Десять тысяч стилей. Книга девятая - Илья Головань
Ливий кивнул. И все же это не было гарантией: Хаос мог найти немало единомышленников. А если бы не нашел людей с таким же складом ума, то мог бы их создать. В аморальности методов «Единства» Ливий не сомневался.
– Да, Хаос украл древние свитки храма Ммон, но ему не достался Переворот Вселенной. Да и вы, видимо, не слышали новости о Хаосе?
Ливий удивленно посмотрел на монаха.
– Какие новости?
– Говорят, что он погиб. И уже давно. Так это или нет – никто не знает. Но с тех пор «Единство» почти исчезло.
«Беш подери! Я совсем забыл расспросить Махуса про обстановку в мире», – подумал Ливий, едва не хлопнув себя ладонью по лбу. Война с «Единством» стала настолько несущественной в жизни Волка, что он совсем не интересовался ею. Были проблемы и понасущнее.
– Прошлый Ммон погиб, – сказал Оной. – Большая потеря для всех нас. Не только из-за того, что он погиб. А потому что он погиб в бою. Вы знаете, послушник, как происходит смена настоятеля храма?
– Новым главой становится заместитель настоятеля?
– Конечно. А что становится с прошлым главой?
Ответ казался Ливию очевидным. Но Волк понимал: что-то здесь не так. Поэтому ничего не сказал и вопросительно уставился на Оноя.
– Шандаим. Вы знаете про это место?
– Да, – кивнул Ливий. – Видел в священных текстах и свитках. Конечная точка на пути монаха?
К Шандаиму стремится каждый монах. Тот, кто достигнет наивысшего просветления на пути святости, может открыть врата Шандаима. Это место можно назвать загробным миром монахов. Святые люди хотят попасть туда, ведь в Шандаиме, как гласят легенды, сосредоточена вся мудрость мира.
– Верно. Монах, открывший врата Шандаима, уходит безвозвратно. Подобное происходит невероятно редко. Почти всегда врата Шандаима открывают настоятели храмов. И когда старый настоятель уходит, новым становится бывший заместитель. Переворот Вселенной…Его учат заранее. Глава храма передает эту технику заместителю, когда чувствует, что готов уйти. Поэтому Хаос не смог захватить Переворот Вселенной. И поэтому нынешний глава Ммон до сих пор находится в закрытой медитации.
– Что? Почему?
Ливий видел настоятеля Эмм-Хо и настоятеля Акри. А вот настоятеля Ммон – нет, если не считать призрака бывшего главы, конечно. Но Ливий не знал, что настоятель Ммон не выходит из своей комнаты.
– Новый настоятель не успел подготовиться. Ему пришлось учить Переворот Вселенной у настоятелей других храмов, после чего Ммон ушел в одиночную медитацию. И там он пробудет еще несколько лет, пока не будет полностью готов.
Смерть прошлого настоятеля испортила весь порядок наследования должности. И храм Ммон по-прежнему не пришел в норму.
– Вот оно что…
Оной покосился на ворота храма – туда, где Ливий увидел образ прошлого настоятеля храма. А потом перевел взгляд на лестницу.
– Послушник, вы знаете, куда идти?
– Знаю, – кивнул Ливий.
– Пусть мир хранит вас, – сказал Оной, подбрасывая в воздух кольцо. Оно тут же начало крутиться и издавать шум.
Ливий поклонился. Больше его ничего здесь не держало. Стоило Ливию ступить на лестницу, как Оной зажег фонарь. Волку не хотелось оборачиваться, но в самый последней момент, когда туман уже должен был скрыть храм, Ливий остановился и посмотрел на ворота храма.
Оной светил фонарем, а рядом с ним стоял Азек, провожая необычного послушника в его нелегкое путешествие.
***
Никто не объяснил Ливию, где искать Охирон. Но этого и не требовалось.
Храмы Трех Истин располагались на плато Трех Истин треугольником. Так казалось на первый взгляд. Но если присмотреться к рельефу и свериться с картой, то быстро станет понятно, что на плато Трех Истин отлично помещается не треугольник, а ромб.
Ромб, который потерял угол и превратился в треугольник.
Никакие паломники не приходили в южную часть плато Трех Истин. Ливий не боялся, что его кто-то увидит. Через час он был на месте.
– Как здесь все знакомо.
От Охирона не осталось ничего. Деревня была полностью уничтожена, не не сохранились даже фундаменты. Если бы сюда пришел посторонний человек, он бы даже не догадался, что здесь раньше жили люди.
Но Ливий хорошо знал это место.
Горы вдалеке были концом плато. Ровные площадки, заросшие травой, когда-то приносили Охирону урожай. Ливий смотрел на деревню и память услужливо сводила картинку реальности с Охироном прошлого.
– Здесь жил Ириней. Здесь – бабушка Ия. Там – Хара, возлюбленная Иринея. В том доме жил пахарь Хрисанф…А там жил я.
Охирон стоял на небольшой возвышенности. Маленький дом, который выделили Ливию, был на пути к верхней точке, где расположилось самое важное здание деревни – тренировочный зал Ликурга.
От тренировочного зала тоже ничего не осталось. Ливий шел наверх и вспоминал, как темнота надвигалась на Охирон, пожирая дом за домом и жителя за жителем.
– Вот я и здесь, Ликург.
От тренировочного зала осталась только прямоугольная площадка. Те, кто уничтожили Охирон, постарались на славу.
– И что мне теперь делать?
С Чугунной Колонной Попрания Небес все было просто. А что делать в полностью разрушенной деревне? Ливий догадывался, что ему нужно войти в «тренировочный зал». Но пока он решил не делать этого и уселся возле «входа», смотря вдаль.
Однажды Ливий уже сидел так. Тогда жителей Охирона поглотила темнота. Остался только Ликург. Это была последняя их встреча – глава Охирона провел свое занятие для одного Ливия и показал Гекту.
– Пора входить, – вставая, улыбнулся Волк.
Он шагнул внутрь «тренировочного зала». Ничего не изменилось. И тогда Ливий начал делать то, что и положено делать в тренировочном зале – тренироваться.
Удары, подсечки, захваты. Ливий повторял то, что много раз показывал всему Охирону Ликург. В памяти всплыли ежедневные тренировки и спарринги с жителями деревни. Больше не с кем было драться, да и не осталось инструктора, который показывал приемы Охирона. Был только Ливий. И все, что он мог сделать, так это отдать дань прошлому, повторив тренировку так, будто Ликург все еще стоит тут и показывать приемы.
Краски мира померкли, сменившись непроглядной тьмой.
– Вот ты и дома, Ливий.
Впереди с улыбкой на лице стоял Ириней. Друг-охиронец выглядел намного старше, чем в последнюю встречу: Ливий дал бы ему на вид лет сорок пять.
– Дорога заняла много
