Стратегия одиночки. Книга третья - Александр Зайцев
Глава 30
Ома Ай Тахаяси была права. Как только зашёл на территорию Арены, меня тут же взяли в оборот представители Цеха Алхимиков. Причём сделали это на порядок более незаметно и тактично, нежели местные стражники. Сперва меня осмотрел лекарь и подтвердил, что я могу принять участие в финале Бронзовой ветки Турнира. Пока этот осмотр проводился, около меня всё время вилась молодая и симпатичная девушка, которая охала и ахала, «узнав» о том, что на меня напали грабители, и невинно при этом расспрашивала о подробностях инцидента. Если бы я не видел, что, несмотря на свою молодость, она уже на Булатном ранге, то мог бы даже «купиться» на это представление. Затем, перед тем как отвести меня в комнату для подготовки, со мной пообщался старший помощник главного распорядителя. Его вопросы можно было легко принять за простое любопытство и проявление участия, но это была только видимость.
Насколько я понял, основной версией, к которой пришли представители Цеха Алхимиков, была та, что на меня напали фанаты Парави Малик. И из меня пытались выведать, не потворствовала ли в этом нападении городская стража. Мне пришлось несколько раз опровергать эту теорию, настаивая на том, что я просто оказался не в том месте и не в то время. А нападавшие вообще не являлись гражданами города, и «как мне показалось», они были разорившимися караванщиками, которые решили поправить своё финансовое положение за счёт банального грабежа. Причём весь этот разговор вообще не был похож на допрос, скорее на доверительную беседу. Разговор, в концовке которого старший помощник главного распорядителя посетовал на то, что у меня выдалась бессонная ночь перед финалом, и предложил услуги своего Цеха по восстановлению. Уточнил, что он имеет под этим ввиду, и узнав, тут же согласился.
Не прошло и десяти минут после завершения разговора, как в выделенную мне комнату зашёл молчаливый сухощавый невысокий мужчина далеко за пятьдесят, ранг у него был такой же, как и у меня, Бронза. Одет он был в традиционную для этих мест оранжевую кашаю и вообще не носил обуви. Подчиняясь его жестам, я разделся до исподнего и лёг на жёсткую деревянную лавку. Так и не представившийся мужчина размял руки, провёл короткую медитацию, а затем взялся за меня.
Профессиональный массаж — это совсем не те расслабляющие процедуры, к которым привыкли многие на Земле. На самом деле это может быть довольно болезненно, потому как зажатые мышцы просто так не расслабить, их нужно тянуть, на них надо давить, разминать. Первые полчаса именно этим и занимался приглашённый помощником главного распорядителя специалист. Полностью пройдя по моему телу и размяв его, мастер на этом не остановился. Вернувшись к своим вещам, он развернул большое полотенце, в котором оказалось множество акупунктурных игл. Иглоукалывание же наоборот, процедура не такая болезненная, как кажется со стороны. А когда её проводит мастер, то можно даже заснуть.
Ещё час я провёл, утыканный иглами, словно дикобраз. Всё это время мастер не сидел сложа руки, а держал на мне Ауру Восстановления. Затем он избавил меня от игл и провёл ещё один сеанс массажа, в этот раз расслабляющего. В конце сеанса он придирчиво осмотрел меня и, видимо оставшись довольным результатом, кивнул и тихонько покинул комнату. За всё это время мастер массажа не проронил ни слова. Зато как только он вышел, как тут же на пороге появился помощник распорядителя и осведомился, как я себя чувствую. Уверил его, что самочувствие у меня превосходное, что после всех процедур было абсолютной правдой.
— Вы просили пропустить к вам Ауна Дуаня, если тот подойдёт?
— Всё так. — Подтверждаю я.
— Вашему восстановлению это точно не помешает?
— Точно.
— Тогда я прикажу проводить посетителя к вам.
— Благодарю. И одна просьба.
— Какая?
— Мне предстоит личный разговор с господином Дуанем, не могли бы вы поставить «Полог тишины» на эту комнату. — Под «вы» я имел ввиду не конкретного человека, а Цех.
— Это без надобности, — улыбнулся помощник главного распорядителя, — вас никто не потревожит и не подслушает, мы позаботимся.
— Спасибо.
— Это самое малое, что мы можем сделать, чтобы финальный бой прошёл без эксцессов. — Пожал плечами алхимик и, не услышав от меня больше никаких пожеланий, развернулся и ушёл.
