Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Прорыв

— Служил там долго.

— Да всё удержали, что в списке особо важных, — сказал Коля. — И будут дальше держать. Там теперь так получается — ни местным выйти из города, ни бандитам туда войти. И тех, и других маловато для победы, только и могут, что друг другу жизнь портить.

— Сергеич, а что вообще на тех складах кроме еды? Военное есть что?

— Конечно, — подтвердил тот. — Там дивизия внутренних стояла. А на случай войны должны были ещё две мотострелковые развернуть вокруг, техника для них вся там. Тоже не новая, но вполне даже приличная. Таких вот… — он похлопал рукой по броне «бардака», — думаю, тоже много найдётся.

— Получается, что если бы там людей больше было, то они бы весь город отбили? — спросил Васька.

— Не знаю… — пожал плечами Сергеич. — Возможно. Но бандиты тут тоже не один склад растащили. Сами видели, как они вооружились. Тоже не детский сад. А опыта сейчас наберутся, тут сомнений нет.

Сергеич ещё минут двадцать расспрашивал Николая о каких-то лишь им двоим ведомым местах, после чего сам впал в задумчивость.

Толковый этот мужик Коля. Жаль, что, кроме него, железнодорожников нет. Я бы его поагитировал с нами двинуть. Оружия у нас теперь много, транспорта даже избыток некоторый, люди бы очень пригодились. Чует моё сердце, что если мы из нынешней передряги живыми выберемся, то таким отрядам, как наш, всегда работа найдётся. И чем дальше, тем больше. Если, к примеру, нынешнюю бандитскую вольницу взять. Пока мы их бьём как хотим, но это пока. У них боевого опыта нет совсем, вообще никакого. Ни опыта, ни знаний нужных, ничего, кроме зверства и жестокости. Но пройдёт месяц, пройдёт другой, повоюют они друг с другом, сходят в набег, и тогда у них появится опыт. Такой, что не приведи бог, настоящий, боевой. Тут, считай, новые печенеги вырастают понемногу, и скоро они превратятся в настоящее бедствие.

Сергей Крамцов

24—25 мая, ночь

Действительно, как и говорил Коля, укрыть «бардак» труда не составило. Лес сжимал грунтовую дорогу с двух сторон, и мы остановились, примерно на километр не доезжая станции. Оставили с машиной Шмеля, а сами с Сергеичем, Кэмелом, Большим и Колей направились в сторону станции. Коле выделили тоже ночной монокуляр и один ПБС с двумя рожками уэсов, пообещав отобрать это всё после операции. Он не возражал. Ну и СВД в брезентовом чехле прихватили, справедливо решив, что может здорово понадобиться.

Сначала мы зарослями подобрались к каким-то длинным пакгаузам, за которыми пересекались многочисленные пути маневрового поля. Станция здесь работала и как разъезд, и как сортировочная, а ещё на ней были огромные склады леса — зоны здесь всё больше лесоповалом занимались, и с этой самой станции лес отгружали железной дорогой.

Убедившись, что за нами никто не наблюдает, перебежали в большое кирпичное здание без ворот, к которому была пристроена платформа, с неё, наверное, и шла погрузка в вагоны. Огляделись, обнаружили лестницу, ведущую на массивную балку, по которой катался мощный кран; взобрались на неё, затем на какое-то подобие чердака, а оттуда перебрались к торцевой стене здания. Пространство между крышей и верхом кирпичной стены было закрыто рассохшимися досками, и через них оказалось удобно наблюдать за станцией, которая оттуда была как на ладони.

Выглядела она пустынной и заброшенной. На водонапорной башне бандиты разместили пулемётное гнездо, некоторое движение было заметно возле небольшого двухэтажного домика, покрашенного в грязно-жёлтый цвет по штукатурке. Оттуда иногда выходили или заходили внутрь люди в уже привычной полувоенной разномастной одежде и с автоматами. Ещё два пулемёта я заметил в окнах этого домика. Прогуливался там и парный патруль, то подходя близко, то исчезая за станционными постройками. Патруль был один.

Зато рядом с самим зданием стояли два БТР-60. Совсем ветераны, но тоже как новые. Я таких в армии почти и не видел уже. Разве что в Чечне несколько штук, которые туда загнали специально, чтобы списать на боевые, если не было другого способа избавиться. А вот на складах хранились где-то, только что новенькой краской на бортах не сверкают.

Впрочем, теперь кроме номеров и звёзд на бортах бронетранспортёров появилась надпись, сделанная по трафарету: «22 зона». Вот как, можно сказать, эмблема части появилась. Тот, кто эти бронетранспортёры на длительное хранение ставил, теперь икает небось, если живой ещё. Не думал он наверняка, что на честной боевой технике подобная пакостная надпись появится.

Рядом с бронетранспортёрами стоял военный ЗИЛ-131, судя по всему, тоже с тех же складов, а у техники топтался часовой. Сразу мы его не заметили, он за машину заходил. А вообще, по первому впечатлению, людей на станции было немного. Особых дел для них не было, скорее всего, посадили их тут охранять огромные станционные склады. Тот же лес-кругляк ой как понадобится, не будешь охранять — уведут соседи. С соседями же войны нет наверняка, так что достаточно обычного присутствия как символа присмотра за материальными ценностями. А больше здесь и делать нечего по большому счёту. Замерли поезда.

Над путями, на решётчатой ферме, покачивались на длинных верёвках трое повешенных. Обратившиеся в зомби, они слабо трепыхались. Судя по виду, висят они примерно неделю, не меньше. Двое мужчин и женщина, все голые, в пятнах разложения по всему синюшному телу. Затем я увидел ещё одного. Этот был распят на деревянных складских воротах, прибит гвоздями через запястья и щиколотки. И непонятно было, то ли он жив ещё, то ли уже воскрес.

Везде одно и то же, озверели эти скоты от власти и безнаказанности. Озверели настолько, что сомневаться начинаешь, неужели мы с подобными тварями по одной земле ходили? Нет, неправильно я сказал. Озверели они не от власти и не от безнаказанности. От этого они только проявили свою истинную сущность, до поры скрытую. Ну ничего, эти у нас допрыгаются, обещаю. Именно эти, и очень скоро.

Большой сканировал эфир, но ничего интересного не поймал. Весь радиообмен между станцией и основными силами свёлся к нескольким бытовым вопросам. Даже такая простая вещь, как радиоперекличка, здесь не работала. А зря. Радиопереклички не просто так придумали, знать надо.

Удалось разглядеть, где находится рация. Второй этаж, судя по тому, что видно через окно — бывший кабинет начальника станции. Рация стоит на столе, старенькая «сто девятая». Антенна растянута на крыше, убери её, и связи не будет.

Портативных радиостанций у них не было совсем. Не хранились они на мобилизационных складах. Значит, связи между патрулём, обходящим территорию, и командирами нет. Соответственно, нет и радиообмена между караульным и начальником караула, если у них такой есть. Пока смену не проведут, не узнают, что с патрулём что-то случилось. Нам на руку.