Михаил Алексеев - Воскресное утро

Ночью рота прибыла и разгрузилась в Смолевичах. Им отвели несколько палаток во дворе бывшей школы, а утром их в оборот взяло НКВД.

Бывшему морпеху Шупейкину «повезло» — его вызвали самым первым. Пехотный контрразведчик задавал дежурные вопросы: «Кто? Что? Где? Когда?», аккуратно записывая ответы на бумагу. За полчаса управились. После этого Володька пошел в палатку и завалился спать, пытаясь наверстать упущенное во время боев, проснувшись лишь на обед и ужин. Утром 15 июля его снова вызвали и сообщили, что спецпроверку он прошел и для дальнейшего прохождения службы откомандировывается в распоряжение командира батальона Особого Назначения капитана Старчака. Расположение пока не покидать, за ним приедет представитель батальона. Обалдевший от скорости и вообще от услышанного, он вышел из палатки. Ротный и особист тоже удивились такой оперативности в отношении Шупейкина. В этот день он был единственным, кто прошел спецпроверку. На остальных еще не пришел материал. Ни особист, ни сам Володька не знали, что причиной столь быстрой проверки было место рождения и призыва его на действительную службу, а так же место жительства его родителей — город Вязьма. Где на каждого жителя, в том числе и на Володьку уже лежала папочка личного дела с материалами. Ведомство Лаврентия Павловича не зря ело хлеб. Вечером за ним в расположение приехал мотоциклист. Закинув, свой сидор в коляску, Володька взобрался на заднее сиденье, и мотоцикл помчал его к новой жизни. Ночь он проспал в какой-то палатке, куда его привел мотоциклист, а утром приведя себя в порядок он, уточнив где находится штаб, двинулся по направлению к нему.

Батальон стоял в лесу, личный состав жил в палатках, неподалеку под навесом, по-видимому, была столовая. На опушке была сооружена своеобразная полоса препятствий, на которой было довольно многолюдно. Большинство военнослужащих было одето в комбинезоны и летные шлемы, поэтому разобрать знаки различия было сложно. Володька в своей морской форме смотрелся тут как белая, или точнее черная ворона и чувствовал себя не совсем уютно. Штаб располагался в единственном в этом месте доме.

Войдя в помещение, Володя растерялся — и тут все были в комбинезонах и он не знал к кому обратиться.

— Товарищ краснофлотец! Подойдите сюда, — окликнул его невысокий крепкий человек. Подойдя к нему, Шупейкин заметил выглядывающие из-под комбинезона голубые петлицы с капитанской шпалой.

— Краснофлотец Шупейкин! Рота Морской пехоты Пинской Флотилии! Прибыл для дальнейшего прохождения службы! — отрапортовал Шупейкин.

— Капитан Старчак. Командир батальона Особого Назначения. А Вы значит кадровый, — ответил командир.

— Вы назначаетесь в 1-й взвод третьей роты лейтенанта Комкова. Они сейчас работают на полосе препятствий. Вон. Видите? Такой немаленький человек в комбинезоне? Это и есть теперь Ваш командир. И еще — сегодня же переодеться — морскую форму сдать старшине роты.

Шупейкин не ответил и замялся. Тут в хату вошел человек в маскировочном костюме, тельняшке и голубом берете. Точно таких же бойцов он видел на спец. операции. Подойдя к капитану Старчаку, он пожал его руку, здороваясь, и присел за стол.

— Что Иван Георгиевич? Пополнение получаешь?

— Как видишь Александр Викторович. Только вот «пополнение» похоже, не желает расставаться с формой.

— Понятное дело. Морская душа. Ну так, тельняшку ему оставь. Все равно рано или поздно и ваш батальон переоденется. А у него своя будет. И не важно, что чуть другого цвета. Главное — чтоб человек хороший был.

— Ну что делать? Я не возражаю. Вопросы еще есть, товарищ боец?

— Никак нет!

— Идите!

Через 5 минут Шупейкин уже общался с командиром взвода. Лейтенант Валерий Комков был ростом под метр 90, плечи были такого размера, что было непонятно, где ему шьют форму. Он оглядел Шупейкина, поинтересовался, каким оружием умеет тот пользоваться, и какому отдает предпочтение, где и в каких операциях участвовал. Задавал уточняющие вопросы. Потом отвел того к старшине роты и уже через полчаса рядовой Шупейкин, спрятав в свой сидор бескозырку и не сняв тельняшку, уже слушал наставления по преодолению препятствий. А еще через, час батальон получил приказ готовиться к операции.

И уже ночью, с 15 на 16 июля он в составе 3-й роты, доставленной тремя ПС-84 на брошенный аэродром, высаживался где-то под Брестом. Встречали их пограничники. Этими же самолетами для пограничников были переброшены боеприпасы, оружие и медикаменты. Пограничники воевали в этом районе еще с 22 июня, владели всей необходимой информацией, и рота служила усилением их группы перед операцией. Напоминанием о том, что Володька еще 2 дня назад был морским пехотинцем, служил лишь уголок тельняшки, выглядывающий в разрез маскировочного костюма, выше сшитого еще вчера им самим, лифчика. Роте вместе с пограничниками предстояло совершить марш-бросок на 20 км от района высадки.

Рота была одной из рот трех батальонов, высаженных в эту ночь авиацией Западного Фронта в окрестностях Бреста в помощь стянутым в этот район остаткам пограничных отрядов Белорусского Пограничного Округа НКВД. Операция «Крепость» перешла в активную фазу. Весь следующий день над районом Бреста в воздухе висела советская авиация. За эти недели пограничники установили расположение штабов, складов, пехоты, бронетехники и артиллерии двух немецких дивизий, задействованных в ликвидации гарнизона окруженной крепости. И сейчас все это горело, взрывалось и переставало быть тем, чем было еще несколько часов назад. Дороги в районе Бреста были блокированы засадами и заминированы. Какое-либо движение на дорогах в этом районе было невозможно. По данным авиаразведки, немцы почувствовали что-то неладное в интересе русских к этому району, и из ближайших тылов Группы Армий «Центр» туда спешила полицейская дивизия СС. «Спешила» можно было смело взять в кавычки — днем двигаться по дорогам Белоруссии западнее линии фронта в эти дни было невозможно. Поэтому марш совершался в пределах короткой летней ночи и немцы с усилением явно не успевали. Поэтому ими перекидывались в район Бреста части и подразделения, расквартированные в Польше. Но у них были те же самые проблемы и гораздо меньший боевой опыт.

Как только стемнело, в глубоких казематах Кобринского укрепления и Цитадели крепости, заработали компрессора, ждавшие своего часа. Через час в речке Мухавец, в двух местах над поверхностью воды, появились вешки соединенные веревками, образующими коридор над притопленными понтонами. Глубина воды над ними не достигала колена. Первым местом скрытой понтонной переправы было с Кобринского укрепления в Цитадель восточнее Брестского моста, в северо-восточной оконечности Цитадели. Вторая переправа была организована восточнее Холмских ворот из Цитадели в Волынское укрепление. Рассчитывать на постоянные мосты было нельзя — они либо находились под наблюдением противника, либо были взорванными одной из сторон. Первыми из Кобринских укреплений и Цитадели в Волынское укрепление переправили раненых. Боеспособные подразделения защитников крепости отходили последними. Комендант гарнизона генерал-лейтенант Карбышев отходил с последней группой. Это его идея использовать притопленные понтоны для эвакуации гарнизона была использована сейчас.