Виктор Глумов - Солдаты Омеги (сборник)
– Орв! – Мысли Бохана вдруг ворвались в дрему мутанта. – Орв, проснись, ты мне нужен!
Орв с трудом поднял тяжелые веки и уставился на генерала. Генерал легко выдержал взгляд – его сияющие глаза сами могли кого угодно напугать. Орв прикинул в сотый раз, не открыть ли генералу Бохану тайну его, генерала, происхождения? Не рассказать ли о мутациях, о том, что не только в племенах, но и у обычных людей рождаются странные дети? Радиация, химическое загрязнение… Нет, не сто́ит. Наивно было бы думать, что после этого генерал оставит свою Омегу и уйдет с ним на гору Крым.
– Низшие не отвечают! Орв, они отказываются со мной говорить!
– Ф-флифком… – Поморщившись, Орв поднялся. – Ф-флифком много крови на тебе, генерал…
Бохан вздрогнул и отвернулся. Орв почувствовал, как генерал стремительно закрывает свои мысли.
* * *– Р-рота! Подъем!
Лекс смотрел, как солдаты выскакивают из палаток – распаренные со сна, злые и недовольные. Ничего, сейчас они станут еще злее и недовольнее. Последним показались Глыба и Барракуда – они вели Кусаку, который автоматически загребал ногами, повиснув на товарищах. Где?! Ну где они берут самогон?! Из сахара прямо в крови получают?
– Стройсь! Смир-рна! Рота! Слушай мою команду! – Лекс отдышался, так и голос сорвать недолго. – Полчаса… м-да. Рота! Гигиенические мероприятия и завтрак завершаем быстрее обычного, по сигналу. Выдвигаемся на выполнение срочного задания.
Мутафага тебе в зад, капитан Кир, ползуна тебе в брюки. Люди даже отдохнуть не успели, а он уже посылает роту на зачистку. После новостей о гарнизоне. После бессонной для Лекса ночи. Лекс подозревал, кто устроил бунт, да и для командования это не было секретом, и новостью стало только для капитанов Лекса и Тойво: давно все знали «наверху», зачем доводить до сведения ротных? Не их дело, у них сейчас другая задача.
Артур. Названый брат. Лекс приказал себе не думать об этом и гаркнул:
– Выезжать приказано после полудня! Выполнять! Бегом марш! После завтрака – построение, инструктаж. Младший офицерский состав и сержанты – проследите за выполнением и подойдите ко мне.
Посчитали, что для зачистки достаточно одной роты. «Чтобы войну понюхать», – объяснил Кир. И на секунду Лексу показалось: Кир это специально. Кир его ненавидит. Ерунда, конечно, у командира не может быть таких мотивов.
– Лекс? – Кусаку куда-то дели; Глыба, обдавая капитана перегаром, топтался рядом. – Что за операция-то?
Сейчас бы его одернуть, напомнить, кто тут ротный, но у Лекса на душе было слишком муторно.
– Восточнее есть нелегальная переправа. Приказано взорвать мост.
– А саперы у нас есть? Я с динамитом возиться не буду.
– Саперов дадут. Я тоже не специалист. Глыба, признайся: откуда Кусака берет самогон?
Глыба уставился на Лекса кристально честными глазами. Не расколется. Лекс пообещал себе при случае перебрать танкер, по винтикам раскрутить. И в двигатель заглянуть.
– А люди там будут? Если есть мост, там, наверное, деревня…
– Местных приказано уничтожить, – ответил Лекс, развернулся на каблуках и поспешил к полевой кухне – завтракать.
* * *Выехали после полудня – совещались долго, вертели карту, не подробную, самодельную, спорили с саперами. Те утверждали, что нужно расположить заряды в двух точках, разделив мост на три равных отрезка. Лекс же тыкал пальцем в деревню на той, заразломной, стороне и доказывал, что не стоит рисковать жизнями людей: сендер по мосту не пройдет, зачистить не получится и оттуда будут стрелять по саперам.
– Одного заряда хватит, – настаивал Лекс, – заложим у основания на нашей стороне и рванем.
– Нужно наверняка. – Командир саперов, лейтенант, совсем молоденький, только из Цитадели, нервничал. – А по науке, капитан Лекс, наверняка – две точки.
Лекс схватился за голову и решил дожать лейтенанта на месте.
И снова были жара, тряска и пыль, снова громче мотора храпел Кусака. У Лекса даже появилось чувство, что Кусака – талисман, вроде жестяного ведра команды Орва на Полигоне. Глыба угрюмо молчал, потом решился.
– Лекс, – перекрикивая рев двигателя и лязг жести, начал он, – слушай. Приказ – это приказ. Его нельзя оспорить. Нельзя не подчиниться – будешь предателем, дезертиром. Я все понимаю: мирные люди. Но война – это убийство. Я уже воевал. Ты уже… Ты будешь воевать. Так что прекрати это.
– Что – это?!
– Тихую истерику, вот что. Вспомни: ты – профессионал. Ты на войне. У тебя приказ. И прекрати думать. Воины Омеги не думают.
Лекс хотел ответить откровенно, но перехватил взгляд Барракуды – грустный, обреченный, как у мутафага, угодившего в капкан, и прикрикнул бодро:
– Отставить разговорчики! Выполняем задание!
