Э(П)РОН-8 Возвращение в водный мир - Александр Павлович Быченин
Естественно, я такими глупостями заниматься не стал, а просто последовал примеру пусть и временных, но партнёров по опасному бизнесу, то есть тоже остался сидеть. Благо так и истинные свои чувства скрывать удобнее. Опять же, интересно, к чему бы это всё вообще? Понятно, что Кирюша знает, что делает, но… реально, какого хрена?!
Впрочем, ситуация прояснилась очень быстро: Ли ещё не успел отсчитать и половины срока, как Дубов с кем-то связался на закрытом канале. Ну, как закрытом? В общей «дополненной реальности» он не отражался, поэтому Кирюшиного абонента мы не слышали. А вот его самого — очень даже.
И начал беседу квартирмейстер «Ласточки» с весьма незамысловатого вопроса:
— Э-э-э… с кем имею?..
Что ему ответили на «том конце провода» так и осталось неизвестно, но радости Кирюше ответ не прибавил, поскольку тот счёл нужным уточнить:
— Кхм… а вы облечены достаточными полномочиями для принятия решения?.. Облечены? Хорошо…
Ну а дальше «беседа» потекла по накатанной:
— В таком случае хотелось бы прояснить вопрос касательно процедуры собеседования… какой? Стандартный: вы к нам, или мы к вам?.. Что значит «мы к вам»?.. То есть мы к вам, а не вы к нам, я правильно понял?.. Да-да, конечно! Немедленно выдвигаемся…
— Как обычно, — невыразительно буркнул Воскобойников, как только Дубов разорвал связь. — Некоторых жизнь ничему не учит…
— Ты несправедлив к провинциальному чиновничеству, Николай, — привычно попенял коллеге Кирюша и, вздохнув, заключил: — Значит, работаем по плану «А». Готовься, Коль. И вы тоже, Иван Ильич. Как показывает опыт, без, э-э-э, демонстрации возможностей с нашей стороны переговорный процесс не обойдётся…
Глава 6-4
Так вот ты какой на самом деле… Костик! Да-да, именно такая первая мысль у меня и возникла, когда инспектор Майский соизволил-таки почтить нас своим присутствием. Минут примерно через двадцать после того, как местная охрана числом двое (все чин-чином: в силах тяжких, при броне и штурмовых плазмерах!) сопроводила нас до насквозь стандартной комнаты для переговоров. Это я так поделикатничал, если кто вдруг не понял. Просто потому, что пассажирский салон нашего катера мог дать ей сто очков вперёд в плане комфорта и функционала. А тут исключительно голые стены (немаркий серый пластик), такие же пол с потолком (или как там они называются применительно к космическому объекту?) и крайне спартанская металлическая мебель — стол и стул. Надо полагать, для таможенного чина. Для всех же прочих мест для сидения не предусматривалось, постоим на своих двоих, невелики шишки. Я, кстати, даже неприятно поразился — помнится, в предыдущие визиты на «Иддию-1» к нам с отцом относились куда радушней. Даже предоставляли вполне себе комфортабельную каюту в те два или три раза, когда нам приходилось коротать здесь время в ожидании транспорта. Впрочем, это всё же были исключения, обычно мы передвигались на личной отцовой яхте, а таможенный досмотр сводился к обмену приветствиями со старшим инспектором и дежурным офицером. А тут гляди-ка, и пристыковались к служебному причалу, и по угрюмым гулким коридорам нас провести не постеснялись, и в практически голом помещении бросили. Хорошо хоть, дверь не заперли. Но зато охрану приставили — тех самых двух обломов-сопровождающих. Понятно, что я ни в чём себе не стал отказывать и сразу же завладел стулом, благо тот не был прикручен к полу, как того можно было ожидать. А вот соратниками пришлось постоять. Правда, тот же Кирюша Дубов сначала принялся было вышагивать по комнате туда-сюда, но очень быстро это ему надоело, и он, присев на край стола, занялся любимым делом, то бишь принялся гонять цифры в «дополненной реальности». Бухгалтер, что с него взять! Ну ладно, ладно, менеджер!
Я, собственно, тоже не особо маялся ожиданием: Ли к этому моменту уже благополучно влез в местную сетку и доламывал пусковые коды ракетных шахт, параллельно транслируя мне в «нейр» картинку из грузового трюма «Ласточки», по которому шастала досмотровая группа в сопровождении Дюсака и Офигенного Ленни. Мне, кстати, даже шифроваться не пришлось — инспектор Кейгель то и дело интересовался назначением и функционалом очередной гексовской приблуды, и мне поневоле приходилось выходить на связь и пояснять спорные моменты. Дошло до того, что я даже перестал связь вырубать, так и торчал в их «конференции», правда, поглядывая лишь вполглаза.
И один лишь Николя невозмутимо торчал в дальнем углу переговорной, прислонившись спиной к стене. Я даже не сразу догадался, что позиция эта выбрана неслучайно — там ближе всего к вентиляционному отверстию, забранному частой решёткой. Практически прямо над головой Воскобойникова, и от неё, головы то есть, к воздуховоду уже протянулась тоненькая, едва различимая даже при активированных оптических фильтрах «дорожка» «гнуса». План «А» в действии, вернее, его подготовительная стадия. Конечно, здесь не «четвёрка», и сотне человек экипажа трудно тягаться с добрым десятком тысяч разумных особей, да ещё и порядочно скученных, а потому представляющих собой роскошнейшую «кормовую базу», но и задача перед «роем» стоит куда как более скромная — в случае чего «санировать» всего лишь чуток «раздутую» ракетную платформу. И осознание этого факта хоть как-то примиряло меня с жестокой реальностью. Ведь что такое сто рыл экипажа? Так, мелкий инцидент. По Протекторату Человечества, почитай, ежедневно жертвы тысячами исчисляются. Ерунда, короче. Пустяк, дело житейское. Разве что самому обидно будет попасть в «переработку» к «гнусу».
Хотя что тут ещё скажешь? Сами виноваты. Если бы раздувшийся от самомнения и сознания собственной значимости инспектор Майский соизволил принять нас сразу же, то у нас и времени на подготовку вообще не оказалось, и ему самому не пришлось бы пережить несколько крайне неловких моментов.
Каких именно? Ну, например, ему пришлось деликатно кашлянуть при появлении, поскольку на шорох дверных створок мы не обратили ни малейшего внимания. Равно как и на шаги аж двух пар ног: инспектора и его сопровождающего, практически клона напарника Кейгеля. Ну а когда Майскому удалось-таки заявить о собственном присутствии, на нём скрестились сразу два насмешливых взгляда — мой и Кирюши Дубова. Воскобойникову же и здесь удалось сохранить невозмутимость. Инспектор мгновенно зарделся, хотя сам наверняка думал, что покраснел от гнева, и тем лишь усугубил ситуацию: мы с Дубовым переглянулись и одновременно иронично хмыкнули. Не возьмусь утверждать наверняка, но очень вероятно, что Кирюша
