Сергей Кусков - Расправляя крылья: Шаг перед пропастью
— Шимановский?
Трое парней (больше двух для массовки пока не нужно) неспешно подошли и окинули нас оценивающим взглядом. А мою спутницу при этом еще и раздевающим.
— Слушаю? — перешел я весь во внимание, пытаясь создать для себя подробное представление, что есть такое этот Адриано.
Среднего роста, типичный латинос с привлекательными чертами лица и длинными черными волосами. Он не был накачан и перекачан, как Толстый, и вообще я не сказал бы, что это спортивный юноша. Развитый, да. Занимается, как и все на Венере. Но в меру. Взгляд его не был надменным, как я мысленно представлял его дома, пока читал досье — видно, тяжелая жизнь бастарда его все-таки обтесала. Можно было бы сказать, что мы с ним очень похоже, в смысле он и я — прежний… Но в его глазах я прочел нечто, что мне не понравилось.
Передо мной стоял человек, готовый, в отличие от меня, на все, ради цели. В том числе, готовый идти по трупам, как врагов, так и друзей. Готовый доказать другим, что он лучше, круче, и не потерпит в свой адрес неуважения или оскорбления, чего бы это ни стоило. На самом деле не такие страшные качества, если бы не одно "но". Щадить кого-то на своем пути, признавать чье-то право на то же самое, он не собирался. Для него был важен только он сам, как планета, центр вселенной; остальные представляли собой лишь инструменты, механизмы достижения своих целей. И именно это, несмотря на общий положительный, и, что говорить, располагающий к себе вид, вызывало в нем отторжение.
Рядом стояло два "кивалы", "массовка", которых я определил как таких же бастардов, правда, отцы которых не из первого десятка, и даже, вероятно, не из первой сотни. Но которые пойдут за своим лидером до конца, потому, что больше они на фиг в этой жизни никому не нужны. Эти были накаченные, "силовики", но с обоими я бы справился в легкую, не говоря уже о Пауле.
— Я знаю, кто ты, — выдавил Адриано дружескую улыбку — он явно собирался наводить мосты и не хотел ссориться. Во всяком случае, сейчас.
— Я тоже знаю, кто ты, — сухо пробормотал я в ответ.
— Это обязательно? — кивнул он на мою спутницу, как на предмет мебели. Я взглядом проследил за его рукой, уставленной четко в шеврон корпуса. Пожал плечами.
— Мне кажется, или там внизу у входа сидит несколько горилл твоего отца с запрещенным вооружением?
Тема была закрыта, у каждого из нас своя охрана, с поправкой на то, что моя Паула тяжелое оружие не проносила и законов не нарушала. Ну, почти.
— Зачем ты вернулся? Для чего? — перешел Адриано к делу.
— Не уверен, что готов брать тебя в духовники, — бесстрастно покачал я головой.
По его лицу пробежала тень, но он сдержался.
— Ты не понял, Хуан. Я не хочу враждовать. Я знаю, у вас были терки с Кампосом. Но я не Кампос, и мне ты не мешаешь.
— Зато ты мешаешь мне, — выдавил я доброжелательную улыбку. — Адриано, ты обидел здесь многих людей. Очень многих. И почти все они — мои друзья.
— Трущобная быдлогвардия Селесты? — удивленно выкатил он глаза.
По моему лицу промелькнула тень, но развивать тему я не стал, ограничившись тезисами:
— Это мои друзья, Адриано. И это моя школа. Понимаю, у тебя был невелик выбор, куда идти, школ подходящего класса в городе осталось не так много, но это твои трудности.
— Это МОЯ школа, — сделал я ударение на слове "моя", — и никто без моего ведома не будет здесь устанавливать свои порядки. Ты понимаешь, о чем я?
— А не много ты на себя берешь, Чико, — усмехнулся он. Видать, запала в душу оговорка Паулы.
Я отрицательно покачал головой.
— Я вернулся ради тебя. Устал от жалоб в твой адрес. Возможно, тебе лично ничего сделать не удастся, не позволит… Тетушка. Но твоя жизнь превратится в ад, Адриано. Это я тебе обещаю. Ты ведь тоже ничего не сможешь сделать мне, не так ли?
Мельком оглядел лица поддерживающей его "массовки". В глазах парней появился легкий испуг. На ум пришла древняя поговорка из книги афоризмов: "Паны дерутся, у холопов чубы летят".
И действительно, мотивация у холопов колоссальная. Для своей "массовки" Адриано — лидер, шанс быть нужными и куда-то пролезть в дальнейшей безрадостной жизни бастардов не особо влиятельных аристократов. Для титуляров же война с ними — дело принципа, и многие всерьез готовы положить на алтарь борьбы все, что угодно. Плюс, незримая поддержка клана Веласкес, который больше не позволит, чтобы с ними обращались, как Витковский со мной в свое время.
