Синдзи-кун и теория игр - Виталий Хонихоев
— Я не понимаю, что происходит. — признается Кикуми: — и тебе придется все мне объяснить. Потому что я ничего не поняла.
— Главное, что нам надо уехать из страны. — говорит Мария: — а когда мы сядем на корабль… вернее — когда нас загрузят на корабль — у нас будет много времени для разговоров. Две недели одних разговоров. Тогда я объясню тебе все.
— Я верю тебе. Но тебе придется рассказать все до самого конца. И больше не смей мне лгать, хорошо? — спрашивает Кикуми и Мария кивает. Она легко может дать такое обещание. Как только Островная Империя окажется далеко за горизонтом, как только они перешагнут порог Конторы, как только она снова увидит скупую улыбку Рудольфа и его «а ты не спешила назад, Reina de espadas…» — она сможет рассказать все.
— Тогда мы сейчас возвращаемся в номер, забираем вещи, садимся в машину и едем. Едем в Сейтеки, а там нас посадят в контейнер.
— В контейнер?
— Иначе нам не перебраться через границу. Когда корабль отплывет — мы поговорим. Обещаю. — говорит Мария.
— Хорошо. — кивает Кикуми. Вот и ладушки, думает Мария, нам сейчас только границу пересечь, в момент, когда корабль войдет в нейтральные воды — можно будет выдохнуть. Но не расслабится. А сейчас — и вовсе не время расслабляться. Все еще можно попасться ищейкам Инквизиции, наверняка ее объявили в розыск, а значит и полиция будет высматривать, и даже частные охотники за головами. Мария спускается вниз, к автомобилю. Мотель и бензозаправочная станция принадлежат одной сети и она решает сразу же заправиться, чтобы хватило до Сейтеки, как раз половина пути от Токио.
Она заворачивает за угол, туда, где оставила угнанную «Мазду» — возле заправки и нос к носу сталкивается с здоровяком в форме майора Имперской Инквизиции. Лицо со шрамом, крупные руки в перчатках, тяжелый взгляд. Накопившаяся усталость, постоянное напряжение, стресс после разговора с Кикуми — все это привело к тому, что Мария делает ошибку. Вместо того, чтобы изобразить на лице легкий интерес и просто пройти мимо — как и должна сделать законопослушная девушка, — она реагирует на майора так, как ее и учили реагировать на попытку захвата. Захват за лацкан, второй рукой за локоть, выведение из равновесия, проводка по «грани потери», подбив, каскад нелепых положений тела и майор падает к ее ногам, запутавшись в собственных конечностях и уже связанный собственным же ремнем. БТО — бестравматическая оборона, ее в свое время обучал сам Белый Ферзь, искусство выведения противника из строя, в то же время не причиняя ему вреда.
— Браво. — раздаются редкие хлопки откуда-то сзади и она оборачивается, холодея. Сзади стоит Кровавая Вдова Сумераги и насмешливо хлопает в ладоши. Рядом с ней стоит Кикуми и одна из Всадниц — та, что убивает.
— Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное, Читосе? — спрашивает Вдова, подняв бровь: — это не дзю-до, не джиу-джитсу, не айкидо, даже не самбо или кравмага.
— Это совершенно новый способ самозащиты. — отвечает Всадница, ни на секунду не сводя с нее глаз: — она не та, за кого себя выдает.
— Мария-сан! — говорит Кикуми и машет рукой: — смотри, кого я встретила на заправке! Это Сумераги-сама, а они как раз к нам ехали!
— Ни хрена себе. — раздается голос снизу: — кто-нибудь, развяжите меня!
Глава 33
Глава 33
Боевое искусство может сказать вам о многом. Цели, задачи, способы, удары, захваты — все это может рассказать о той среде, в которой оно формировалось. Окинавское каратэ, способ превращать конечности человека, его руки и ноги в оружие — от запрета японской аристократии для местных владеть оружием. Как там —
Время не трать даром, молод ты или стар
и научись ударом отвечать на удар.
Пусть крепче булатной стали станет рука твоя —
чтоб зря враги уповали на мощь стального клинка.
Настоящее традиционное, древнее искусство окинавского каратэ — это короткая стычка безоружного с вооруженным противником. Ударные поверхности кулаков, костяшки которых тысячи раз трескались на тренировках, а потом трещины заполнялись и зарастали новым костным материалом, делая их крепче. Кончики пальцев, тренированные до такой степени, что как писал Марко Поло про маньчжурскую гвардию — они могли вырывать внутренности руками. В традиционном окинавском каратэ есть хорошо поставленные удары, взрывная техника и никакого затягивания боя. Потому что если бой невооруженного с вооруженным затягивается — то скорее всего он уже проиграл. Это даже не единоборство. Это боевой стиль партизан, угнетаемых вооруженными захватчиками.
А есть, например бокс. И по боксу сразу видно, что это именно спортивное единоборство. Никаких техник «один против двоих» или «один против вооруженного мечом или ножом». Никаких «что делать, если ты лежишь, а их трое и все с оружием, а позади — твоя деревня, твоя семья, твои дети». Бокс — это правила, это перчатки, это «ниже пояса не бить», это «нельзя бить открытой перчаткой, шнуровкой, ребром перчатки». По технике боя, по способу защиты понятно, что бокс не предназначен для использования на улице, хотя у боксеров это обычно неплохо получается, особенно — один на один и если противник не искушен. Тем не менее разница между традиционным каратэ и боксом — видна сразу же.
Есть джиу-джитсу и все эти ребята, для которых бой только начинается тогда, когда для всех он уже считается законченным. Они так этим гордятся, мол линия Омега, вы все лежите на спине, противник стоит над вами — все, вы проиграли. Но не мы — говорят они, для нас все только начинается. Это те самые ребята, которые при виде соперника могут сразу на спину упасть — им так комфортнее. И нет, их и пнуть толком не получится и заломать, навалившись сверху и попытаться усесться, и навалять им руками — только хуже выйдет. Они умеют извернуться, не дать себя ударить и в конце концов словно удав — удушить, вырвать сустав из суставной сумки, взять на болевой и так далее. О чем говорит эта техника? Казалось бы — бои без правил? Нет. Бои с правилами. Один на один. В ограниченном пространстве, без применения посторонних предметов, даже в определенной одежде и без обуви. Представить себе мастера такого вот джиу-джитсу в уличной драке а-ля Брюс Ли и сорок разбойников — не выйдет. Он начнет ломать одного, а второй ему по голове кирпичом и все.
И есть кравмага — боевой
