Вик Разрушитель #4 - Валерий Михайлович Гуминский
Кажется, бабуля Ники любила посудачить за чашкой чая о самом чае. Вон как разговорилась, а сама на нас поглядывает, изредка переводя взгляд то на внучку, то на меня.
— А вы, Андрей Георгиевич, получается, живете вдали от семьи? И кто за вами присматривает? Кто решает серьезные вопросы, касающиеся не только вас, но и вашего Рода?
— Меня никто не бросил, — успокоил я бабулю. — По линии мамы здесь есть родня. Гусаровы. Может быть, слышали? Поверенный в делах тоже есть. Он за мной присматривает. А с отцом и матерью я общаюсь через Сети.
— Гусаровых я знаю, общались. Не мое дело указывать, но решение вашего отца, молодой человек, было опрометчивым, — проворчала-таки бабка, нахмурив брови. — На его месте я бы не дала тебе ни малейшей возможности на подобный эксперимент.
— Отца удовлетворили мои планы на жизнь в столице, — я пожал плечами, быстренько допивая густой и ароматный напиток. Благо, чашки были крохотные.
Понятно, что это был своеобразный ритуал, и Нина Матвеевна не стала нас более задерживать. Она лишь попросила внучку унести поднос с посудой и отправила восвояси.
Когда мы вышли на улицу, возле «Фаэтона» пристроился знакомый «Сенатор» телохранителей девушки. Борис и Павел о чем-то дружелюбно разговаривали с Куаном, и даже чересчур оживленно. Я не удивился. У моего наставника есть одна черта: он каким-то образом располагает к себе незнакомых людей. Не иначе, использует какую-то хитрую шаманскую технику.
Уже в машине Вероника рассмеялась и пояснила поведение бабули.
— Сначала она разговаривала с тобой, не предлагая сесть — значит, присматривалась к тебе, прислушивалась к своим ощущениям, достоин ли ты моего общества. Потом, когда предложила попить чайку, я сразу поняла, что проверку ты прошел.
— То-то ты радостная поскакала на кухню, — догадался я.
— Ну да. Знаешь, как переживала, что ты не понравишься ей.
— Чем это я не могу понравиться? — я озадачился для виду. — Красивый, смелый, сильный, с Мстиславскими за руку здороваюсь.
Вероника рассмеялась и шутливо стукнула кулачком по моему плечу.
— Насчет того, что ты на короткой ноге с императорским родом, особо не распространяйся, — предупредила она.
Вместо ответа я показал ей перстень, который преподнес мне цесаревич. Вероника, конечно, видела его, но историю его появления не знала, и вблизи рассмотрела впервые. Впечатлилась, когда я рассказал, откуда у меня перстень.
— Серьезный аргумент, — кивнула она и откинулась на мягкую спинку дивана.
Художественная Галерея, расположенная на Садовом кольце, принадлежала роду Стародубских, давно известного своим меценатством в искусстве. Большое двухэтажное белоснежное здание с античными портиками на входе и могучими атлантами, держащими на своих плечах крохотные, воздушные на вид, балконы, напоминало растревоженный муравейник. По широкой мраморной лестнице поднимались люди различных сословий. Здесь смешались и аристо, и представители боярских родов, купцы и мещане, студенты и рабочие. Забавно, что такое положение вещей никого не смущало.
— И все они хотят посмотреть на этого…, — я замялся, забыв фамилию художника.
К счастью, Вероника снобизмом не страдала, и даже морщиться не стала, что рядом с нею необразованный неуч.
— На Гергарда, — кивнула она. — Позавчера его выставку посетила цесаревна Алена Николаевна, выразила свое восхищение в публичных Сетях. Поэтому и ажиотаж такой.
— А вдруг билетов не будет? — заволновался я. С одной стороны, для меня хорошо. Сможем сходить куда-нибудь в более молодежное место. Но и видеть Веронику расстроенной не хотелось.
— Но это же не закрытое мероприятие! — рассмеялась девушка. — Здесь заходят и выходят одновременно. Билеты есть всегда. Их печатают в достатке. Но я подстраховалась, купила заранее!
Она вытащила из своей сумочки два картонных прямоугольника с золотыми виньетками по краям, помахала перед моим носом.
— Какая ты предусмотрительная! — восхищенно сказал я.
— А то! — задрала носик Вероника. — От вас же, мужчин, не дождешься подарка!
Куану пришлось заехать в «карман» неподалеку от галереи, так как возле крыльца остановку категорически запретили. Он распахнул дверь, чтобы мы вышли наружу. Вероника вцепилась в мой локоть.
— Куан, можешь своими делами заняться, — важно сказал я. — Как и договаривались, позвоню сам.
— Слушаюсь, господин, — наставник бесстрастно поклонился нам в спину.
— Какой забавный у тебя слуга, — покусала нижнюю губу Вероника, когда мы отошли подальше.
— Слуга, который может научить тебя технике «невидимого удара», — подсказал я.
— Так это он? — изумленно воскликнула девушка, распахнув свои чудесные глаза.
— Мой наставник, водитель, повар, — я засмеялся над реакцией Вероники.
— Ты должен обязательно его попросить взять еще одного ученика, вернее — ученицу, — в голосе девушки появились требовательные нотки.
— Сама и попроси, — коварно ответил я.
— Ух! — только и фыркнула Вероника. — Ладно, сам разрешил!
Мы зашли в огромное фойе, ярко освещенное огромной люстрой. Черные мраморные полы с вкраплениями слюды были похоже на ночное небо с мириадами звезд. Лепнина, зеркала, широкая лестница, ведущая на второй этаж, покрыта красной ковровой дорожкой. Это художественная галерея или чей-то аристократический особняк?
Возле стен расставлены стенды с фотографией худощавого бородатого мужчины со скрещенными на груди руками и в очках, через которые он отстраненно глядит куда-то вдаль.
— Гергард? — решил удостовериться я.
— Он самый, — кивнула Вероника, подтащив меня к гардеробной. Я помог ей снять приталенное пальто, разделся сам и отдал одежду женщине, получив за это один номерок на двоих.
Борис с Павлом маячили за нами чуть в сторонке, чтобы не мозолить глаза подопечной, и я был им благодарен. Хочется все же провести день с девушкой, а не с охраняемой особой.
Не все посетители шли на второй этаж. Часть людей сворачивала в коридоры налево и направо. Мы же поднялись наверх, где сразу же уткнулись в большое панно, выложенное из разноцветной смальты. На нем была изображено что-то из античного сюжета про богов и людей. Вероника, не останавливаясь, повела меня дальше, к очередному стенду с Гергардом.
А потом я увидел его картины, большая часть которых посвящалась обороне острова Рюген. Как художник со своей манерой написания Гергард меня не потряс. Видел техники и получше. Но то, как он передавал происходящее на полотне, заставило сердце забиться.
Лица. Передо мной раскрывалась галерея русских воинов: обычной пехоты, штурмовиков, пилотов ППД, магов. Гергард умело выписывал их лица и жесты даже в мешанине образов. Вот небольшая группа моряков держат оборону в порту Рюгена от накатывающих волн наемников-данов. Взрывы, черные клубы дыма, огонь, объявший крыши складов, пакгаузов и кораблей. Отчаянно-лихие парни в тельняшках сошлись в рукопашной схватке. Одна сплошная экспрессия: горящие в безумии атаки глаза, раскрытые в криках рты, и ощущаемая через картину жажда победить, но не пропустить врага
