Сергей Вольнов - Сотовая бесконечность
Сейчас предстояла шахматная партия из десяти фигур, и кто какой фигурой являлся, станет ясно лишь в конце. Было бы десять стрел – задача намного упростилась бы… Однако нужно провернуть дельце так, чтобы чужие стрелы убили того, кого надо, да, впрочем, всё равно кого, лишь бы не его, Кнута! Потом наверняка будет дуэль в пару движений – кто кого раньше чиркнет лезвием. Ну а что произойдёт после – никто не знал наверняка.
Кто или что – этот хранитель? Но всему свой черёд.
Вот и полянка – стена из деревьев резко оборвалась. Ничего не видно… слушаем. Кнут припал к земле и выставил вверх свои заострённые уши.
Ох уж эти уши… Предмет постоянных издёвок и жестоких насмешек в родном поселении. Он родился таким уродом, и ни мать, ни отец не могли защитить его, потому что умерли, когда он был ещё ребёнком. А когда на посёлок налетели рыцари, перерезали всех и сожгли всё, он не знал, плакать ему или радоваться – односельчане получили по заслугам, заплатив жизнями за его унижения.
Рыцари урода прихватили с собой ради забавы, и со временем получилось так, что он попал в новобранцы. Теперь его изъян был огромным преимуществом, таким же, как ночное зрение Геля – его друга… бывшего друга. Но зрение не поможет ему в тумане… и не друг он ему более… безликий враг… ВСЁ, ХВАТИТ.
Вокруг вроде спокойно, но нельзя идти дальше, пока не будет ясно расположение всех остальных – девяти убийц…
Есть один! Капли воды, до этого монотонно стучавшие по поваленному стволу слева, на два удара пропали – кто-то прополз по дереву. Точно – стебли молодой, сочной травы тихо, даже для лучшего слухача тихо, хрустнули. Там один залёг в засаде – убить его будет просто.
Минус один, ищем остальных. Усталый разум Кнута воспринимал это как забаву…
Звуки отдалённые, тихие, громкие – все они в течение получаса выдали ещё шестерых. Двоих либо не было здесь, либо они пришли раньше, либо… он покойник?!
Еле слышный свист воздуха, от глубокого, из-за задержанного дыхания, вдоха там, прямо за спиной! Немыслимо!
Группировка, прыжок за миг до того, как отравленное лезвие рассекло воздух на том месте, где была Кнутова спина… Это оказался Густар: сидя на корточках, в правой руке он держал арбалет, а левой отравленный клинок… левой, дурак! Только это и спасло. Арбалет направлен на Кнута, но выстрела не последует. Густар хоть и дурак, но не полный идиот – щелчок тетивы выдаст его расположение другим, и в следующее мгновение минимум пять отравленных стрел вгрызутся в его тело… Отличная идея!
Первый, которого он засёк, он сам и Густар – находились на одной линии. Кнут присел, крикнул: «Эй!» – и мгновенно отпрыгнул в сторону, потом на ближайший ствол дерева, за полсекунды вскарабкался по нему и улёгся на толстой ветви.
Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь!
Началось! Четверо попались на эту уловку, выдав своё расположение остальным… Потом ещё шесть выстрелов. Шелест травы – почти все сменили место. И ещё четыре раза звук тетивы надорвал тишину утра.
Кнут лежал на ветви и любовался спектаклем, который сам и устроил – спектаклем звуков, смесью свиста стрел, шуршания ног по траве и тремя короткими вскриками в разных концах поляны. Особую радость принесли звуки предсмертной агонии – трое уже готовы!
Но что-то… сначала промелькнуло лёгкой тенью, потом огромной занозой, вонзилось в сознание… что-то не так. Кнут взглянул на тело Густара… ТОЧНО!
Мёртвый товарищ лежал навзничь, со стрелой во рту. Но – никаких признаков действия яда… мёртвый соперник не бился в судорогах, и пена изо рта не шла. Он просто умер от… белой стрелы. Белой?! Стрелы у всех десятерых должны быть серыми…
Только сейчас он понял, что два выстрела донеслись из центра поляны.
Хранитель?.. Он тоже отстреливает? Может, последнее испытание – убить хранителя?!
Мысли в голове путались.
«В задаче появился компонент со многими неизвестными…» – голос его учителя, астролога, математика и алхимика Хострика пронёсся в голове лёгким воспоминанием.
И всё же не хватало одного лазутчика. Ещё раз пересчитаем.
Кнут тихонько вскарабкался наверх по стволу, пока не поднялся выше уровня тумана. Открылся красивый вид – граница леса и молоко стелящегося тумана, наполненного дыханием смерти.
«Итак, семеро было в начале, я – восьмой, Густар – девятый… все-таки нет одного, – Кнут раскладывал информацию по полочкам. – Корректируем формулу – девять минус три тела, погибших от яда, и минус Густар – пал от руки неизвестного компонента… итого пять тел в засаде, одно пропало или не дошло и ещё нечто в центре поляны. Что же ты такое?»
Кнут всматривался в центр молочного киселя, куда вёл уже растворяющийся шлейф порванного полётом стрелы тумана.
«Кто же ты?..»
И словно Лорд услышал его – незначительный порыв ветра на секунду разжижил полотно тумана в центре.
Там стояли ДВОЕ! В белом, спиной к спине и рядом, на земле, серело что-то большое… тело? Недостающее тело – десятое.
«Плюс один – минус один. И плюс ДВА?! Что ж, продолжим».
Кнут получил удовольствие оттого, что знал больше остальных претендентов. Спрятавшись за стволом и приготовив свой арбалет, Кнут метнул монетку в ближнего, засевшего в засаде. Звонкий «дзынь» монеты, испуганное дыхание там же, и опять: Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Свистнули стрелы. Кнут выпустил две – одну в центр поляны, другую в тело номер три. Тело номер три забилось в агонии, из центра – тишина.
Повинуясь инстинктам, Кнут сменил место и расположился прямо за телом Густара. Мутные глаза бывшего товарища смотрели в небо сквозь туман. «А на что ты рассчитывал? Место ассасина моё, дружище, – Кнут мысленно обратился к телу. – Я возьму твои стрелы и нож. Ты не против? Я так и думал. Теперь надо поспешить, – мысли ускорялись, – каждый сделал по два выстрела, значит, по последней стреле осталось, плюс-минус… и только у меня четыре».
А торопиться надо было, ох надо, пока кто-то из оставшихся не нашёл точно такой же вооружённый трупик.
Дз-з-зынь! – Кнут выпустил стрелу в центр поляны и скользнул за ствол дерева. Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Тюк! Тюк! Тюк! Тюк! Четыре стрелы впились в молодой дуб.
Двое наших, двое чужих – конечный расклад.
Звук вынимаемых лезвий возвестил о начале поножовщины.
«Теперь вперёд!»
Кнут быстро побежал в сторону одного из некогда «своих». Серая тень возникла прямо перед ним, вторая шла наперерез вдоль кромки леса. Тело с голубыми глазами и клинком в руке замерло в нерешительности шагах в четырёх, увидев два направленных на него арбалета.
«Это Гель… извини, друг… такие правила».
Дз-з-зынь!
«Боже, какие огромные голубые глаза, как небо!»
Кнут отвернулся, не желая видеть дальнейшей агонии своего лучшего друга. В это время тело, шедшее наперерез, услышало звук выстрела и метнулось к деревьям. Дз-з-зынь!
«Мимо!»
Стрела впилась в дерево. Последнее тело, видимо, увидело два арбалета в руках и, не желая давать времени перезарядить, метнулось навстречу в яростной атаке. Только и успел Кнут сменить арбалеты на два отравленных ножа… Теперь два, значительное преимущество, благодаря смерти его товарища.
Закон войны: чья-то смерть прибавляет сил живому…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Спиной к спине
Щемит.
Как жаль…
Иногда мне снилась та жизнь, которую убила война, жизнь, которой никогда уже не будет. Папа и мама живы, в мире царит мир (меня просто преследует это издевательское словосочетание: в мире – мир!), я выросла и стала девушкой. Я не боюсь неба и позволяю ему висеть над головой, не отгораживаюсь от него металлическим потолком и многометровой толщей подповерхностного города. У меня есть друзья! Только во сне ко мне приходит это совершенно забытое слово и незнакомое по яви ощущение. Друзья. Люди, которым можно доверять.
…Какое счастье – подставлять лицо под тёплый летний дождь… какое счастье, бродить в лесу, вздрагивая от упругих ударов ветвей, и визжать от прикосновения крапивы, лизнувшей тебя в пятку… какое счастье – разбежаться и рухнуть в мягкую упругую траву, зарыться лицом в сладко пахнущие синие цветы…
Мне снится счастье. Счастье в том, что никакого дара у меня НЕТ. Я принадлежу сама себе, и другие люди для меня – просто люди, а не открытая книга. «Чужая душа потёмки» – какое прекрасное в языке землян есть определение для сути моего нового счастья!
Мне снится та жизнь, которая могла бы быть моей.
Если б не было войны…
Хотя, быть может, я вижу не свою жизнь, которая могла бы быть…
Быть может, я вижу ту жизнь, которая где-то есть?..
Где-то далеко? В другом мире?.. Вижу другую девушку?..
Может, я ЕЕ чувствую?
Как жаль.