* * *Трясло, болтало и мотало, как песчинку ураганом. Лекс покрепче сжал зубы, чтобы не прикусить язык ненароком, Барракуда привязал спящего Кусаку к креслу, Глыба шипел гадюкой. Тропа в скалах, не проложенная человеческой рукой, а прорубленная природой, извилистая, по камням, по глыбам, через расщелины, – дорогой это не назвал бы даже ползун. О том, что делается с людьми в грузовиках, Лекс старался не думать. Казалось, мозг подпрыгивает внутри головы и глаза вот-вот выскочат.
Как бы взрывчатка не сдетонировала.
Кусака застонал, булькнул, его вырвало. По танкеру поплыл кислый запах блевотины, Барракуда позеленел, шипение Глыбы стало громче и яростней, Лекс чуть не повторил «подвиг» Кусаки.
Танкер замедлился, трясти стало меньше, Глыба кивнул Лексу на микрофон радиосвязи.
– Рота! – Получилось сипло, Лекс прокашлялся и повторил: – Рота, стой! Командиров подразделений – ко мне!
– Они нас уже засекли, – сообщил Глыба. – Мы так грохотали, что местные нас засекли и попрятались кто куда. Или собрались защищаться. На карте не ясно, какая дорога. Что делать будем?
– Танкеры – в деревню. Мы бронированные, не прострелят. Жахнешь пару раз, а потом грузовики подтянутся, займемся мостом.
– Нормально, – одобрил Глыба, запустил руку под шлемофон и поскреб затылок, – может сработать. А переговоры вести не будешь, капитан?
– Приказано зачистить. Ликвидировать. Переговоры вести не приказано.
Глыба протяжно вздохнул, Лекс сорвался на крик:
– Барракуда! Убери блевотину! Или я тебя с Кусакой выкину из танкера! Р-развели бардак! Ур-роды!
– Ты потише, – посоветовал Глыба, – мы тебе приказ на зачистку не отдавали. Не на тех орешь.
Лекс осекся. Барракуда виновато пожал плечами. Внезапно Кусака открыл мутные глаза – они у него оказались серыми, с красными белка́ми.
– Извиняюсь, – пробормотал рядовой, – кажется, я тут напачкал. Я уберу. А куда едем?
С нескрываемым любопытством, забыв об операции по зачистке, Лекс рассматривал уникума. Кусака был немолод, одного с Глыбой и Барракудой возраста, лицо его – бледное, покрытое испариной, заросшее недельной щетиной, выражало крайнюю степень сожаления. Говорил Кусака тихо, подчеркнуто вежливо и на военного не походил – скорее, на лекаря, но не такого, как Краузер, а опытного, доброго.
– На войну едем. Вот капитан Лекс – командир роты. Сейчас будем убивать людей и взрывать мост, – сообщил Глыба.
– Опять война, – Кусака вздохнул и попытался выбраться из кресла, – снова убийство. Когда это прекратится, когда люди заживут в мире?
– За то и боремся, – Глыба улыбнулся, – чтобы мир на Пустоши был.
– А выпить есть что-нибудь? Я очень плохо переношу поездки – желудок буянит, голова болит.
– Это у тебя, рядовой, как раз от самогона, – обрел дар речи Лекс, – а не от дороги. Попробуй не похмеляться, пока вообще не вышвырнули.
– Кусаку нельзя, – встрял Барракуда, роясь в вещах, – Кусака нам удачу приносит. Если бы не он – полегли бы давно.
– Это точно, – согласился Глыба, – так что мы ему нальем, пусть здоровье поправит.
У Лекса голова пошла кругом. Мало того что Глыба командиру роты не повинуется, еще и пьянство на рабочем месте провоцирует! Впрочем, Лекс и сам не отказался бы от глотка самогона. По люку постучали, Глыба со стоном и скрипом поднялся, открыл люк, в танкер заглянул лейтенант:
– Капитан? Взводные прибыли!
Стараясь не смотреть, чем булькает Барракуда, Лекс выбрался на обшивку.
Вокруг громоздились скалы. Лекс втянул голову в плечи – со времен Полигона он ненавидел каменные глыбы, хоть эти, покатые, с причудливыми натеками, и не были похожи на горы вокруг Омеги. Казалось, что в ущелье трудно дышать, что исполины, уродливые, нелепые, смотрят на тебя каменными глазами. Солнечный свет сюда не проникал. Если верить карте, переправа скрывалась за поворотом.
Взводные осматривались, ежились. Для большинства это была первая военная операция. Сержанты, бывшие с Лексом с первых дней службы, толкались здесь же.
– Значит, так. – Капитан уселся на обшивке, свесив ноги. – Танкеры пойдут вперед, после въезда развернутся цепью. По команде – залп по жилым строениям. Грузовики остаются на месте, ожидают дальнейших распоряжений. Саперы – ждете с грузовиками. Крайний танкер, шестерка, что-то я его командира не вижу… Ага, лейтенант Ляма, тебя и не разглядеть за спинами. Шестерка перекрывает въезд на дорогу. И до моей команды, Ляма, понял? До команды не двигаешься. Чтобы к нашим грузовикам не прорвались. Это ясно?
