Михаил Сельдемешев - Черный оазис
— Привет! — Мария появилась в дверях и направилась в их сторону.
Теперь вместо коньков на ее ногах были элегантные замшевые сапоги в тон куртке.
— Я взял на себя смелость и заказал всем еду на свой вкус, — признался Артем.
— Вот и отлично, — улыбнулась Мария. — Я голодна, как волчица.
В ее глазах все еще читалась неловкость перед незнакомыми людьми.
— Извини, а где твой парень? — не утерпела Лариса.
— Слишком далеко отсюда, чтобы вспоминать, — пожала плечами Мария.
Наконец, принесли еду, и все трое набросились на нее. На отсутствие аппетита пожаловаться было некому. Прикончив свою порцию, Артем продолжил допрашивать новую знакомую. Оказалось, что она приехала сюда на собственной машине, одна — правда, в составе группы из нескольких таких же моторизированных приятелей.
Оставив девушек болтать, Горин отправился в туалет. На выходе навстречу ему попался крепыш: в очень навороченном лыжном комбинезоне, но с кислой помятой физиономией. Он грубо толкнул Артема плечом и проследовал в туалет. Поморщившись от запаха перегара, Горин приостановился и тоже вернулся вслед за ним.
Крепыш стоял возле писсуара, опершись ладонью с нанизанными на толстые пальцы золотыми «печатками» о стену, и медитировал, глядя на извергающуюся из его недр струю. Он, конечно же, при этом не видел нечто похожее, соединившее на некоторое мгновение его крепкую голову с головой Горина, который спокойно подошел, извлек у мужика из кармана бумажник, вытащил оттуда толстую пачку денег, отсчитал половину и засунул портмоне обратно. Через пару минут бедняга придет в себя, спохватится и, ничего не соображая, вернется к друзьям-«спортсменам», позабыв даже застегнуть ширинку на своем жутко дорогом лыжном комбинезоне.
Когда Артем вернулся за столик, девушки уже оживленно щебетали и хитро переглядывались.
— Железнодорожный вокзал отсюда очень далеко? Ты нас не подбросишь? — спросил Горин Марию.
Девушка потупила взгляд и начала постукивать зубочисткой по краю стакана.
— Отсюда на вокзал, вообще-то, автобусы ходят, — судя по всему, ей было очень неловко отказывать, но настороженность, мелькнувшая при этом в глазах Марии, все-таки возобладала.
— Да ты не озадачивайся, — добродушно улыбнулся Артем. — Уедем на автобусе, я просто так спросил. Может, еще чайку, или чего-нибудь погорячее?
— Нет, спасибо, ребята, — Мария бросила зубочистку в пепельницу. — Вы правда не обиделись?
— Ты все правильно сделала, — Лариса положила ей руку на плечо. — В наше время нельзя быть доверчивой, особенно такой красивой девушке, как ты.
— Спасибо, ты тоже ничего, — улыбнулась Мария.
Горин подмигнул Ларисе.
— Вот, возьми — это подарок, — Лариса протянула Марии брелок-русалку. — Бери, бери, — остановила она запротестовавшую было девушку.
— Надо же! — рассмеялась Мария, заставив глаза русалки загореться. — Ей, похоже, нравится.
— Еще бы! — на этот раз очередь подмигивать настала для Ларисы.
Распрощавшись со своей новой знакомой у выхода из кафе, Артем и Лариса побрели в сторону стоянки автобусов.
— Думаешь, пора смываться? — спросила Лариса.
— Не забывай, что мы — пара особо опасных психически больных, которых нельзя допускать в приличное общество, — ответил Горин. — Странно, что сюда до сих пор не согнали солдат из близлежащей части в наших поисках.
— Да, тебе хорошо — превратился в кого-нибудь и был таков.
— Нашла чему завидовать, — вздохнул Артем.
— Господи, красота-то какая! — Лариса задрала голову, раскинула в сторону руки, затем зачерпнула снег, слепила из него снежок, забежала вперед и бросила его в Горина.
— Ах, вот вы, значит, какие — оголтелые феминистки! — злорадно рассмеялся Артем и швырнул снежком в ответ.
— Неотесанный мужлан! — выкрикнула Лариса и ее точно пущенный снежок угодил Горину в лицо.
Она подпрыгнула от радости и бросилась убегать. Артем ринулся вдогонку, отплевываясь и зачерпывая на бегу очередную горсть снега.
— Кто выигрывает? — раздался голос появившейся из-за угла Марии — она тоже лепила снежок.
— Машка, будешь за меня! — обрадовалась ее появлению Лариса. — Наших бью… — договорить ей не дал снайперский бросок Артема.
Девушки какое-то время яростно отстреливались, пока Горин не перешел в атаку и в ближнем бою не повалил обеих в снег. Вскоре Лариса с Марией устали, поднялись на ноги и уселись на оказавшуюся неподалеку лавочку.
