Алексей Пехов - Под знаком мантикоры

Абоми помог ему выбраться, и только тогда маркиза замутило. Убивать живых людей – это одно, а вот отрубать мирно спящим в могилах мертвецам головы – это… почти безумие. Обед он сумел удержать, но вот от гадкого вкуса на языке избавиться было невозможно. Словно саван поцеловал. Стараясь не бежать – все страшное уже позади, – он взял из седельной сумки флягу с вином, прополоскал рот. Полегчало, но не сильно.

Между тем Абоми за волосы достал отрубленную голову. Кажется, Фернан ошибся, думая, что все страшное уже произошло. Он с каким-то отстраненным интересом наблюдал за тем, как слуга ловким ударом кривого клинка раскроил голову на две ровные половинки, а затем начал выковыривать черное, расползающееся под пальцами содержимое черепа и складывать его в небольшой, заранее припасенный кувшин с широким горлышком.

– Ваш бог неправильный, талела, – неожиданно прогудел великан. – Он осуждает тех, кто беспокоит мертвецов. Но это всего лишь оболочка, она такая же, как камень или палка. Она пуста. В ней нет лоа.

«Василиск» не счел нужным что-то отвечать. Наконец, спустя целую вечность, все было кончено. Абоми осторожно положил останки в гроб и без всяких указаний со стороны хозяина взялся за лопату. Фернан зашептал молитву, прося душу покойной простить их за сотворенное святотатство. Он не был уверен, что его услышат, но есть вещи, без которых не обойтись.

Теперь оставалось сделать самую малость – отнести украденные лопаты обратно в сторожку. Смотритель кладбища рано или поздно хватится пропажи, и если пойдет ее искать, то может набрести на могилу еретички. «Василиск» не сомневался, что рано или поздно это все равно произойдет, но чем дольше приход чужаков на погост будет оставаться в тайне, тем лучше. Ведь об осквернении могил обязательно доложат отцам-дознавателям, а чем больше пройдет времени, тем сложнее святым отцам будет докопаться до истины.

Оставив Абоми сторожить лошадей, Фернан подхватил позаимствованные у сторожа инструменты и направился к выходу. Он шел вдоль невысокой кладбищенской стены, сложенной из грубого камня, и старался не думать о том, что случилось. Не получалось. До сих пор перед глазами стояла картина вскрытого гроба.

Тропинка петляла между могил, то удаляясь, то вновь прижимаясь к стене. На одном из камней, греясь под лучами ласкового вечернего солнца, дремала зеленоватая ящерка. Заслышав шаги, она приподняла голову и юркнула в высокую серебристую траву, от греха подальше. Маркиз все шел и шел и уже начал опасаться, что пропустил поворот, когда впереди показалась дорога. Тут же находилась и сторожка, старенький, накренившийся набок домик с некрашеными стенами.

«Василиск» оставил лопаты у маленького сарайчика и только сейчас заметил, что на дороге появились всадники. Двое. Рясы серого цвета. «Гарпии». Как видно, путь клириков лежал в монастырь, в подвалах которого было не счесть еретиков, и они выбрали кратчайшую дорогу.

Для святых отцов маркиз не представлял никакого интереса. Вряд ли они захотят вести с могильщиками светские беседы. Поэтому сеньор де Суоза без суеты вошел в кладбищенские ворота и только тут со всей поспешностью отпрянул в сторону и прижался к теплым камням стены. Отсюда он мог наблюдать за частью дороги, но сам благодаря выступу ворот оставался невидим для проезжающих.

«Серые», как и предполагал Фернан, не обратили никакого внимания на человека в одежде простолюдина. Ни один из всадников даже не повернул головы в сторону ворот и ограды, где прятался незнакомец. Зато капитан контрразведки с интересом проводил взглядом «братьев» Жозе Наярры. – Одного из «гарпий» он видел впервые, зато второй оказался не кем иным, как сутулым горожанином, что убил Вето на улице Святого Шеро. Всадники скрылись за поворотом, и только после этого маркиз осмелился выбраться из укрытия. Он не стая преследовать святых отцов. Это было глупо и опасно.

В голове царило полное смятение. Если это был не глупый маскарад, то слуга Искусителя, которого искали люди де Лерро, оказался «гарпией»! Клириком!

– Что, побери меня тьма, тут происходит? – озадаченно произнес Фернан и, не задерживаясь, поспешил к лошадям.

