Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков
– Устал ты в странствиях, – сделал вывод волхв, – Отдохнуть тебе нужно, но не с вином и плясками, а в тишине и покое.
Велимудр, к новому имени которого Паша еще только привыкал, пригласил гостя к столу, на котором его ждал незатейливый завтрак – свежий хлеб с молоком да вареные яйца.
Трапезничал только Паша и ненасытный эльф, вобравший в себя от людского хороший аппетит.
– В Киеве уже давно Владимир правит, братья его за Смородину ушли, отец в Болгарии голову сложил, – тем временем рассказывал волхв, – Владимир объединить всех хочет под рукою своей, а для этого и капище подле терема поставил, идолов натесал, а Перуна во главе поставил, усы ему из золота отлил. Поговаривают, будто и кровью те идолы кропили, жертвами богов хочет купить. А ведь никто Перуну жертв еще не приносил.
Волхв на секунду замолчал, будто убеждаясь, что его внимательно слушают. Слушали действительно с интересом, а потому он вновь продолжил:
– Разное поговаривают, будто переменился сильно князь. До женщин больно охоч, впрочем, это и раньше было. Однако, говорят, будто и борода у того чернеет, что вера греческая ему по душе, хоть и идолов ставит. А ведь приходили к нему разные послы, разный обряд предлагали. Больно знакомая история с переменами.
– Да… – протянул Павел, не зная кого вспомнить первым, – Гордобор почернел весь, прежде чем предать людей своих.
– Вот и я о том же. Немало я видел и позже таких, – подтвердил Велимудр, – Слыхал я, будто князь хочет в жены себе сестру василевсов ромейских, багрянородную царицу. Вот только не дадут ему ее в жены, пока он не примет нового бога. А он примет.
– Так, – Паша пытался уловить суть происходящего, – Я смотрю, тут все гораздо сложнее, чем ты рассказывал раньше.
– Не к ночи будет сказано, да вот добрая половина литвинов давно уж крестилась, с ними и многие киевляне, особенно купцы, что возят товар свой в Херсонес, а то и Царьград. Да и бабка князя Владимира, Ольга, тоже крещеная была. Силен их бог, сильны и проповедники. Люди речей о спасении наслушались, фимиама в церквях вдохнули, и вот, нет милее им веры, нежели во Христа. Будто до сей поры им страшное посмертие сулили.
В своих причитаниях волхв никак не походил на умудренного веками бытия мужа, скорее обычного хлебопашца. В словах его сквозила обида и разочарование, однако Паша понимал, тот не делится выводами, а просто передает мнение народа.
– И кто тебе доставляет такие новости. Я подобного не слышал, а ведь был совсем недавно в тех краях.
– Так ты спешил, а я здесь только и делаю, что слушаю и жду, – захватив ус кончиками пальцев, ответил Велимудр.
– Чего ждешь? – не совсем понимая учителя, спросил Павел.
– Жду своего часа. Грядут большие перемены, Павел. И нам нужно решить, чью сторону принять, и принимать ли вообще.
– Ты о чем? – Паша не понимал, и не хотел понимать что-либо без внятных объяснений.
– Я ушел сюда, чтобы обдумать вдали от суеты, вдали от борьбы. Местный народ любит громкие пиры и битвы, их легко купить, если пообещать им много славных битв. Здесь я не боюсь ни греков, ни римлян, ни их бога. Здесь я могу посмотреть на все со стороны. Боги… Те, кому я служил так долго, они… Они боятся. Я чувствую, очень скоро все решится, но решать будут не они, не боги. Решать будем мы, люди. Только люди могут этого и не заметить. И знаешь, чего я боюсь? Я боюсь твоего имени. Оно греческое, как и у Ивана, или мое прошлое. Но тебе оно было дано от рождения.
– Постой, – Паша понял, к чему клонит волхв, – Когда я сюда попал впервые, я увидел то, чего в истории просто не было. Все это отсутствовало напрочь. Я не попадал в прошлое. Тут что-то другое, так что судьба этого мира не решена, постой бросать все.
– Я и не бросал, – улыбнулся волхв.
Если Ясмина, казалось, поняла все, о чем говорили эти двое, то Мигэль просто хлопал глазами, даже не пытаясь вникнуть в суть беседы. У эльфов был один главный бог, который, сотворив мир, просто оставил свое детище развиваться в одиночестве, что эльфы почитали величайшей благодатью. Остальных богов, которых почитали люди, эльфы просто уважали. И Паша даже был в какой-то мере с ними согласен.
Однако этот разговор был столь поверхностным и простецким, не предполагающим никаких серьезных выводов, что Паша наконец-то понял, почему волхв молчит. Дело было в его спутниках, у волхва не было весомых причин доверять им. «Значит, поговорим позже»: решил Павел.
– А есть ли в этом городе торговцы оружием и кузнецы? – перевел тему ученик.
– Есть, Свенельд торгует разным оружием, – поглаживая бороду, ответил Велимудр, – А разве твой меч плох?
В последней фразе звучало искреннее удивление. Не понятно когда, но волхв успел оценить качество ковки и заточки двадцать первого века.
– Нет, с мечом-то все в порядке, а копье свое я утратил, пока до тебя добирался. Опять же, лошадей подковать нужно.
Паша совсем забыл, что негоже всаднику гарцевать без столь грозного оружия, как копье. К тому же Мигэлю нужно было пополнить запасы стрел, часть которых он не смог подобрать после боя.
– Есть и кузнец Олаф. Добрый кузнец, будто Сварогом отмечен, любая работа у него в руках спорится, – резюмировал Велимудр, – Сейчас их лавки должны быть открыты, день торговый. Можете навестить их.
– Так и поступим, – согласился Павел, кивнув эльфу.
К полудню они выбрались на улицу. Свежий морозец приятно щипал щеки, а снег искрился и слепил, возвращая небесам солнечный свет. Под снегом город выглядел гораздо красивее. Нигде не было видно людских отходов, грязи. Угловатые пристройки и длинные дома были укрыты снежными шапками, что делало их гораздо симпатичнее. Небеса будто специально присыпали все несовершенства города, оставив на виду лишь малую их часть. Да и пахло в городе гораздо лучше зимой, все неблагородные запахи были крепко скованы морозом, и в воздухе витал лишь запах дыма, валящего из труб над крышами.
К этому часу люди уже успели натоптать кое-каких тропинок, следуя по ним, Паша и эльф вышли к кузне. Понять, что это именно она, можно было по раскатистым ударам молота и гулкому завыванию воздуха в мехах. К тому же на крыше этого дома практически не было снега, да
