Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

Таннеру хотелось выйти из этой игры.

На него словно надели «заглючивший» шлем, который Таннер почему-то использовал не для подключения к той же Леони и бесед с ней, а включил то ли игровой модуль, то ли эмуляцию. Кто-то взломал вирт, запустил в него шутки ради целую ораву вирусов.

Ему казалось: он всё ещё стоит возле капсулы-телепорта. Следом послушно катится чемодан-лаборатория. Личные вещи уложены в должном порядке. В аквариуме накормлены рыбы, искусственный интеллект позаботится, чтобы маленькие создания не голодали.

Никаких фрактальных бурь, разрушенных баз, монстров — ни людей с таким прозвищем, ни настоящих. Без провалов во времени и пространстве Таннер бы тоже отлично обошёлся, но безумие достигло той стадии, когда он ничему не удивлялся, всё воспринимал как должное: столпы света, людей-фотонов, мёртвый-живой город, вспыхнувший дыханием и красками и снова завядший утопленной в торфянике мумией.

Он держался ближе к Леони. Она была такая настоящая, из плоти и крови, от неё пахло немного потом, немного металлом и пластиком бионики, она дышала и снова ругалась: «Что за долбаная хрень?» Таннер мог даже ответить ей; не всегда и не на все вопросы, но кое на что мог. И пытался.

— Эти штуки, — вполголоса сказал Таннер, когда Айка «подключила» Энди Мальмора к дизруптору-ловушке. — Они работали с аладами. Алады отлично «хранились» в зародышах на ранних стадиях эмбрионального развития до формирования нервной системы.

— Мальмор не похож на зародыш, — фыркнула Леони.

— Верно. Скорее… он не вполне живой.

Таннер перевёл взгляд на самого тихого и неприметного участника всей сцены: рослого парня-альбиноса, вдвойне бесцветного даже по сравнению с вытертым старой тряпкой городом. Дрейк Норт погиб, говорила Леони. Я видела его труп.

«Парадокс квантового небытия. В одной из реальностей ты всегда жив, но что, если однажды эти реальности схлопнутся — раз, и всё».

Они только что стали свидетелями подобного. Таннер не хотел размышлять, стёрта ли Рысь теперь из самого бытия, или всё-таки существует мир, где она живёт в Лакосе, всё хорошо, она никогда не познакомилась ни с кем из них. Возможно, однажды ей упадёт на голову отвёртка и оставит глубокий след-шрам на лице.

Времени в этом остановленном и проткнутом (отвёрткой) «ужасным сиянием» Лакосе не существовало. Таннер мог размышлять, строить теории, выйти и прочитать пару лекций, поспорить с Сореном… кстати, где он?

— У живого есть инстинкты, а у псевдоживого? — он принялся рассуждать вслух, ещё и потому, что больше они пока ничего не могли сделать.

Энди выхватил из зелёного огня девочку Хезер. «Пламя» выплюнуло Шона Роули, словно заискрила неисправная розетка.

— Сюда! — крикнул обоим Таннер, и для верности даже побежал к Шону и Айке, помогая обоим встать. Парень его проигнорировал, Айка же уцепилась.

— Ч-что… — Айка попыталась сглотнуть. Таннер предположил, что на неё произвела впечатление странная гибель той девушки, которая пыталась зарезать её отвёрткой. Сам он отнёсся к феномену с прохладой: даже трупа не изучишь. — Ч-что он… делает?

Она имела в виду Мальмора. Тот звал кого-то; напротив в упор смотрел куда-то рыжеволосый парень. Таннер его знал заочно. Нейт-который-сожрал-алада. Нейт-который-разрушил-базу-фрактальным-штормом.

Нейт, который сейчас видел нечто ещё.

Таннер ответил почти равнодушным тоном:

— Зовёт, конечно. Кого — полагаю, он знает, — и мотнул головой в сторону сопляка. — Ну, и мы скоро поймём.

Таннер подозревал, что здесь сыграл свою роль некий синдром ложной идентификации Фреголи в лёгкой форме: он ждал, что некто появится, некто оправдал ожидания. Это была женщина, состоящая из чистого зеленоватого света, который за пару секунд сгустился до мерцающей маски. Сходство с самим Энди Мальмором бросалось в глаза, несмотря на то, что женщина едва достала бы ему до плеча, выпрямись она во весь рост, к тому же отличалась хрупким и утончённым телосложением.

