Майкл Гир - Путь воинов
Она вскочила на ноги и со злостью заколотила кулаками по упругому полю, возвращавшему удары с равной энергией.
— Почему, Нген? Почему ты делаешь такое с людьми?
Потому что это унижало их! У него не было души. Он ко всем людям относился одинаково. Делал одно и то же со всеми, кто клевал на его привлекательную оболочку. Он звал и манил, и они выполняли его приказания. Нген уничтожил Сириус таким же точно образом, каким он погубил Леону и сломал Ариш.
— Но на Мире это не пройдет, социальная личинка! — завопила она в звукоизоляционные панели на потолке.
В присутствии всех пророки спросили бы его о целях, ради которых он так жестоко пытал свои жертвы, губя их души для Паука, — и толпа разорвала бы его на части.
Корень зла был в другом месте. Она закусила губу, зная, куда вели ее мысли. Директорат сделал возможным появление таких людей, как Нген. Директорат оказал человечеству медвежью услугу. Это Директорат вырастил людей-овец, которых Нген мог так легко гнать в нужном направлении.
Все можно так просто поправить, поняла Сюзан. Стоит только «Пулю» сделать неуязвимой. Но зачем? Какое ей дело до того, что люди — овцы? У них есть своя голова на плечах. Стоит им подумать, и они сами увидят болото, в котором оказались.
Нген своим приходом нарушил ход ее мыслей. Его лицо было натянутым.
— Дорогая дикарка, — приветствовал он, — боюсь, что смогу уделить нашим развлечениям лишь немного времени.
Браслеты снова заставили ее принять позу цыпленка табака. Вдруг кровать сдвинулась и прижалась к стене. Сюзан почувствовала, как металл тянет и царапает ей кожу.
Нген грустно смотрел на нее, вытащив из-за спины электронный кнут.
— Твои романаны нанесли мне жестокий удар, Сюзан, — сказал он ровным голосом. — Они захватили мою планету. Я должен наказать тебя, потому что ты одна из них. Романаны должны понять, что меня нельзя предавать безнаказанно.
— Попробуй накажи их, сирианский пастух, — зарычала Сюзан, чувствуя в животе нарастающий страх.
— О, можешь не бояться, — Нген улыбнулся. — С этим покончено. Боль будет для тебя простым уроком. Видишь ли, это называется ограниченным возмездием. Наша прошлая встреча была предзнаменованием. Ты оскорбила мои чувства, в то время как я хочу для тебя только удовольствия — радости от собственного тела. А теперь я потерял еще и Сириус.
Но ничего, я могу отправиться в другое место и начать с начала. Я покину эту планету, как только разберусь с тобой. Мы поднимемся и уничтожим оставшиеся корабли Патруля. Они уже меня заждались.
А что касается Сириуса, то они предали меня. Они изменили всему, что я пытался для них сделать. Я спалю их, отправляясь в путь. От них и их мира останется гора шлака. Директорат получит литой шар. Это, дорогая Сюзан, будет уроком для всей остальной галактики, на случай если они вздумают сопротивляться мне… как ты и твои романаны.
Он опустил глаза и провел кончиком пальца по кнуту.
— Ты не понимаешь, что я могу заставить тебя испытывать два чувства, дорогая Сюзан, — он слегка прикоснулся кнутом к ее боку, и она чуть не прикусила язык, чтобы не закричать.
— Вот, видишь? — Нген одарил ее коварной улыбкой. — Всего лишь легкое прикосновение. Тебя ожидают еще легкие прикосновения, — кнут заиграл по ее коже слепящей, пронизывающей болью.
— Запомни, Сюзан, никогда не следует сопротивляться мне. Я хочу доставить тебе удовольствие, а ты заставляешь меня причинять тебе боль. Я столько могу сделать для тебя, для всего человечества. Только позволь мне, — умолял его нежный голос.
Сквозь красную пелену Сюзан слышала свои вопли. С каждым разом кнут жалил все сильнее, а она пыталась вдохнуть хоть немного воздуха в горевшее тело. Во время небольшой заминки, пока Нген раздевался, она поняла, что, при всем его знании эротических зон, с болевыми точками он был знаком гораздо лучше.
Плеть снова и снова опускалась на нее, и сквозь затуманенные глаза она заметила, что ее извивавшееся тело возбудило его.
Она отчаянно пыталась не забыть, что ее звали Сюзан Смит Андохар, что она была воином народа, что Паук был Богом, что во вселенной существовала истина.
Она не заметила, как кровать снова сдвинулась. Она лежала навзничь. Нген силой засунул ей что-то в рот и заставил разжевать. Жизнь вернулась в ее дрожавшие мышцы, дыхание замедлилось, разум прояснился.
Нген провел рукой по ее телу.
— Ну вот, дорогая, после того как мы познали боль, пора познать удовольствие, — радостно проворковал он ей в ухо.
— Думаешь, ты лучше того быка? — прохрипела она.
