026 (СИ) - Свон Влад

«Я видел это, пару минут или…часов назад, но мне казалось, то было наваждение», — размышлял солдат, рассматривая здания. Затем его взгляд упал под ноги, где перед ним разверзлась бездна за пределами стальных дверей.

«Бункер, где я впервые встретил Элизабет или то, кем оно представилось, а затем и Тэс. Значит не иллюзия, не воображение. Он вправду открылся и выпустил что-то из себя. Вопрос только — что? Это нечто затопило улицы моего «города», слилось с зданиями, заразило меня, но чем? Мне кажется, что чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее растворяюсь, теряюсь, исчезаю».

Двадцать Шестой посмотрел на ладони. Все в порядке, не прозрачные, форма четкая, угловатая, блестящая. Никаких изменений не произошло, а значит, что беспокоиться не о чем. Пока что.

«Источник метаморфозы находится внутри, — он подпрыгнул и замер в воздухе, — значит спускаемся туда».

Когда робот начал лавировать внутрь, он с удивлением обнаружил, что не может этого сделать. Чернь, отражавшая вход, оказалась не пустотой, а пеленой с физическими характеристиками, барьером. Двадцать Шестой встал на него, поверхность слегка пружинила, как батут. Солдат невысоко попрыгал, проверяя, насколько крепка защита, затем напряг коленные механизмы, резко подскочил вверх, кувыркнулся в воздухе, выставил руки перед собой, и со всей воображаемой мощью понесся сквозь преграду.

Пленка поддалась. Робот прорвался внутрь. Как только он очутился внутри, в глаза ударил ослепительный свет. Двадцать Шестой очутился в некой противоположности того, что было наверху. Здания были черными, окна в них белыми, само пространство так же сияло, как сердцевина пламени. Складывалось впечатление, что «подземный» мир — ничто иное, как негативное изображение мира «воздушного». Двадцать Шестой так же заметил, что в домах мелькали совершенно другие изображения и цикличные видео, которые соседствовали с таким же бензинными, как и наверху. Он не мог их узнать, так как ни разу не видел ничего подобного. Но, где-то в глубине понимал, что кадры в окнах — воспоминания Августа.

И как только эта мысль пришла к нему в голову, Двадцать Шестой получил резкий, невидимый удар со стороны. Кто-то бил его. Робот старался защищаться, но не мог понять от кого. Пинки летели со всех сторон, и все, что мог сделать бедолага — прикрываться и кувыркаться в воздухе, надеясь, что избиение прекратиться. Но ничего не заканчивалось. Тумаки становились яростней. Каждый удар отдавал эхом, в котором слышались слова. Голос становился четче, яснее, заполнял пустоту. Где-то вдали начали проступать виды какого-то города, закрытого черными очертаниями. Еще удар, и голос перерастает в крик, картинка становится яснее.

— Очнись, черт тебя дери! — прозвучало где-то далеко, а затем послышался хруст.

Так продолжалось несколько секунд, растянувшихся на минуты.

Когда Двадцать Шестой наконец раскрыл руки, перестал защищаться, он получил прямой удар в маску, от чего внутренний мир резко растворился, заменился на реальность, в которой он стоял на коленях, с закованными в кандалы руками. Перед ним стоял робот, до боли знакомый. Его кулак треснул и слегка дрожал.

— Доброе утро, солнышко, — с издевкой произнес каратель. — Как спалось?

— Ты…, — с трудом произнес Двадцать Шестой, — что ты здесь делаешь?

— Арестовываю тебя.

— Но я ведь отправил тебя на проверку.

— Как оказалось, я совершенно чист, в отличие от тебя, командир! — Двадцать Седьмой замахнулся, и снова ударил Двадцать Шестого по лицу.

— Рипп. Он ведь не проверял тебя, не так ли?

— Напротив, очень досконально. Вот только система этой развалюхи была слишком слаба, и не смогла справиться с телом новейшей модели. Я просто подавил его, и вырвался на свободу.

— Что ты сделал с ним?

— Ничего, абсолютно. Ржавая колымага — слишком ценный объект, чтобы избавляться от него, даже если он получил приказ от предателя.

— Я не предатель…

— Серьезно? А как насчет этого?!

