Лучший из худших - Дмитрий Николаевич Дашко
– I’ll be back, – хмыкнул я.
– Что? – вскинулась спутница. – При чём тут эта фраза на английском?
– Да так, – неопределённо сказал я, ощущая себя не то Терминатором, не то Марти Макфлаем из будущего.
Потом до меня дошло.
– Погоди, ты сказала, что это портал в иной мир… Как ты собираешься попасть в прошлое?
– По моей гипотезе, пространство в порталах включает в себя и дополнительное, четвёртое измерение. Ты догадываешься, что речь идёт о времени?
– Допустим! – кивнул я, хотя услышанное начинало походить на какой-то бред. – Даже если всё так, как ты говоришь, объясни мне, дураку, пожалуйста: как ты окажешься в нужное время в нужном месте и почему без меня?
– На оба вопроса у меня один ответ: эмоциональный якорь!
– Эмоциональный что?
– Якорь. Сильное чувство, которое поможет перенестись в нужный момент времени. Дело в том, что императора отравили на моих глазах… Скажу больше, в тот день я своими руками дала ему этот яд.
– Ты?! – Я не верил своим ушам.
– Да, – грустно кивнула она. – У нас… В общем, какое-то время мы с ним встречались.
– Вы были любовниками?
– Были, – гордо приподняла подбородок она. – Тебя это шокирует?
– Даже не знаю, что тебе и сказать. Сегодня просто день сюрпризов.
– В истории той любви нет ничего удивительного. Наши семьи всегда были дружны. Я знала Николая практически с пелёнок.
– Ну да, ну да… На одном горшке в садике сидели.
– Не надо, Лан, это не смешно, – попросила она. – Да, тогда мы любили друг друга. И не переставали любить, даже когда родители навязали ему жену – плоскую как доска немку из королевского рода. Сильные мира сего бессильны в том, что касается их личной жизни. Жениться по любви они не могут.
– Но они могут отказаться от короны!
– Это не про Николая. Его с детства воспитывали как будущего императора. А император – это в первую очередь ответственность: перед страной, перед народом. Для него это не пустые слова. России повезло с правителем.
– В общем, он предпочёл власть любви.
– И я его не виню в этом! – твёрдым тоном объявила Лиза.
Потом её плечи поникли.
– После их свадьбы мы перестали встречаться. Я сделала всё, чтобы удалиться от него, занялась наукой, завела несколько ничего не значащих романов. Родители думали, что между мной и Николаем всё перегорело. А потом, года три назад, мы случайно встретились и… – Она помолчала. – Это было нашим единственным и прощальным свиданием, прошедшим в обстановке совершенной секретности. И я вот этими руками, – Лиза с тоской посмотрела на свои ладони, – кормила его конфетами из коробки с отравленным шоколадом. Вернее, что этот шоколад отравлен, я узнала потом, когда Николаю стало плохо, очень плохо. Он едва не погиб тогда. Ну а потом… Потом я принялась искать решение, как его спасти. И кажется, нашла ответ здесь… Теперь ты знаешь, что такое эмоциональный якорь. Я вернусь в прошлое, чтобы спасти государя, – заключила Лиза.
– Ты любишь его?
– Я не знаю, – призналась она. – А что, для тебя это имеет какое-то значение?
– Наверное, нет.
– Мне просто было с тобой хорошо. Вы, Ланские, не зря прослыли дамскими угодниками. Кажется, я понимаю, как твоему предку удалось вскружить голову императрице настолько, что ради него она пошла на такой риск…
– Так, хватит! – резко бросил я. – Как мы поймём, что оказались в портале?
– Поймём, – тихо сказала она. – Обязательно поймём.
Дальше всё было как в голливудском кино. Послышался какой-то треск, в воздухе резко запахло озоном, как после грозы. По бокам от нас побежали молнии, разрывая пространство. А где-то впереди воздух колыхался, словно прозрачный и вязкий кисель.
Картина была одновременно монументальная и какая-то сюрреалистическая.
– Портал? – спросил я.
– Портал, – прошептала Лиза. – Я знала, что не ошибусь, что окажусь здесь… – Взгляд у неё был безумным.
– Что нужно сделать, чтобы попасть в нужное время? – крикнул я, понимая, что ещё немного, и произойдёт перенос. Вот только куда, хрен его знает, и знает ли вообще!
– Чётко представить, куда ты хочешь попасть, – отозвалась Лиза.
Куда я хочу попасть… В моей жизни было не так уж много эмоциональных якорей, и один из них, самый яркий, был связан с этим моментом.
Домой. Очень хочу домой, чтобы исправить мою, и не только мою, жизнь.
Я решительно шагнул вперёд, в открывающееся передо мной окошко.
Бах! Что-то оглушительно хлопнуло по ушам. Я покачнулся, перед глазами помутилось. А потом сфокусировал взгляд.
Это был совершенно чужой мир, который я прежде никогда не видел. Угрюмый, окрашенный в мрачные коричневые тона. Так, наверное, выглядит безысходность.
Я оглянулся. За моей спиной с треском рвущейся простыни захлопнулся проход.
Выходит, я сделал что-то не так…
Что именно, выяснять было некогда. Навстречу шли пятеро в длинных коричневых одеждах, похожих на монашеские. Никогда не забуду выражение их глаз: абсолютно пустое, лишённое признаков жизни. Таких глаз не бывает даже у мертвецов.
В руках они держали мечи причудливой формы. Единственная аналогия, что пришла мне в голову, это малайские крисы – такие же странные и асимметрично изогнутые. Лезвия были обнажены: кажется, незнакомцы не питали ко мне дружеских чувств.
Я вскинул винтовку наперевес. Если в этом мире ещё не знают, что такое огнестрельное оружие, то самая пора познакомить их с ним. Единственное, что удерживало меня, это нежелание атаковать первым. Я всё ещё надеялся разойтись миром с этими людьми – а может, и нет.
Расстояние между нами сокращалось. Чем ближе подходила ко мне эта пятёрка, тем лучше я понимал, что дружеской встречи не получится. Но всё равно оттягивал до последнего и не спешил нажимать на спусковой крючок.
Когда между нами оставалось не больше десяти метров, незнакомцы остановились. Взгляды их безжизненных глаз были прикованы ко мне. Под ними мне стало неуютно.
– Ребята, а может, не нужно, – сказал я, изображая улыбку. – Давайте дружить.
Бойцы переглянулись. Один из них, скорее всего старший, что-то прошипел.
– Прости, не понимаю! – признался я.
Атака была внезапной и стремительной. Бойцы, не сговариваясь, ринулись на меня. Я был готов к такому исходу событий и открыл огонь, но, к моему удивлению, очередь не нанесла атаковавшим никакого вреда: пули просто пролетели сквозь них, будто на меня напали не люди, а призраки.
Вот так, значит… Единственное, что могло мне сейчас помочь, – ловкость. С меня могли бы брать пример индийские йоги. Я сам от себя не ожидал, что смогу увильнуть сразу от нескольких ударов, скрючившись при этом буквой «зю».
И почти