Так что мои слова не стоит воспринимать как пустое бахвальство, при желании я мог бы устроить ему "сладкую" и "веселую" жизнь. И то, что не намерен ждать неизвестно сколько в достижении цели, а собираюсь форсировать события, Адриано знать совершенно не нужно.
— Твои условия? — перешел он к делу, и я почувствовал голос крови. Сын человека, входящего в топ-5 самых богатых и влиятельных людей Венеры, должен иметь деловую хватку.
— Ты извиняешься, — прищурил я глаза, оценивая его реакцию. — Я соберу своих друзей, всех, кого ты успел обидеть, а так же тех, кого еще не успел, и ты произносишь пламенную речь, как сильно раскаиваешься за содеянное. После чего забываешь, что это такое — обижать титуляров.
Он посмотрел на меня, как на умалишенного.
— Ты серьезно?
Я кивнул.
Он не сдержался и хрипло рассмеялся.
— Хуан, мы взрослые люди…
— Мы — люди, — парировал я. — И они — люди. У них две руки и две ноги, голова. И то, что у тебя крутой папочка, а у них — нет, ничего не значит.
— Ты сам веришь в свои слова? — покровительственно улыбнулся он. — Что "не значит"?
Нет, разумеется, я не верил. Но в отличие от неких стоящих рядом подонков, я не кичился родством с сильными мира сего, и уж всяко не собирался никого унижать на основании того, что они такового родства не имеют.
— Адриано, я не торгуюсь, — покачал я головой. — Это мои условия. И ты либо принимаешь их, либо нет. Повторюсь, эта школа — моя, и правила устанавливаю в ней я.
Если же тебе не нравится этот, предлагаю другой вариант. Ты идешь в учебную часть и пишешь заявление о переводе. Куда угодно, меня это не интересует. В таком случае считаем инцидент исчерпанным.
— А не многого хочешь? — усмехнулся он, и в глазах его загорелся огонь ненависти. Это был не тот тип людей, которые терпят, чтобы им ставили условия в принципе. И тем более не тот, которые на выдвинутые ультиматумы соглашаются.
— Думаю, в самый раз, — ответил я. — В противном случае я объявляю тебе войну, и, повторюсь, тебе останется только молиться. Итак, что скажешь?
— А как же твои более важные дела за пределами школы? — хмыкнул он. — Тетушка тебя не отшлепает за срыв графиков подготовки?
Я беззаботно пожал плечами.
— Тетушка поймет. Она понимает, что мальчику нужно самоутвердиться, и лучшего тренажера для самоутверждения, чем сын Умберто Манзони, придумать сложно.
Мы стояли и сверлили друг друга глазами, и я понял, что нажил врага. Смертельного. Он никогда мне не простит, что бы ни случилось в жизни после. Что ж, выбор тетушки действительно мудр, начинать борьбу со знатью лучше с таких, как Адриано.
— Так понимаю, ты отказываешься, — подвел я итог молчанию.
— Разумеется! — процедил он сквозь зубы. — И это… Смотри не надорвись, Чико!
Последнее слово он бросил с презрением. М-да, народные прозвища подчас даются раз и навсегда, и избавиться от них невозможно. Впрочем, я уже писал об этом.
— Тогда до встречи, — подвел я итог переговорам. — Думаю, она произойдет скорее, чем хотелось бы.
— Всегда к твоим услугам, — чуть заметно склонил он голову, как бы ставя подпись под принятием вызова. Перевел глаза на мою спутницу. — Сеньорита де Росарио Кордоба? — Вновь еле заметный поклон, но теперь с издевкой в глазах. — У вас превосходный имперский акцент! Браво! Как и актерский талант.
После чего развернулся и бодро зашагал обратно, в сторону оранжереи. Приотставшая "массовка" засеменила следом.
Селеста появилась спустя минут пять.
— Ну? — напряженно уставились на меня ее глаза.
— Что, "ну"? — хмыкнул я. Она боялась, и это слабо сказано. Чего? Что я "солью" их?
"Чико, тебя не было больше полугода! И изменился ты сильно, это все видят. А что ей еще думать?" — возразил внутренний голос, и я с ним все же согласился. Да, настолько изменившийся человек мог и "слить" их, договорившись с Манзони… Скажем так, о разделе сфер влияния в школе. Но я же не "слил"!
— О чем вы договорились? — зло сверкнули ее глаза.
— Будет война, — кратко пояснил я. — Вы готовы к войне?
Не думал, что при слове "война" может последовать настолько облегченный вздох.
— Хуан, мы всегда готовы… — Она опустила глаза в пол. — …Надо только поговорить, поддержать ребят. Пояснить, что их не бросят, если что… Поддержат… Они же поддержат нас, если что? — вскинула она мордашку, глаза ее загорелись огнем надежды.
