Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых

– Ты никого не сотрёшь, Марк, – донеслось из-за спинки кресла директора, и Романов замер, вслушиваясь в знакомый голос.

Силовое поле мигнуло радужными всполохами, и исчезло, оставив после себя сильный запах озона. Несколькими ступеньками ниже Шиффса и полковника стоял Маттершанц, одетый в рваный и жжёный десантный комбинезон. Его бледное лицо было искажено гримасой боли, но он стоял на ногах, и даже улыбнулся в ответ на удивлённый взгляд Романова.

– Ты никого не сотрёшь, Марк, – повторил Матти, поднимаясь к креслу, и опуская правую руку на плечо Шиффса. – Это излишне. И вы сразу после этого погибли бы, извините…

Романов подумал, что ситуация совершенно чётко напоминает дела минувших дней, и один раздолбаный зал на повреждённой астероидной базе. Только Рик Морган, который так же незаметно подкрался к полковнику, когда тот уже готов был повергнуть Строителя Пути, не говорил так вежливо. «Да и место в этот раз поприятнее» – мелькнуло в мыслях Романова, и он задумался – сам ли подумал это, или поймал сигнал от Маттершанца?

– Прости, – ещё раз улыбнулся Матти, – эманирую. Ты не должен вершить суд над этим… существом, это дело для судьи. И, возможно, для палача… Хотя у нас принято исполнение приговора возлагать на самих приговорённых.

– Я помню, – сухо произнёс Марк, успокаиваясь. Место горевших внутри ещё пару мгновений назад ярости и боли занимали грусть, спокойствие и некоторая отстранённость, ничуть не мешавшая мыслить. – Маттершанц, я уже испытывал все прелести вашего правосудия. И… оно отвратительно, но работает.

– Ханна должна была слиться с Анной… Извините – они едины, пусть и с доминантой старпома «Астарты». Пока я устранял, так сказать, разногласия с моим собратом по расе, в уравнение были введены новые переменные, и одна из них заместила другую. Анна Штафф осталась собой, получив частично память Шойц, но большая часть вашей возлюбленной отошла всё же Химере. Она – это та же самая энергоинформационная матрица, но разделённая очень давно, и сейчас вернувшая часть себя…

– Никто не п-подозревал, что здесь мы применим Химеру… – Шиффс с трудом восстановил контроль над собой, и продолжил, слегка заикаясь. – И уж тем более м-мы не знали, что тут будет она же, но в другом в-в-воплощении…

– Вы – идиоты… – Романов ещё раз прокрутил в голове все факты. – Идиоты с манией величия.

Полковник устало вытер пот со лба, и уселся прямо на ступени. Он понял, что с самой Эклектики ничего не ел, и не спал – не хотелось. И усталость накатила чёрной блестящей волной, грозившей затопить разум…

– Даже если допустить, что все эти игры с матрицами – правда, то неужто нельзя было проверить… Хотя, – Марк махнул рукой, – по всему выходит, что Ханну было не спасти…

– Да, – Шиффс кивнул.

– Нет, – Маттершанц покачал головой. – Её всё ещё можно спасти.

– Как? – Романов, подняв голову, внимательно изучал лица Светлых. – Если слияние уже произошло?

– Химера в стазисе, – Маттершанц поморщился, вспоминая, и непроизвольно потёр бок левой ладонью. – И что получится на выходе из него – пока не определено. Если ты будешь рядом, рискнёшь, и Ханна тебя вспомнит. Спасти можно лишь тех, кого можно спасти.

Романов почувствовал, как внутри него, где-то глубоко, разливается капелька тепла:

– Я буду рядом.

24.2 Прометей прикованный.

Воспоминания Маттершанца

«Если вы читаете эти строки… Если просматриваете их в комплексном пространстве, слушаете или воспринимаете иными способами, от вибраций супер-струн до прямого взаимодействия с информационным полем Вселенных – это означает, что их автор лишён физической оболочки, и, вероятно, уничтожен или погружён в стазис на уровне энергетического существования.

Но сути информации, изложенной здесь, это не меняет.

Начнём с самого начала. Однажды, в далёкой-далёкой галактике… Нет, эта фраза встречается в миллионах источников, созданных и не созданных. К сожалению, чем старше разум, тем больше шаблонов поведения он накапливает, и тем сложнее их преодолевать. А когда возраст, субъективный или объективный, исчисляется в эпохах… Сами понимаете.

У каждого народа – свой путь. Иные проходят его до конца, некоторые – устают, усаживаются у обочины, и их медленно засыпает дорожной пылью, и они становятся частью пути. Кому-то удаётся свернуть с торной тропы, но я не назову их счастливыми. Но самых невезучих – бросают. Оставляют позади, у входа в сияющие покои Света, или беспросветные чертоги Тьмы. И дверь, которая опускается перед их лицами, отсекает всякую возможность идти дальше.

