – докажете тем самым, что враги, и пособники дьявола к тому же. Обвинений в связи с тьмой эасцам не хотелось. Только вот беда, если звать сюда торгово-пассажирские лоханки, это ж годы пройдут. А в запасе – всего несколько дней. Прямо в дрейфе с трирем стали демонтировать пушки и лазерные батареи. Джеронимо Натта невозмутимо ждал, а внизу народ бился в истерике, считая сутки.
Оливия приехала, потому что Салима набрала ее номер и коротко сказала: «Ты мне нужна». Сорвалась, кинула все дела, села в свой личный самолет и прилетела. Она думала, Салиме нужно плечо подруги, в которое можно поплакать вволю, как не раз бывало в школьные годы. И такая цель визита казалась ей не менее важной, чем заключение любых договоров. Высокопоставленная стерва, как ее называли даже соотечественники, тоже была когда-то девчонкой и ревела на подружкиной шее из-за какого-то равнодушного мальчика – уже и не вспомнить, как звали…
Они тепло обнялись, и Салима приложилась лицом к ее плечу – на миг, не более. Глаза остались сухими, только печаль в них была неподъемная. Потерять жениха и брата практически одновременно… И чудом не потерять сына, которого какие-нибудь секунды отделили от ужасного слова «посмертно» в указе на «Героя Земли».
– Салима, держись, – прошептала Оливия.
– Я держусь, – коротко улыбнулась она; отсвет камина сделал улыбку кривоватой. – И буду держаться, пока смогу. Я должна еще кое-что сделать. До конца месяца по моему приказу будет уничтожен целый мир и убит мой родной брат.
– Салима… – Оливия шагнула вперед – снова обнять, утешить, но подруга покачала головой.
– Этот долг тяжел, и его выполнение не принесет мне популярности. Потом я разберусь с оставшимися врагами, подчищу хвосты и уйду. Мне нужен преемник, Оливия. Ты.
Накрашенные ресницы – всю жизнь неудачно светлые – распахнулись:
– Ты с ума сошла! Какой из меня координатор? Да за меня никто голосовать не будет!
– А ты постарайся, чтобы проголосовали, – возразила Салима.
– Это глупо! – Оливия