Она не свалилась с неба, просто появилась без спецэффектов, вроде сполохов или вспышек. Как будто всё это время находилась здесь, но только теперь решилась проявить себя.

— Дана, — Энди позвал это мерцание искажённого света.

Таннер поискал взглядом Сорена: тот ведь его коллега, как-никак, вот бы и посовещались. Впрочем, куда там — сбежал, паршивец. Зато Леони снова сделала большие глаза, и Таннеру пришлось взять её за руку — стиснуть живые тёмно-коричневые пальцы с розовыми ногтями и полукружьями светлых кутикул собственной сухопарой ладонью.

— Это же…

— Да, его сестра.

Они все знали этих людей. Любой житель полиса узнавал Энди и Дану Мальморов, создателей Ме-Лем Компани и Объединённых Полисов Ме-Лем, едва ли не раньше, чем собственных родителей. Кто-то так и не знакомился с родителями, между прочим.

Искажённый зеленоватый свет, прорывающийся сквозь фальшивую кожу, похожую на какую-то повреждённую голограмму, не мог исказить лики святых.

Дана Мальмор. Таннер считал, что она погибла много десятков лет назад — и Энди оплакивал её, и во всём его поведении ощущалась обречённая равнодушная жертвенность человека, который потерял единственного, кто был ему дорог.

Возможно, у него появилась надежда.

— Она жива? — спросила Леони.

Таннер покачал головой.

Нет, едва не заявил он вслух. Это не жизнь. Они оба неживые, словно какие-то артефакты теории струн и наслоения реальностей. По фундаментальной квантовой теории более двух струн не могут пересекаться, но многие математики спорили с подобным утверждением, отмечая, что есть вариации: и «тройственные союзы», и целые «оргии». Здесь струны мироздания стали запутанными волосами, тонкими структурами кератина, простого белка объёмом толщиной всего в несколько молекул. Таннер ещё думал о рыбах, о своём аквариуме и потоках искусственного течения: тепло фальшивого Гольфстрима накладывалось на прохладу пресноводного источника, всё вместе — идеальный микрокосм для разных видов.

Он пытался дышать и плыть. Он держал Леони за руку.

— Пока просто ждём, ладно?

Та кивнула, её кожа стала бескровной — аж в черноватую синеву по сравнению с яркими цветами волос и разукрашенной бионики. Того и гляди упадёт в обморок, или её вытошнит прямо на сапоги.

Дана подошла к брату и погладила его по щеке. Энди кривился, как от сильной боли — может, так оно и было; Хезер по-прежнему оставалась живым пламенем. Она кричала, но вопль превратился в ультразвук, а лицо — в искорёженную маску.

— Это она, — сказала Дана. — Спасибо.

Дана вырвала девочку из рук брата. Энди пошатнулся; только теперь Таннер понял, что тот держался на ногах усилием воли, мутация обычно заставляла его заползти в укромное место и колоть анальгетики куда раньше, чем половина тела превращалась в губку и вытащенные из пазов кости-фальшивки фракталов поверх настоящих; сейчас он вздохнул, невидяще и почти с мифологичной влюблённостью глядя на сестру.

— Нет. Дана.

Хезер вцепилась зубами в его пальцы. Дана попыталась отшатнуться. Энди обнял обеих — этот жест показался Таннеру каким-то удивительно ласковым и бережным.

Энди оглянулся:

— Стреляйте.

— Ч-что? — среагировала Леони. Таннер не успел перехватить конус дизруптора — нет, не сейчас, не второй раз. Хезер всё ещё полыхала «ужасным сиянием», для раптора-Леони она оставалась угрозой и чудищем, поэтому Таннер не мог винить её.

Леони послушалась.

Дизруптор замкнул троих: Энди, Дану и Хезер. Таннер выругался. У себя над ухом он расслышал голос Шона Роули:

— Вот же долбанутая на голову семейка.

Айка добавила:

— Девочку жалко.

Таннер покачал головой.

— Я знаю её… она тоже. Не вполне настоящая. Один из зародышей, насколько я могу судить. Похоже, ей удалось развиться в полноценный организм, но это существо никогда не было человеком.

— А кто был, — фыркнул Шон, — может, мы, кого вы превращаете в трёхметровые статуи из мяса с искрами аладов внутри?