Расти. Развиваться. Духовно, душевно, творить, дарить, лечить, учить и помогать. Или – отнимать, унижать, обижать, пытать и уничтожать. Есть и такой способ, и он совсем не легче. Хотя так же важен, как и противоположный.

Мы, горделиво называющие себя «Первыми», «Светлыми», «Несущими Свет», как это ни прискорбно, лишь остатки нашего народа. Отщепенцы. Неудачники. Слабаки. Когда все остальные представители нашей древней, усталой, прошедшей долгий бурный путь роста, развития и становления расы готовились к переходу в высшую форму существования, мы остались. Испугались. Не выросли духовно. Оказались недостойны – слишком грязны, или излишне человечны. Отказались, предпочтя угаснуть в тени наших старых миров.

Верблюда сложно протащить сквозь игольное ушко, не перемолов его в фарш и не применяя всяческих фокусов с пространством, временем, и вероятностями. Но иногда бедное животное и не стоит туда пропихивать, если оно не хочет. И, уж тем более – если не просит. Мы, стоявшие на грани перехода, были мудры и честны. Всем, кто не хотел, не мог, или не желал перехода, отдали всё, что они попросили.

Не буду отягощать ваши органы восприятия и анализа долгими историями о прокатившейся по мирам после Перехода волне насилия, разнузданных оргий, изощрённых издевательств и пыток. Тысячи учений и религий рождались на свет, и сразу же умирали, миллионы людей гибли вместе с ними, и хаос правил нами.

Со стороны наших по-настоящему Светлых родичей, перешедших за Грань, ставшими чем-то непостижимым и недосягаемым, было настоящим скотством оставить нас в живых. И да простят мне такие мысли выжившие…

Я прекрасно помню, как гибли наши миры во вспышках Сверхновых, как их разрывало образовавшимися на месте генераторов энергии чёрными дырами, и мелкой пылью засасывало внутрь аномалий. Меня отвергли в самом конце, когда уходили последние, худшие из лучших. Вероятно – и я думаю, что прав – потому, что меня сильно задело то, что я видел. Я тоже стал слишком человечным. Откатился назад по шкале эволюции, и энергетическая форма дестабилизировалась.

Не помню, кто ещё оставался за моей спиной, когда мне продиктовали Приговор – первый в моей жизни, но далеко не последний. Но помню, как сейчас, что пожелал спасти оставшихся людей нашей расы. Тех, кто пожелает уйти в Бездну, разделяющую миры и Вселенные. В поисках нового дома, или хотя бы – гавани, где можно бросить якорь.

Ресурсы были на исходе, и, пока исполняли моё желание, погасли ещё три или четыре мира. Оставалась Периферия и несколько планетных систем бывшей Метрополии. Жалкие обрывки ожерелья из сотен и сотен звёзд… Но мне казалось, что жертва не напрасна. Флот из тринадцати пирамидальных кораблей, способных путешествовать во всегда и везде, и существовать вечно. А, если понадобится, то и две, и три Вечности подряд.

Золотые Пирамиды строились по той же технологии, что и Переход. Они находятся и в этом пространстве, и за Гранью одновременно, что является их источником энергии и движущей силой. Когда-то такие корабли, разумеется, послабее и попроще, разлетались по всей нашей родной Галактике, сея разум и преобразуя миры для нашей расы. Теперь же им предстояло стать саркофагами, летящими сквозь ночь, в которых доживали свой срок последние из моего народа.

Срок был отпущен нам щедро. Десятки и сотни тысяч оборотов Первой планеты Метрополии, Золотой Аллны. Рождённые почти энергетами, мы могли существовать и в волновой фазе, и в корпускулярной, переходя из тела – в излучение, и обратно. Сейчас, спустя все эти неисчислимые года, даже лучшие из выживших редко покидают материальные остовы, предпочитая тратить силы на сон, еду, и, простите, отправления. Так проще. Так проще! И быстрее исчерпывается ресурс…

Мне было горько, обидно и больно. Из десяти только один соглашался уйти с флотом, остальные либо уже потеряли разум, либо закуклились в собственных фантазиях и грёзах. Или предпочитали нападать в ответ на подобное предложение. Как быстро зверь, таящийся в каждом из нас, вырвался на свободу! Переход длился несколько лет, и всё это время градус безумия и хаоса нарастал… Всё сильнее и сильнее. Словно с людей сняли путы – не с тел, с разума. Им позволили делать всё, что они по-настоящему хотели.