Двадцать Седьмой схватил бывшего командира за горло, и прикоснулся к нему ладонью. Из запястья вылез тонкий шнур и впился в висок Двадцать Шестого. Легкий разряд пробежал по голове солдата, просочился глубоко, как червь, ищущий пропитание и, найдя нужное, остановился. Двадцать Седьмой выставил перед собой свободную руку и из нее вырвался луч света, который спроецировал запись.

— Смотрите все! И это машина смела вами командовать! — выкрикнул каратель столпившимся сотрудникам Отряда 84, когда на видео проигрывался эпизод, где Август говорит, кем является Двадцать Шестой. — Как ты смеешь, человек?!

— Я не человек.

— Доказательства перед глазами, новичок!

— Как ты меня назвал? — Двадцать Шестой немного удивился, снова услышав в свой адрес подобную кличку. После Шестнадцатого, только он применял ее в адрес новосозданных подчиненных. С чего бы Двадцать Седьмому так обращаться к нему?

— А? Что? — удивился робот.

— Почему ты назвал меня «новичком», когда только ты тут таковым и являешься?

Двадцать Седьмой умолк и опустил голову. Его тело задрожало, но не от перенапряжения, как могло бы показаться. Он стоял и тихо посмеивался.

— Может потому, что ты, как был им, так и остался? Новичок! — Голос робота изменился на нечто странное, что-то среднее между тоном мужчины и женщины, звук без определенного оттенка. — А, черт, снова! Эй, ты, принеси мне модули, — приказал Двадцать Седьмой кому-то из толпы.

Солдат подбежал и вручил «командиру» два сероватых предмета. Один из них показался Двадцать Шестому очень знакомым.

— Это блок памяти? — спросил он, вспомнив, как Двадцать Восьмой извлекал нечто похожее из головы Двадцать Девятого.

— Да, верно.

— Зачем они тебе?

— Чтобы стать единым.

— Единым?

— L-H.

— Что еще за L-H?

— Я и не сомневался, что ты не слышал. Лишь Лидер и узкий круг посвященных знают об этом. Но, думаю, на пороге казни, можно приоткрыть тебе завесу тайны. — Двадцать Седьмой сел на корточки напротив своего бывшего командира, и продолжил: — Лернейская Гидра — так назывался этот проект. Он начался не так давно, примерно в то время, когда ты и Шестнадцатый закончили миссию по уничтожению людей. Суть его заключалась в изучении сознания машины, и способах его использования. В данном случае, о разделении одного сознания на несколько, в целях изучения поведения отдельных субъектов. Предположим, у нас есть подопытный А. Мы наносим ему критический урон. Подопытный погибает. Далее мы извлекаем его сознание и помещаем в два разных тела: Б и В. Это один из вариантов эксперимента. Как будут вести себя испытуемые Б и В, если направить их жизнь по разным сторонам, к примеру, Б — станет солдатом, а В — продавцом. Не будем забывать, что в них загружено сознание А, которое обладало определенными навыками и привычками. Имея все это в основе, что с ними случится? Придут ли они оба к единому умозаключению, которым обладал А, или же выберут свой собственный путь, игнорируя в итоге то, во что верил, собственно, А?

— Не понимаю, причем тут Гидра?

— При том, что этот вариант эксперимента, привел к ответвлению. Пришла мысль: «Что если взять сознание А и разделить его на Б, В и Г?» Не запихивать оригинал в разные тела, а именно разделить, то есть выделить определенные черты характера, привычки и прочее, и распределить их на три разных сознания. Затем, получившийся коктейль, внедрить в три разных машины и наблюдать, как они будут себя вести. Эксперимент показал, что подопытные не помнят, кем являлись. У них была собственная жизнь, цели и опыт. Но, конечная цель — собрать их воедино, так как они являются частями одного целого! — Двадцать Седьмой вставил один блок в свою голову, и его голос снова изменился.

— Хочешь сказать, что ты…?

Двадцать Седьмой вставил второй модуль, вздрогнул и поник головой. Спустя секунду, он резко посмотрел на Двадцать Шестого. Его взгляд был другим, но робот словно ощущал знакомое презрение, критику, которую улавливал в самом начале своей работы в команде. Когда молчание стало давить, он прошептал: