Олег Синицын - Астровойны
«Оборви его связь с черными дырами! »
Если бы знать, где эта связь!
Paп отбил меч и, неожиданно поднявшись в воздух, обрушился на юношу сверху. Его одежды раскрылись, и в белой иссеченной плоти Даймон увидел крюк, вонзенный под ребра. Встречая черный клинок, филлийскую сталь Могильщика прошила дрожь.
Даймона бросило на стену. А в следующий момент невидимые силы накатились на юношу и пригвоздили к ней вместе с катаной.
Он не мог шевельнуть ни единым членом.
— Я знаю, где твоя тень, Рап! — закричал Зверолов. — И я верну ее тебе, поверь! Но я готов отказаться от мести, если ты немедленно освободишь девушку и позволишь нам уйти!
Полторы минуты…
Рап медленно приблизился к юноше, дерзнувшему угрожать демону ада. Планетарные орудия за его спиной содрогнулись от очередного выстрела. Мир на несколько секунд погрузился в ядовитую зелень. Тугое «ВВААХ!! » долбануло по барабанным перепонкам.
— Та, за кем ты пришел, больше не человек.
— Нет, — обессиленно прошептал Даймон.
— Теперь она сенобит.
Обвивавшие шею кольца сжимались все крепче, полностью перекрыв доступ кислорода. Нина Гата не собиралась сдаваться и, ухватив змею за хвост, пыталась ее содрать. Но все было тщетно. Сила Марии была такова, что наставница не оттянула даже полвитка.
Хромированный полукруг пилы в руке Игнавуса, отражая свет единственного плафона, тускло светился в полумраке. Сенобит долго смотрел на инструмент, словно постигая некое знание, сокрытое в металле.
— Я все-таки закончу объяснение, — произнес он. — Вуртузианская каракатица обитает на больших глубинах сернистого океана и способна выдержать агрессивную среду демонической крови. Ее тело как нельзя лучше подходит для замены человеческому сердцу.
Змея приподняла треугольную голову и заглянула в глаза своей жертвы. Нина хотела двинуть по ней чем-нибудь тяжелым, но сил уже не было. Краем глаза она видела, как Игнавус взял еще и скальпель.
«Нет! » — хотела крикнуть Нина, но из раскрытого рта не вырвалось даже хрипа.
— Человеческое сердце слабо. — Скальпель опустился к груди Серафимы. — Оно просто не выдержит той боли, которая ожидает девушку в дальнейшем.
Игнавус разрезал платье, чтобы обнажить грудь.
— Мама! — тихо позвала Серафима. — Мамочка!!
— Каракатица заменит его. — Зубья пилы коснулись белой кожи. Нина распахнула рот в безмолвном крике.
— Не смей! — раздался повелевающий голос.
Нина вздрогнула. Даже сквозь боль и удушье она ощутила, как по телу побежали мурашки, когда под сводами, где умирали надежды, послышался посторонний голос. Она не могла понять, откуда он взялся, ведь их было всего трое в этой комнате!
Даже змея Мария удивилась настолько, что ослабила хватку. Нина смогла втянуть в легкие немного воздуха. Игнавус глянул во тьму угла, откуда исходил голос.
— Мама, — облегченно выдохнула Серафима. — Мамочка. Ты все-таки пришла.
Из тьмы вышла Фрея. Величественная, излучающая благородную красоту, волевая. На ней было ее лучшее платье, в тщательно уложенных волосах сверкала царственная диадема.
От нее исходила благодать, наполняющая сердца.
— Ты не тронешь мою дочь, Натас! — твердо сказала Фрея.
Змея разжала кольца, и Нина смогла вдохнуть полной грудью.
— Как же мне страшно, — притворно ответил Игнавус и указал на нее скальпелем. — Призраков вроде тебя я десятками съедаю на завтрак!
— Мама, — вырвалось у Серафимы. На фоне боли и кошмарных образов, которые возбуждал в ней змеиный яд, лицо матери казалось ей невероятно милым и спасительным.
Фрея посмотрела на дочь, взгляд ее дрогнул. Но когда она вновь обратила свой лик на сенобита, в него вернулась уверенность.
— Ты отпустишь мою дочь и Нину.
— Ты угрожаешь мне? — опешил Игнавус. — Мне?! Демону, который тебя убил?!
— То, что ты убил меня, не означает, что ты заполучил власть над моей душой.
— Что ты можешь сделать, призрак?
— Немного в этом облике. Но все же кое-что.
— Убирайся назад в долины Баратрума! — рассердился Натас.
— Да, мне придется уйти, — согласилась Фрея. — Но прежде чем я сделаю это, я бы хотела кое-что сказать.
Она вдруг повернулась в сторону Нины, но обратилась не к наставнице, а к змее, что душила ее:
— Мария, трепетная дочь Сигизмунды. Ты ведь понимаешь человеческую речь, не так ли? Я хочу сказать тебе пару слов, ты не будешь против? Там, откуда я пришла, я кое-кого повстречала.
— Стой! — опомнился Натас — Фрея, давай поговорим…
— Поздно! Так вот, Мария. На каменистых долинах Баратрума мне повстречалась великая змея Сигизмунда. Твоя мать, Мария.
Змеиное тело неожиданно обмякло. Одно кольцо распустилось. Голова змеи вытянулась в сторону призрака.
— Натас уверил тебя, что ее убили жадные люди, алчущие сокровищ. И с того момента ты превратилась в добровольную рабыню сенобита. Ты жаждала мстить человеческому роду.
— Фрея… — Натас попытался вмешаться.
— … но Сигизмунда рассказала мне истинную правду. То, что случилось на самом деле. Твою мать погубил твой господин. Он погубил — Натас! Исключительно для того, чтобы завладеть тобой.
Нина вдруг обнаружила, что шея свободна. Мария устроилась у нее на плече, голова поднялась. Теперь глаза-бусины взирали на демона.
— Мария… — начал Натас — Как ты можешь…
— Сигизмунда дружила с людьми, и они отвечали ей взаимностью. Они почитали ее и любили. Она не хотела, чтобы ее дочь встала на сторону Бездны, где царит смерть.
Сидящая на плече Нины змея впилась взглядом в лицо сенобита. Игнавус выставил перед собой хромированную пилу, словно надеялся ею защититься.
— Мария, именем твоей матери… — Натас натужно рассмеялся. — Неужели ты думаешь, что я мог сделать такое? Да она лжет!
— Конечно, мог! — спокойно возразила Фрея. — То же самое он сейчас делает с Серафимой. Он обожает этот прием: погубить мать, чтобы использовать горе дочери и овладеть ею.
Змея яростно зашипела.
— Не позволь ему заставить мою дочь пройти твой путь!
— Мария, — умолял Натас, — она же призрак! А призраки одержимы обидами! Разве она может глаголать истину?
— Сигизмунда, просила передать тебе, — сказала Фрея, — что не сердится на то, что ты оставила родовое гнездо. Она прекрасно понимала, что настает день, который сделает тебя взрослой.
Змеиное тело вдруг спрыгнуло с плеча Нины Гаты, хвост щелкнул рядом со щекой. Наставница даже не успела понять, что произошло, как Мария упала на мелованное лицо Игнавуса.
Охватив хвостом козлиную бородку, она оттянула его нижнюю челюсть. Рот сенобита раскрылся, и в мановение ока змея юркнула в его чрево.
Игнавус опрокинулся на спину. Плащ обмотался вокруг него и спеленал, как младенца. Длинное вишневое тело в едва заметных полосках проталкивалось в гортань, и демон ничего не мог с этим поделать. Сенобит сомкнул уста лишь после того, как хвост Марии исчез в них.
Он поднял голову и ухмыльнулся Серафиме.
— Я ее съел!
А в следующий момент демон так резко дернул головой, что свернул себе шею. Мария ужалила его изнутри, вгоняя в печень весь яд, что был в ней.
Тело Натаса долго металось по полу, пальцы скребли по животу и лысой голове, безуспешно пытаясь выдрать забравшегося внутрь аспида. Туман, окутывавший комнату, пришел в движение, стал пульсировать.
На какое-то мгновение Игнавус застыл, словно понял бесплодность своих попыток освободиться. Затем передернулся всем телом, заставив Нину Гату в испуге отшатнуться.
И в один миг рассыпался в прах.
На людей дохнуло замогильным холодом. Мрачный туман развеялся, растекся по темным углам. Прах Натаса сдул незримый ветер. В том месте, где только что находился могущественный сенобит, осталась змея-оборотень Мария.
Пятьдесят секунд…
Даймон отчетливо видел эти цифры в уголке своего сознания — багровые, кровоточащие. Теперь ясно, что он не успеет спасти Серафиму и погибнет сам. Жаль.
Хотя Шахревар с самого начала повторял, что Рап ему не по зубам.
Сорок секунд…
Что ж, зато миссия будет выполнена. Взрыв уничтожит планетарные орудия и позволит человеческому флоту вырваться из окружения. Обидно, что роль Даймона во всем этом оказалась донельзя короткой. Хотелось бы сделать больше.
Тридцать…
Отец учил, что нельзя сдаваться, когда тебя одолевает отчаяние. И Даймон еще раз попытался оторвать руку с мечом от стены, но магия демона приковала ее намертво.
Рап придвинулся к юноше, изучая его лицо.
— В тебе что-то есть, — прогремел с разных сторон множественный голос.
Двадцать…
Голос Рапа врезался в мозг, хотелось заткнуть уши, но Даймон не мог оторвать рук от стены.
— И я мог бы сделать из тебя великого воина.