— Я отвезу вас на вокзал, — произнесла Мария, отдышавшись. — Только надо ехать прямо сейчас, пока не стемнело. Поэтому собирайте вещи…
— Машка, ты — золото! — Лариса чмокнула ее в щеку.
— А вещи у нас вместе с остальной группой уже уехали, — объяснил отсутствие багажа Горин.
Левченко отпер дверь собственной квартиры, тихо затворил ее за собой и, стараясь не шуметь и не включая свет в коридоре, снял пальто, разулся и прошел на кухню. Сев за стол, он прикрыл веки и помассировал их кончиками пальцев. Перед глазами у него продолжали мелькать бесчисленные заявления, объяснительные, жалобы, квитанции, использованные авиабилеты, вырезки из газет, медицинские справки и прочие бумажки, отпечатанные на машинке, либо исписанные всевозможными почерками. Всю последнюю неделю он жил в архиве, уходя туда из дома рано утром и возвращаясь заполночь.
Александр Эдуардович посидел какое-то время, затем включил чайник, убрал накрывающую давным-давно остывший ужин тарелку и начал есть. В коридоре послышались шаги, и в кухне появилась дочь Аленка. Поверх ночной рубашки на ней был наброшен халат.
— Хай, сверхурочник, — хлопнула она отца по плечу.
— Привет, — отозвался он. — Давно с дискотеки пришла?
— По сравнению с тобой — еще вчера, — Аленка налила в стакан воды, сделала пару глотков и направилась к выходу. — Ну ладно, папочка, спокойно ночи.
— Ага, — задумчиво кивнул Левченко.
Покончив с ужином, он принял душ, почистил зубы, прокрался в спальню, нащупал будильник возле кровати, включил его и забрался под одеяло. Ольга спала, отвернувшись к стене. Александр поцеловал ее в плечо, положил голову на подушку и закрыл глаза. Уснуть не давали бредовые видения архивных документов, а также еще одна мысль, которую Левченко сначала силился отогнать, а потом все-таки сдался: Гончарова, освещаемая лучами солнца, стояла у окна его кабинета, и проникающий в форточку ветер развевал ее черные волосы…
Через пять минут Александр провалился в глубокий сон без единого сновидения.
Когда джип Марии остановился у здания вокзала, за окном уже сгустились сумерки. Горин задремал, пригревшись на заднем сиденье. Выбравшись из салона, он поежился и поспешил внутрь здания, откуда примерно через пятнадцать минут вернулся.
— Ну как? — спросила его Лариса, опустив стекло у двери.
— Билеты взял, но ближайший поезд только завтра после обеда, — произнес Артем, просунув голову внутрь салона.
— На вокзале сидеть всю ночь меньше всего охота, — надула губки Лариса.
— Здесь буквально в двух шагах неплохая гостиница, — произнесла Мария.
— Хорошая мысль, — кивнул Горин. — Предлагаю отправиться туда и тебе, Маша.
— Не будешь же ты возвращаться по темноте, — поддакнула Лариса. — Да ты не волнуйся — если хочешь, поселишься в отдельном номере. Всего-то одна ночь, — успокоила она Марию, заметив, что та в замешательстве.
— Отдельную не надо, — рассмеялась Маша. — Что мне там — со скуки подыхать? Вы, я гляжу, люди веселые. Обожаю перед сном поболтать.
— Отлично! — Лариса щелкнула пальцами и бросила на Горина победоносный взгляд.
В связи с горнолыжным сезоном свободных номеров в гостинице поначалу не оказалось. Отсутствие у Артема и Ларисы паспортов также не способствовало дружелюбию со стороны матерой тетки-администраторши. Поэтому Горину пришлось снова прибегнуть к своей способности «убеждения» людей, благодаря которой администраторша даже позабыла заставить троицу заполнять анкеты.
Трехместный номер был небольшим, но чистым и, самое главное, с туалетом и ванной. Приняв по очереди душ, все трое облачились в гостиничные халаты и разместились на своих кроватях. Девушки, как обычно, принялись болтать, а Горин отключился, едва голова коснулась подушки…
Проснувшись следующим утром, Артем обнаружил в номере две пустующие незаправленные кровати. При этом из ванной комнаты доносился шум воды и смех. Вскоре оттуда вышли Лариса с Марией: у обеих были мокрые волосы, на Ларисе был халат, а Маша была обернута полотенцем. Они уселись на одну из кроватей, хихикая и заговорщически поглядывая на сонного Артема. Лариса что-то шепнула Маше на ухо, та прыснула, прикрыв ладошкой рот, и ее щеки тронул румянец смущения.
— Я что, слишком громко храпел? — спросил Горин, вызвав у девушек новый приступ гомерического хохота. — Или вы отыскали мини-бар и опустошили его?