Он замер, и в его глазах появилась какая-то пустота.
— Ох, дорогая Сюзан, я надеялся, что ты чему-нибудь научишься.
Она почувствовала, что он пошевелился, и ей на голову опустилось прохладное устройство связи.
— НЕТ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, НГЕН, Я… Я… — по ее телу разлилось тепло, и она смотрела в любящие глаза Пятницы, чьи черты сливались с чертами Нгена, когда он двигался. Теплые пальцы Пятницы ласкали ее кожу.
Она замотала головой, пытаясь рассеять образ, увидеть реального Нгена, зная правду на интеллектуальном уровне, но эмоционально переживая ложь.
— Видишь, сколькому я тебя могу научить! — он принялся слегка покусывать ей шею. — Ну вот, — он заметил реакцию ее тела, — моя чудная Сюзан, тебя ожидает восторг. Ты все-таки выучишь свой урок. Не нужно больше лишать меня возможности приносить тебе блаженство.
Голос, сверливший ее мозг, принадлежал не кому иному, как Нгену. Интимные интонации преследовали ее, не давая собраться с мыслями и лишая всякой способности к сопротивлению.
— Милая Сюзан, не пройдет и недели, как ты будешь звать меня. Ты скажешь мне, насколько ты была не права. Скажешь, что хочешь экстаза вместо боли. Скажешь о том, как ты желаешь быть удовлетворенной мною!
Оцепеневшее сознание Сюзан совсем разлаживалось под действием его слов. Ее отрывочные мысли были не в силах обрести единство. Она закричала, поняв, что он побеждает. Его атака пришлась на момент, когда психомашина оставила ее эмоционально опустошенной, а ее сознание беззащитным. Мозг все еще мутило от физической боли — пробивавшейся сквозь эйфорическую пелену стимулятора. Ее новая стратегия привела к поражению… и от этого она ненавидела себя еще больше.
Со странным безразличием она лежала без сил после его ухода. В пустой комнате она вспоминала дрожь своего тела от его прикосновения и ослепительный экстаз оргазма. Она свернулась калачиком и не смогла сдержать рыданий.
Дрожа всем телом, она с усилием закрыла глаза, исступленно ударяя себя кулаками по голове, пытаясь выбить память о Пятнице Гарсиа Желтая Нога, но перед глазами Пятница все время превращался… в Нгена Ван Чжоу… и обратно.
— Сюзан? — прозвучал по системе голос Нгена. Часть ее сознания с ужасом поняла, что она отреагировала физически.
— Нет! — заорала она. — Нет! НЕТ! НЕТ! — Но ее тело продолжало разгораться в ожидании его нежного прикосновения.
26
Пятница Гарсиа Желтая Нога прилип взглядом к монитору. Ускорение вжало его в кресло с защитными ремнями. Даже несмотря на едва сдерживаемый восторг, ощущение выхода на орбиту наполняло его благоговейным страхом.
Цвет неба менялся по мере того, как сто восемь ШТ поднимались все выше к кораблям сириан. Сто восемь — столько осталось ШТ у Патруля.
Как они и надеялись, в то же самое время «Победа», «Миликен» и «Тореон» бросались с высокой орбиты навстречу сирианам, чтобы вызвать их на ответные действия и отвлечь сканеры от планеты, заставить их сосредоточить все свое внимание на небе вверху. Пятница и все остальные скоро узнают, что из этого получилось.
Его дыхание участилось. Боевые действия на земле так его не беспокоили. Пузырь напомнил о себе, и толстая кишка сжалась. Сердце колотилось в груди. Почему во рту всегда становится так сухо?
Для успокоения он начал бормотать под нос свою военную молитву. Просто нервы пошаливают, верно? Человека, который, за исключением войны на Мире и полета на Сириус, никогда не был от земли дальше, чем могла подбросить взбрыкнувшая лошадь, мысль о том, что он в этот самый момент находился на высоте многих миль над землей, приводила в замешательство — если не сказать больше. Во время тех первых полетов он по-настоящему не понимал, что между ним и тем, что снаружи, всего лишь несколько сантиметров металла…
Пятница успокоил дрожь в пальцах и сделал глубокий вздох. Его судьбу будет решать Паук. Все люди смертны. Они умирают, а их души возвращаются к Пауку. В этом заключалась вся истина.
НО ВАЖНО ЕЩЕ, КАК УМЕРЕТЬ! — запротестовало его сознание. Упасть с высоты десяти или двадцати миль не было для Пятницы хорошим способом умереть. Получить пулю в рейде за лошадьми и женщинами — вот прекрасная верная смерть.
Собственная реакция озадачила его. Чего так переживать? Он уже поднимался на «Пулю» с Мира и спускался с «Пули» на Сириус. А между этими перелетами он покрыл такое расстояние, что свету потребовалось бы для этого — а свет, как знал Пятница, был очень быстр — сто шестьдесят пять лет! Так почему же этот перелет тревожил его?