Его Высокопреосвященство сказал, что «гарпии» убили Сутулого. Но еретик жив! Буквально пять минут назад капитан своими глазами видел, как тот проехал мимо него. Стоп! Но кто сказал, что он еретик? Кто?! Клирики! А между тем «гарпия» всего лишь воспользовался Даром Спасителя. Им можно убивать ничуть не хуже, чем Даром Искусителя. Выходит, что святые отцы покрывают своего? Вполне вероятно. А все случившееся было задумано и спланировано заранее. На кого подумает контрразведка, если человек в гражданской одежде вдруг использует Дар? Ну конечно же на сторонников Искусителя! Как глупо! Никто не подумал, что святые отцы тоже могут переодеться. Почему нет? Это же… так просто. А он поверил!

Церковь уничтожала всех, кто был хоть каким-то образом причастен к расследованию смерти де Туриссано? Они считали, что кто-то мог узнать о записках Святого Агусто? Да, капитан тогда практически ничего не знал, но это не причина, чтобы оставлять его живым. Лучшего способа для убийства, чем магия, к тому же прикрытая легендой о еретике, они найти не догадались?

И вновь стоп! Да. Эта версия имеет право на существование. Но слишком сложно. И слишком… просто. Вполне возможно, что здесь что-то другое. Но что? Если пофантазировать, то можно многое предположить и настроить таких версий, что волосы встанут дыбом даже у умников графа де Брагаре. И все же… Неужели «гарпии» осмелились провести свою, только им понятную игру? В обход Ордена крови Бриана? В обход де Стануззи и Церкви? Ведь их в последнее время давят, мешают подняться, развернуться в полную силу. Сила «серых» означает передел влияния орденов. И кто-то очень больно упадет с высоты. На кону грандиозной игры кардинальский посох, а это слишком лакомый кусок. Для всех орденов. Глупая версия? Уж точно не глупее других.

Кардинал сказал, что Сутулого убили «серые», когда тот попытался оказать магическое сопротивление. А Его Высокопреосвященству сообщил о смерти «еретика» Жозе Наярра. Ну убили и убили. Кто будет проверять? Кто не поверит? Услышав новость, Фернан тут же забыл о «еретике», у него и других линий в расследовании хватало, и что толку было хвататься за оборванную нить. Но и кардинал в свою очередь тоже мог поверить аббату монастыря Благочестия и…

Слишком много «и»! Они будут висеть тяжким грузом до тех пор, пока не появится ответ на очень сложный вопрос: кто кому врал? Кардинал Фернану или Жозе Наярра Старому Грифу?

ГЛАВА 8

Si secreta aperis, idem fit tibi, quod viro pugnandi peritissimo arma apud armarium contemplanti: aliud miratur, alio irascitur, gaudet rarissime, frustrates est saepissime[72].

Де Армунг сидел на лестнице, прижавшись спиной к деревянным перилам. В руках он бережно баюкал бутылку вина. Фернан ничуть не удивился. За прошедшее время он привык к подобной картине. Шут хлестал вино как воду, но пьянел крайне редко.

– Бледноват ты что-то, дружок, – поприветствовал хозяина дома де Армунг.

– Много думал, – сухо бросил капитан. Королевский дурак хмыкнул и ничего не сказал.

– Все тихо?

– Относительно.

– То есть?

– Ну-у-у… – Языку Сезара все-таки немного заплетался. – Я сегодня так расстроился, что перебрал с вином. Ладно! Ладно! Не смотри на меня так! Никто, кроме сеньоры Рийны, в обеденную залу не заходил.

– Она дома?!

– Наверху. Прости. Я не пытался ее удержать. А как ваша поездка? Ну… разорение могил, плевок в лицо Церкви и прочее?

– Абоми, помоги сеньору де Кошта добраться до постели, – холодно приказал Фернан.

– Ну уж нет! – воспротивился шут. – Я не для того здесь четыре часа торчал! Если уж влез в твои дела по уши, так хотя бы получу удовольствие от тех глупостей, что ты собираешься натворить. Зачем тебе понадобились покойники?

– Спроси его. – Маркиз угрюмо кивнул в сторону слуги. – Абоми, когда все будет готово?

– На изготовление зелья нужно… – чернокожий воин задумался, он еще плохо разбирался в таком понятии, как время, – два часа.

«Василиск» кивнул и поднялся на второй этаж. У него как раз хватит времени, чтобы поговорить с женой и съездить к профессору Гартэ. Рийну Фернан нашел в кабинете. Ламия не удосужилась зажечь свечи. Она сидела в кресле в своей излюбленной позе – подобрав ноги. И молчала. Отблеск света из коридора упал ей на глаза, и они на мгновение сверкнули изумрудным огнем.

– Я никогда его не любила, – наконец вздохнула жена. – Было в нем что-то плохое.

– В нас всех «плохого» хоть отбавляй.

– Пусть так… Ты навлек на себя массу неприятностей…

– Знаю.

– И прошло уже много времени, а ты, вместо того чтобы выкручиваться, неизвестно куда уехал. Что происходит?