Не прошло и десяти минут, как в комнату заглянул Аун.
— Проходи. — Пригласил я его и похлопал по лавке рядом. — Садись. На тебе лица нет.
— Не зря эту Тахаяси стражи «гадюкой» называют! — Поёжился мальчишка. — Всю душу из меня вывернула, пока не уверилась, что я точно запомнил официальную версию ночного нападения.
— Да, она может. — Вот в том, что ома Ай Тахаяси может из кого угодно «душу вывернуть», я не сомневался.
— А ведь мне раньше не один раз доводилось общаться с ней, и она всегда мне казалась строгой, но участливой дамой, — паренёк затряс головой, — как же я ошибался!
Конечно, можно было продолжить этот разговор, по сути, ни о чём, но я выбрал иной вариант, — повернулся к мальчишке и спросил:
— Ты точно хочешь поговорить об этом, а не о другом?
— Вы о… — юноша дёрнулся, как от пощёчины, и замолчал.
— Это твоя жизнь, я в неё не лезу, не хочешь обсуждать — твой выбор. — Пожимаю плечами.
— Это могло быть простым совпадением, семью Кварти мог нанять кто угодно! — По его тону мне понятно, что мальчишка сам не очень верит в только что сказанное.
Кивнув ему, я потянулся и, прислонившись к стене, закрыл глаза. Минуты три юноша держался, а затем его прорвало:
— Да я не слепой! И не тупой! Я вижу связь: караванщики, торгующие тканями, и магазинчик тканей тётушки Зиань. Вижу… Но не верю! Вы просто не знаете, насколько тётушка Зиань добрая и радушная женщина! Она же меня с пелёнок знает.
Видимо, он ждал, что я начну возражать, но я просто молчал. Ещё пять минут тишины, за которыми последовал тяжёлый вздох.
— Но Алаю, свою дочь, она любит больше всего. — В этот раз тон паренька звучит куда более сухо и безэмоционально. — Ещё совсем недавно я был очень перспективным женихом. Дело отца шло в гору. Покупка своего корабля открывала новые горизонты. И вдруг всё поменялось. Из наследника богатого дела я внезапно оказался разорённым сиротой, у которого из собственности только дом и пара сотен звонких монет.
В этот раз я не стал молчать, и, когда возникла пауза, задал вопрос:
— Разве не легче было просто разорвать помолвку?
— Просто? — Хмыкнул юноша. — О нашей с Алаей помолвке знали все. Если бы помолвка была разорвана сейчас, то все поняли бы причину разрыва прошлых договорённостей.
— И?
— В случае разрыва помолвки все начали бы смотреть на тётушку Зиань косо. А Алая прослыла бы «неудачной невестой», и найти нового жениха для неё в Триесе стало бы почти невозможно, особенно в нашем кругу.
— Всё так серьёзно?
— Тётушка Зиань и мой отец заключили помолвку под покровительством Элаи. Так что да, серьёзно. Как вы любите говорить, «плюс к тому» дело тётушки Зиань держится во многом на том, что все считают её очень доброй и участливой, всем помогающей. Если она разорвёт помолвку по причине того, что жених внезапно разорился, особенно при столь трагических обстоятельствах, как у меня, она потеряет лицо. От неё все отвернутся.
— А если бы ты разорвал помолвку, какие были бы последствия?
— Никаких, все бы поняли, что я не хочу быть обузой для любимой.
— Обузой? — Не очень понял я.
— У нас в Триесе среди купцов принято, что когда женят детей, то каждая сторона выдаёт новобрачным равные суммы на открытие своего дела. А так как я разорён, как все считают, то деньги дала бы только тётушка Зиань, а это значит, что главной в нашем семейном деле стала бы Алая. И мой отказ от помолвки все рассматривали бы через то, что я не захотел быть мужем на побегушках у своей молодой жены.
— А разве не легче было тётушке Зиань поговорить с дочерью и попросить её обсудить с тобой расторжение помолвки? Или ты не согласился бы на расторжение, если бы тебя об этом попросила Алая?
— Конечно бы согласился! — Возмущённо фыркнул мальчишка.
— Тогда почему тётушка Зиань не пошла по столь простому пути?
— Потому как Алая бы ей отказала в подобной просьбе! Мы любим друг друга!!
Аргумент. Эмоциональный, но, тем не менее, аргумент.
— Что значит «все считают, что ты разорён», а разве это не так? — Отметил я промелькнувшую в его словах деталь.
— Я знаю, о каких суммах
