Роман Злотников - Охота на охотника

— Вставай, — Виктория протянула Дику левую руку, — быстрее…

Она охнула, выгнулась назад. Длинный хвостовой шип скорпиона ударил ее в спину, пробил лопатку и вышел под левой грудью. В лицо Сандерсу плеснуло кровью. Виктория попыталась улыбнуться, на губах выступила кровавая пена. Последним усилием она протянула ему ланскнетту и даже успела перевернуть ее рукоятью вперед.

— Возьми…

Как во сне Сандерс обхватил пальцами теплую рукоять шпаги.

Скорпион рванула шип, ломая Виктории ребра и разрывая сердце…

— Сзади, сзади!!! — ревел Сандерсу Полубой, придавленный к земле агонизирующим телом паука.

Развернувшись, Дик нырнул под ноги-ножи, широким ударом разрубил надвое длинное тело богомола и тут небо обрушилось на него, поглотив сознание зияющей бездной…

Полубой смотрел, как скорпион подходит к нему, поочередно переставляя псевдоруки, почти человеческие ноги и клешнястые конечности. Сил, чтобы сбросить с себя труп паука уже не было. Казалось, будто оранжевое тело модификанта светится в падающем сверху свете. Хвост подрагивал, выбирая место для удара окровавленным шипом. Светились торжеством глаза на женском лице, обнаженная грудь вздымалась спокойно — инсект, похоже, совсем не устал. Лицо склонилось к мичману — она в упор разглядывала поверженного противника. Раздвинулись в улыбке полные губы. Затем она обернулась, словно проверяя, нет ли кого за спиной, выпрямилась, занося хвост для удара…

Голова с точеными чертами лица вдруг взлетела в воздух, таща за собой струю крови. Тело свернулось клубком, мощный хвост забил по земле, свиваясь в кольцо и распрямляясь во всю длину.

Полубой моргнул, пытаясь стряхнуть с ресниц кровь. Над ним склонилось знакомое лицо. Он криво усмехнулся.

— Что, Сашка, добить пришел?

— Заткнись, — Алекс О’Доннел свалил с Полубоя труп паука и присел рядом. Контурная куртка у него на груди была рассечена, в прорехе запеклась кровь.

— Ты-то с кем схватился? — спросил Полубой.

— Пришлось объяснить кое-кому, кто главный, потому и опоздал. Твоих всех побили?

— Сейчас посмотрим, — Полубой перекатился на живот, поднялся, помогая себе руками, подошел к лежащей без движения Лив и перевернул ее, — жива. Жива, каботажница моя милая, — он отвел ее руки от живота, — жалом вскользь попал. Перевязать и как новая будет.

Он присел возле Сандерса, покачал головой.

— Тоже вроде живой. Голову разбили. — Полубой выпрямился, перешел к Виктории, склонился, рассматривая рану, и вдруг с маху сел на землю и обхватил голову руками.

— Что? — спросил О’Доннел.

— Отвоевалась наша баронесса, — выдавил Полубой, — эх ты, черт!!! Какая девчонка была… — Он запрокинул голову, мазнул ладонью по глазам.

О’Доннел помолчал, изредка поглядывая в тоннель, из которого появился.

— Касьян, — позвал он, — уходить вам надо. Ван Хорн мне вдогонку людей послал.

— Всех передавлю!

— Всех не передавишь. Ты кого на Хлайбе ищешь?

— Керрора, суку. Такие люди погибают, а он…

— Агламбу Керрора? — переспросил О’Доннел. — Вот иди и возьми его. Не знал я, что он здесь, а то бы сам кончил.

Полубой поднялся с земли, похлопал по обрывкам плаща, достал флягу, открыл и сделал несколько больших глотков.

— Помянешь? — спросил он, протягивая О’Доннелу флягу.

Тот молча взял, выпил, не поморщившись, завернул крышку и вернул флягу Полубою.

— Аптечку я тебе оставлю, — сказал он, — перевяжи своих и двигайте дальше. А я пойду встречу людей ван Хорна. Скажу, что заблудился, а когда сюда вышел — все уже мертвые были.

— Вернуться не хочешь? Тебя простили давно.

— Нет, Касьян, — О’Доннел покачал головой, — я уже отрезанный ломоть.

— Как знаешь, — Полубой оглядел побоище, — Викторию похорони, — тихо попросил он.

— Похороню, — пообещал О’Доннел.

Он поднялся, достал из поясной сумки аптечку, положил ее рядом с Лив и направился к тоннелю.

— Сашка! Передай ван Хорну, что за мной должок, — сказал ему вслед Полубой.

— Твой должок я ему сам верну, — не оборачиваясь, ответил О’Доннел.

Глава 20

Последний бой

Туман перед глазам, а в груди пустота… Сердце остановилось, умерло, лопнуло, и куски его застряли в аорте и душат, разрывают горло, не дают вздохнуть, крикнуть горькие слова…

— Ты… ты ее бросил! — Сандерс тряс Полубоя, вцепившись слабыми пальцами в отвороты плаща. — Где ты бросил ее? Я пойду… она жива!

Мичман молчал, отвернувшись. Руки плетьми висели вдоль тела, на скулах перекатывались тугие желваки.

Сзади кто-то положил руки на плечи Сандерса, обнял, один за другим разогнул пальцы на одежде Полубоя.

— Дик, она умерла. Ты же сам видел. Касьян не мог вынести ее тело — он тащил тебя и меня. — Лив отвела его в сторону, помогла сесть.

Сандерса колотила крупная дрожь, тело сводила судорога. Он закрыл лицо ладонями, поник, плечи его затряслись. Лив подошла к Полубою.

— Касьян, спирт остался?

— Остался.

— Давай, — она требовательно протянула руку. Полубой достал флягу, взболтнул и передал ей. Присев на корточки возле Сандерса, Лив тронула его за руку.

— Дик, выпей.

Он непонимающе взглянул на нее. Она поднесла горлышко фляги к его губам, наклонила. Сандерс сделал пару глотков, скривился.

— Хватит, — выдавил он.

Жидкий огонь пронесся по пищеводу, разбил застрявший в глотке комок. По телу пробежала теплая волна…

Он очнулся в тоннеле. Перед глазами мелькал ребристый пол и перемазанные в земле полы плаща. Кто-то страшно сопел над головой, изредка ругаясь сквозь стиснутые зубы. Прошло несколько секунд, прежде, чем он вспомнил все и пошевелился. Полубой осторожно снял его с плеча, посадил на пол и рухнул рядом. Возле него примостилась Лив, державшаяся руками за живот.

— Все, привал, — выдохнул Полубой и вытер с лица нот рукавом плаща.

И тогда Сандерс спросил его… В нем тлел еще огонек надежды и он спросил, хотя уже знал ответ. И когда Полубой ответил, Дик сорвался…

— Касьян, — позвал он, — прости меня. Ты не виноват, никто не виноват.

— Я не мог… — с болью в голосе отозвался Полубой, — не мог ее спасти. И вынести не мог.

— Я знаю. Прости.

— Все в порядке, Дик. Ты как себя чувствуешь?

Они перешли на «ты» совершенно естественно и Сандерс даже не понимал, почему раньше он держался так отстранено от этого крепкого и надежного, как скала, человека. Он потрогал голову, ощупал липкую массу на виске и над глазом.

— Ничего не помню, — сказал он.

— Когда ты разрубил богомола, он успел достать тебя сбоку, — объяснил Полубой, — кровь я остановил, но голова скоро начнет болеть. У меня есть аптечка, но там осталось только три ампулы амфимина. Потерпишь?