Берег Живых. Выбор богов. Книга первая - Анна Александровна Сешт
Он не сомневался, что действия Ануират не останутся без ответа, но сейчас ему было безразлично. Только Тэра имела значение. И даже та часть его, где обреталось притихшее пламя, не нашёптывала о мести и каре – только о ней, о той, кого он должен был сохранить любой ценой.
Двое Живых Клинков вошли в небольшой зал, ставший прибежищем Хэферу и Тэре, первыми – убеждались, что их Владыке ничто не грозило. Хэфер проскользнул за ними – слишком желал удостовериться, что с Тэрой всё было хорошо. Ничего не изменилось – она так и не пришла в себя, лежала на циновках прекрасная… и почти мёртвая, в окружении нескольких священных псов.
Сехир, охранявший бесчувственную жрицу, растерянно замер, во все глаза глядя на Живых Клинков – на тех, одним из которых ему еще недавно предстояло стать. Потом, опомнившись, он преклонил колени, приветствуя Императора, вошедшего следом.
– Стало быть, ты и есть тот защитник, – произнёс Владыка. – Особая судьба уготована тебе, Первый из будущих Восьми. Я благодарю тебя, Сехир, сын Бернибы и Анхэфа. И твоя община должна благодарить тебя за то, что не познает мой гнев в полной мере.
Сехир лишь ещё глубже склонил голову. Берниба, стоявшая на пороге, побледнела. Но когда она попыталась войти, попыталась обратиться к Владыке, тот не глядя приподнял ладонь, и Живые Клинки преградили ей путь. По жесту Императора Ануират учтиво выпроводили Сехира за дверь и закрыли её за собой, оставляя в зале лишь Секенэфа, Хэфера, Тэру и притихших псов. Царевич понимал: пока Владыка не прикажет, сюда не смогут войти даже старейшины.
Он смотрел на отца, инстинктивно заслоняя собой жрицу. По лицу Императора нельзя было прочитать эмоций, и даже Хэфер не знал сейчас, чего ждать, хотя лучше, чем он сам, отца знал разве что только дядюшка Хатепер.
– Ты вверяешь мне себя, но не её, – Владыка нахмурился. – Зачем тогда просил моей помощи?
– Только не навреди ей…
Секенэф шагнул вперёд, кивком велев ему отступить. Псы почтительно склонили головы. Хэфер подчинился, по-прежнему готовый ко всему. И пока взгляд Императора скользил по телу Тэры, ему казалось, что остановилось время и сама жизнь в нём замерла в ожидании.
– Безусловно, она прекрасна. Не телом даже, духом… Собачья царица, владычица чудес… избранница Ануи… – мягко проговорил Император, и на его лице отразилась искренняя печаль. – Время почти истекло, Хэфер. Страж Порога ждёт её.
– Отец…
– Подожди. Выслушай, что я должен сказать тебе.
Он посмотрел на царевича тяжело, словно готовился произнести приговор. Хэфер сжал кулаки так, что когти впились в ладони.
– Ты хочешь, чтобы я провёл ритуал крови, ввёл её в наш народ телом так, как она уже принадлежит ему душой. Но, Хэфер, ты знаешь сам, просто боишься признаться себе в этом знании: она не переживёт ритуал, и ваше нерождённое дитя – тоже. Удивительная воля держит её у Порога – воля её… и твоя. Я могу даровать ей только следующую жизнь как рэмеи. Это понимает и целительница, Берниба, – и потому не настаивает более на том, чтобы провести ритуал крови среди Ануират.
Что-то внутри Хэфера оборвалось. Он отказывался верить. Само его нутро выло раненым зверем, но не было слёз, как не было и простого осознания действительности. Не было даже ярости пламени – оно лишь слабо тлело внутри, обессиленное.
Всего, что происходило сейчас, просто не могло быть.
Секенэф сел рядом с Тэрой, коснулся её руки. Его взгляд был обращён в глубину.
– Ты любишь её, Хэфер, и она любит тебя больше, чем саму себя. Не всё так просто… Хатепер говорил с Минкерру, Первым из бальзамировщиков, – говорил о таинствах преодоления Порога и природе связи, протянувшейся между жрецом Ануи и тем, кого этот жрец вернул. «На что она будет похожа? – хотели мы знать. – Как будет звучать для них обоих?» И Минкерру ответил, что доподлинно не скажет никто. И всё же он был прав, – Император поднял взгляд на сына. – Звучание связи входит в резонанс с целью воскрешения. Цель подменяет собой жизнь. Струна связи может звучать как кошмар, от которого ты не можешь очнуться, – если бы тебя вернул к жизни колдун, жаждавший получить твои тайны даже с Западного Берега. Но твоя жрица полюбила тебя. И ваша связь звучит как нежная любовь, без которой ты как без воздуха. Хэфер Эмхет, – он выпустил руку Тэры, поднялся. – То, что ты испытываешь к этой женщине, возможно, лишь сон, последствие чуда твоего воскрешения, отражение её собственных чувств. Подумай об этом.
Хэфер покачал головой и с горечью усмехнулся.
– О вас с матерью говорили многое. Говорили, что ты сделал её царицей только лишь потому, что она очаровала тебя искусством Золотой, потому что была первой, кто разделил с тобой ложе.
От пощёчины клацнули зубы, но он выдержал гневный взгляд Владыки и договорил:
– Разве то, что говорили о вас другие, меняло саму суть ваших чувств?.. Чары Золотой… искусство воскрешения… Тэра – моя жизнь. Как и моя мать была жизнью для тебя, и после её ухода солнечная ладья зашла для тебя навсегда.
Взгляд Секенэфа смягчился, высвобождая живительное золото. Точно неведомый порог некоего испытания был пройден.
– Я… понимаю, – изрёк он наконец, кладя ладони на плечи царевича. – Я вижу истину за твоими словами. Но, Хэфер, она действительно твоя жизнь. Это не метафора. Нити переплетены слишком тесно… и если она уйдёт… Нет, этого… я допустить не могу, – тихо закончил он, обращая последние слова скорее к себе самому.
Безумная надежда развернула крылья в его душе.
Хэфер отступил, опустился на одно колено с достоинством, подобающим потомку Ваэссира, принимающему волю своего предка.
– Я сделаю всё, что угодно, всё, что прикажешь, и что будет мне по силам… Только спаси её.
– Всё, что угодно… – медленно повторил Секенэф. – Боюсь, ты откажешься от своих слов, сын… Я могу повернуть ритуал крови так, чтобы сохранить их обоих. Тэра станет рэмеи и войдёт в наш народ. Она будет одной из величайших жриц, каких только знала наша история.
– Это… возможно? – потрясённо прошептал Хэфер. – Ты ведь только что сказал, что…
– Войдёт в наш народ в этом своём воплощении, – уточнил Император. – Есть то, что почти никогда не делается, ибо жизнь Владыки принадлежит его земле и его народу. Последней, кто решился на такое, была Владычица Хатши – чтобы её избранник, Сенастар, наверняка пережил трансформацию. Я сделаю это. Я… проведу
