Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
— Значит, Кий должен проиграть, мама, а Святослав — победить, — задумчиво ответил Владимир. — При этом мой старший брат должен ослабеть настолько, чтобы уступить нам Африку, но не настолько, чтобы его самого сокрушили арабы. Да… Умеешь ты, матушка, задачи ставить. Когда ты думаешь начать поджигать?
— Я уже начала, — безмятежно ответила Мария. — У нас в канцелярии трудится один евнух. Он человек Константина. Он работает грязновато и живет не по средствам, поэтому его вычислили мои люди.
— Шпион? — побагровел Владимир. — Почему ты не приказала казнить его?
— Потому что он мне еще пригодится, сынок, — терпеливо ответила Мария. — Через него мы будем слать в Братиславу ту информацию, которая выгодна нам. Это игра, как шахматы, которые придумал твой отец.
— Отец придумал шахматы? — изумился Владимир. — Да быть того не может!
— Клянусь! — сказала Мария. — Я это и от Горана слышала, и от Людмилы. А они не стали бы врать из-за такой мелочи. Им было скучно зимой в землянке, и он вырезал ножом фигурки. Кстати, пазлы, шашки и карты тоже придумал Само. Преферанс точно. Это он научил нас играть в эту игру.
— С ума сойти! — развел руками Владимир. — А есть на свете хоть что-то, что не придумал мой отец?
— Так вот, — продолжила Мария, не обращая внимания на слова сына. — Мы пошлем денег князьку Воллуку Карантанскому, чтобы мятеж не прекращался, и при этом наймем в войско фракийских словен и литовцев. Мы уведем весь буйный сброд с границ Дакии, и тогда тамошний префект сможет перебросить легион на борьбу с Кием.
— А войско Святослава? — заинтересованно посмотрел на нее Владимир. — А его флот? С ним-то что предлагаешь делать?
— Мы используем прием, который в шахматах называется завлечение, — ответила Мария.
— Ты хочешь обмануть Святослава и заставить привести силы туда, где они попадут под удар? — захохотал Владимир, который играл весьма недурно.
— Не совсем! — поморщилась Мария. — Я вообще никаких ударов наносить не хочу, пусть их наносят другие. По крайней мере, пока. В идеале мы сами вообще не должны воевать. Мы должны лишь двигать фигуры по доске, пока не поставим противнику мат.
— У меня сейчас неплохие отношения с арабами, — прозрачно намекнул Владимир.
— Я уже приготовила нужное письмо, — ровным голосом сказала Мария. — Оно должно уйти завтра же…
Глава 7
Июль 658 года. Братислава.
Десятки ханов, бояр и словенских князей съехались в столицу севера на церемонию провозглашения нового цезаря. Прибыли римские сенаторы, главы курий городов Истрии, городские головы Новгорода, Гамбурга, Драгомирова, Вены, Будапешта, Белграда… Позвали богатейших купцов и промышленников. Прискакали к назначенному дню командиры всех четырех легионов Севера и кавалерийских полков. Приехал даже король Далмации Виттерих, крепкий еще, но уже седой как лунь. И все епископы Словении приехали тоже, за исключением итальянских. Оттуда приехал посол папы с письмом с самыми наилучшими пожеланиями.
Собор святого Николая заполнили люди, и христиане, и язычники. Патриарх Григорий не стал сегодня особенно придираться к этому. Раз еще не пришли идолопоклонники к истинной вере, так пусть хотя бы песнопения послушают. В церковные хоры самых голосистых парней и девчонок принимали со всех концов огромной страны. И хор у владыки получился замечательный. Одно только это привлекало сюда людей больше, чем проповедь.
— Сегодня, сиятельные князья и бояре, — начал Святослав, — я хочу облечь в пурпур своего сына Александра. Я сделаю так, как завещал мне мой великий отец. Его волей собралась Римская империя в единый кулак, его волей живут в мире народы, которые резали когда-то друг друга без всякой пощады. Он покорил дальние земли и оставил нам свой завет. И я принимаю его. Навечно от сего дня вслед за отцом править станет старший сын или тот, кого император при жизни облачит в пурпур. Отныне и вовеки веков не будет раздела земель между родственниками, и брат не будет наследовать брату, ибо пагубно это для державы. И пусть воля отца моего, императора Самослава, станет сродни воле божьей! Александр, подойди!
Наследник шагнул вперед, и отец надел ему на голову золотой обруч, а потом опустил на плечи пурпурный плащ. Всё! Дело сделано! Это понимали все присутствующие в соборе святого Николая. Назад пути не будет! Этот мальчишка, которому и двадцати нет, только что встал на ступень ниже бога. И очень разные мысли мелькали сейчас на лицах собравшихся в храме людей.
— А теперь, сиятельный бояре, князья и почтенные из торгового люда, вы принесете присягу новому цезарю Римской империи! — Святослав повел взглядом по рядам нобилей Севера. — Каждый пусть клянется теми богами, в которых верит!
— Я, боярин Збыслав, Иисусом Христом и Девой Марией в верности клянусь! — раздался голос в зале.
— Я, боярин Ворон, клянусь…
— Я, боярин Константин, клянусь…
— Я, хан Сакай, Великим Небом клянусь…
— Я, Луций Валерий Флакк, патриций, клянусь…
— Я, боярин Арнеберт, клянусь…
— Я, Сергий, сын Максима-кузнеца, клянусь…
— Я, Вуйк, клянусь…
— Я, боярин Вацлав, сын Драгомира, клянусь…
Нобили подходили один за другим, и даже сербские княжата, оставшиеся без титула после смерти отца, подошли тоже. Они плохо умели скрывать свои мысли, а потому клятву скорее выплюнули, чем произнесли. Тем не менее, слова были сказаны, и это подействовало на многих как ушат холодной воды. Как теперь бунтовать-то, когда только что богами клялся?
— А сейчас прошу всех на пир! — широко махнул рукой император.
— Слышь, Любим! — ткнул жупана в бок шурин Сташко. — А где князь Кий, а? А государыня где? Одни младшие княгини с детьми стоят!
— А я почем знаю, — поежился тот. —
