Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Но ты, дедушка Леокай, не того… Не улетай в сладкие мечты о том, что размазал меня в кисель. — Мысленно бодрился я, накачивая себя мужеством и дерзостью. — Я ведь больше не тот сопливый, дрожащий от страха горожанин, внезапно оказавшийся черт знает где и готовый на что угодно, лишь бы выжить. Я за эти годы прошел немалый путь. Я был полным убожеством, но смог завоевать уважение и вес в глазах сильных мира сего. Даже сам Царь Царей Улота удостаивает меня личной беседы… — Набрав подобными уговорами достаточный уровень наглости и зачем-то потрогав пришитые к моему воинскому поясу скальпы, я глянул в глаза Крутому Дедушке и, нагло цыкнув зубом, спросил: «И че?»
— Какие, блин, проблемы-то, гражданин начальник? Имя вам мое не нравится? Происхождение неясно? Цвет волос отталкивает? Познания смущают? В миссию не верите? Так это все ваши проблемы! Если есть че конкретно предъявить — дымящийся ствол, отпечатки пальцев, показания свидетелей, зовите прокурора, судью и палача. А ежели нет… то, как говорится, и суда нет. Презумпцию невиновности, которую вы небось еще даже и не выдумали, пока никто не отменял! — говорили мои глаза. (…Как мне хотелось бы думать.)
…Дедушка усмехнулся снова. Хлопнул в ладоши и велел тащить пиво и закусь, намекая, что беседа будет долгой.
— Убить тебя не проблема… — ласково сказал мне дедушка Леокай, глядя, как сытый лев на подброшенного в его клетку кролика. — И то, что Осакат вам названая родня, ни даже Закон, мне нисколечки не помешают. Убить ведь можно не только явно. Человек ведь может в воду упасть и утонуть. Съесть что-нибудь не то… В жизни-то всякое бывает. Никто даже и не подумает, что это по моему приказу… — Дедушка опять пальнул в меня из своей глазной двустволки, видимо, оценивая, насколько его чудовищный цинизм потряс воображение примитивного дикаря. Обломись, старче, такой фигней меня не проймешь, я об этом уже в том возрасте знал, когда ты еще в дедморозов и добрых фей верил.
Однако дедушка, убедившись, что я не впал в ступор и не поседел от ужаса от этакого попрания Основ, разочарования не показал и даже вроде как довольно кивнул.
— В то, что ты из Этих, я не верю, — продолжил он. — …Больше не верю. Даже то, что вы привели это животное, и то, что ты на Них похож, меня не убедило. И тут важно даже не то, что ты их языка не знаешь… — ты другой. Сидишь по-другому, ходишь, руками двигаешь. (Ишь ты, наблюдательный какой старикан.) Можно назваться другим именем, можно даже начать говорить на другом языке, но некоторые привычки поменять нельзя!
Вполне может быть, что ты и родился в Том народе, — продолжил Леокай после недолгой паузы, во время которой он сверлил меня своим взглядом, оценивая реакцию на свои слова, — а вдруг у меня нервы не выдержат, и я как та, рожающая радистка, на верблюжачьем заверещу, а потом каменным зубилом, прямо тут, на стене покоев Царя Царей, начну выдалбливать признательные показания. — …Но, скорее всего, был потерян еще мальчишкой, — как ни в чем не бывало продолжил дедушка Леокай, не услышав моего верещания и стука зубила. — Тебя вырастили степные племена. И хотя душа твоя темна и закрыта, измены в тебе я не чувствую. Мне ты не друг, но своего Вождя и мою внучку, никогда не предашь! Это уже хорошо…
— И чем же это так хорошо, о мудрейший Царь Царей Леокай? (После того как мне сказали, что убивать меня не будут, я позволил себе расслабиться и даже подпустить в голос немного насмешки.)
— Это хорошо тем, что, если бы в твоей душе было место измене, я бы убил тебя сразу! — еще ласковее ответил мне Леокай и глянул так, что я, даже сидя на полу, умудрился вытянуться по стойке «смирно».
— Но ты продолжаешь быть странным, — продолжил добрый дедушка, с удовольствием пронаблюдав мою реакцию. — Странным и непонятным. Многие вещи ты делаешь и понимаешь не как степняк или житель горных царств… И не как простой человек… — то ли ты очень мудр, то ли…
А еще, говорят, ты умеешь творить настоящие чудеса. Многие шаманы говорят, что могут творить чудеса. Многие глупые шаманы… Умные шаманы предпочитают жить по возможности тихо, потому как от болтунов люди начинают требовать чуда и обижаются, когда не получают его. После чего шаманам приходится плохо.
Леокай опять стрельнул в меня глазом, дабы удостовериться, что я постиг все глубины его мудрости. Расслабься, дедушка. Все твои мудрости в моем мире называют банальностями… Что, впрочем, не мешает нам идти тропинками глупости.
— Я много думал над тем, что мне рассказали о твоих делах, — хитро поглядывая на меня, подошел к завершению своих рассуждений Царь Царей. — Но так и не смог понять, то ли ты и впрямь великий Шаман, повелевающий духами и демонами, то ли до безумия дерзкий плут, то ли и впрямь дебил!
Вот так вот… А вы, дедушка, сами-то не из попаданцев будете? Уж больно высокий у вас уровень политической культуры — сиречь цинизма и хитрожопости.
Я бы мог сказать — запустили козла в огород… Вернее, двух козлов и козу.
Но, ясное дело, не скажу, хотя среди горских ребят козел — животное весьма почтенное и сравнением с ним обидеть нельзя. Местные овцекозлы — животины крупные, ловкие и отчаянно смелые. Лазят по таким скалам, куда не всякий современный мне альпинист с кучей «космического» оборудования посмеет сунуться, и, по рассказам очевидцев, в одиночку отгоняют шакалов от своих самок с козлятами и вроде даже не боятся противостоять мохнатым тиграм, якобы тоже забредающим время от времени в горы. (Хотя насчет тигров я сомневаюсь — они овцебыков на раз-два рвут, где уж тут козлам…) Потому-то козлы тут пользуются вполне заслуженным уважением, и обидеть сравнением с ними нельзя, особенно учитывая легенды о сексуальной мощи этих зверушек.
Впрочем, я-то парнишка московский.
