Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса
Она надулась и отвернулась, долго рассматривала подходы к дому.
– Ничего не видишь?
– Не показывается, – ответил я.
– Может, у него дневной сон все так же в «комнате страха»?
Глава 5
Я покачал головой, но, спохватившись, отыскал сервер, где хранятся все записи с видеокамер владений Хиггинса, и начал скоростной просмотр за весь день, но когда ничего не обнаружил, отмотал, как говорится, пленку взад, хотя нынешнее поколение уже и не знает, что совсем недавно все фиксировалось не на хард, но все равно говорят «отмотать пленку».
– Пусто, – сказал я. – Что будем делать?
Она с раздраженным видом пожала плечами.
– Ты у нас стратег, думай. Я простой полевой агент, хоть и умнее большинства мужчин, но вы нас угнетаете.
– Еще как угнетаем, – согласился я, – посадили себе на шею и носим, носим… Еще не проголодалась?
Она покосилась с недоверием.
– Ты чего? Мы всего час здесь!
– Да вы, женщины, – пояснил я, – вечно есть хотите. Только успевай вам подсовывать под мордочки блюдце с молоком. А когда налопаетесь, в магазины проситесь.
Мозг постоянно шарит в инете в поисках новостей, и хотя он у меня нацелен выискивать последние сведения о биоинженерии вообще и генной модификации в частности, но охотно ловит и всякую шелуху: кто из знаменитых с кем спит и кто сколько толкнул, поднял или как пробежал. Что доказывает, увы, мое происхождение от человека.
А человек, понятно, – это голая обезьяна по Десмонду Моррису, когда-то весьма эпатировавшему консервативную публику, как сейчас это делает такой же бесцеремонный и не смягчающий формулировки профессор Савельев.
Это в новостях стоит беспрерывный и довольно растерянный вой насчет России, что все усиливается и усиливается. Что значит, доверились простому человеку, решившему, что Россия растоптана раз и навсегда. Дескать, Россия жила за счет ограбления четырнадцати республик, а когда они покинули ее, то Россия неминуемо исчезнет, вымрет от голода и пьянства…
Но статистика говорит, что даже Прибалтика, жившая в составе СССР богаче и достойнее как России, так и всех остальных республик, где сейчас? Несмотря на постоянные щедрейшие вливания со стороны Европейского союза и НАТО, ныне там три бедные и быстро теряющие остатки своей независимости страны. Население уже уменьшилось вдвое, промышленность исчезла полностью, теперь не три страны, а три больших села…
Кто-то в России злорадствует, большинству по фигу, но вообще-то процесс идет в верном направлении. Мелкие страны и народы скоро исчезнут, но Россия или Штаты не виноваты, при глобализации в конце концов во всем мире установится один язык.
И уж конечно, им не будет эстонский или латышский, если когда-то могучий и многочисленный русский после упорного сопротивления уступит американизированному английскому.
Самое упорное сопротивление создаст китайский. Там и масса населения, и упорство, однако автоматические переводчики, что моментально с голоса на голос, сделают свое дело.
Китайский уйдет в прошлое, вслед за эстонским и русским. Разве что не так быстро. На выходе получится один язык на планету и один народ…
Эсфирь проговорила хмурым тоном:
– Ты чего?
– Чего – чего?
– Мыслишь, – сказала она недовольно.
– Прости, – ответил я виновато. – Ты права, дурная привычка. То ли дело женщины, у вас все на инстинктах.
Она нахмурилась, подозревая оскорбление, мужчины всегда обижают женщин, стараются вернуть свой рушащийся деспотизм, а я подумал, что вообще-то и у нас, людей, тоже все на инстинктах, сколько бы мы ни вещали напыщенно о разуме.
Даже острое стремление в космос тоже всего лишь давление древнейшего из инстинктов, требующего расширения ареала доминирования и заселения своим видом.
То же самое и с бессмертием… Любое существо стремится жить как можно дольше. На уровне вида запрограммировано, чтобы особи давали потомство, выращивали, а потом умирали. Так животные и делают, но человек с его обострившимся инстинктом уже не просто хочет жить дольше, а совсем умирать не желает.
И когда начнет заменять себя всего на иные носители, а в конце вообще превратится в силовое поле, его будет вести тот же инстинкт, требующий стать сильнее, доминантнее, заселить вселенную и везде нарыть для своего вида норы…
Никакой ИИ вообще невозможен, если не оцифровать и не вложить в него инстинктивное, безотчетное стремление к расширению своего ареала и доминированию над другими видами.
А это вряд ли станут делать, разве что совсем уж свихнувшиеся человеконенавистники.
Она поерзала, спросил с сочувствием:
– В жопу колет?
Она буркнула:
– Не могу сидеть без дела.
– Займись чем-нибудь, – посоветовал я.
Она фыркнула.
– Чем можно заняться в машине?
– Сексом, – предложил я первое, что приходит в мужскую голову.
Ее лицо дернулось в брезгливой гримасе.
– О господи!..
– А что, – спросил я уязвленно, – если мы пока что в этих телах?.. В автомобилях в самом деле удобно. Даже в рекламных проспектах объясняют и показывают расширенные возможности. Курсы существуют с показом на практике!
Она сказала язвительно:
– Вы и так везде находите эти возможности. Никакой рекламщик не придумает всего, на что способно ваше стихийное мужское творчество именно в этом жанре.
– Вот видишь, – ответил я довольно, – какие мы креативные…
Если США и Китай создадут суперкомпьютеры, трезво и жестко сказал мой мозг, что смогут обучаться, а потом руководить армиями, то мы увидим не войну AI против человечества, а гораздо хуже: войну одного искусственного интеллекта против другого, а в этой войне точно не будет места человеку и человечеству…
Заткнись, прервал я мысленно. Да, хренью занимаюсь и хрень сейчас говорю, но пока мы в человеческих телах, вся наша жизнь полная хрень с редкими проблесками разумности. Эти проблески и ведут нас к сингулярности, в которой проблески уже не будут мелкими и редкими проблесками, а мы целиком станем…
– Ты чего? – спросила Эсфирь. – У тебя морда лица такая, словно разговариваешь с Богом.
– Не поверишь, – ответил я, – но так и есть.
Она нахмурилась и отвернулась. Возле дома Хиггинса полная тишина, он выглядит вообще вымершим. Я поглядываю на него еще и сверху с проплывающих над планетой спутников, но и они показывают полное отсутствие движения.
Вдруг Эсфирь буркнула, не поворачивая головы в мою сторону:
– И что тебе Бог сказал?
– Что объединение ускоряется, – ответил я. – Снова, как и до начала строительства Вавилонской башни, будет один язык, один народ, одни законы.
Она сказала сердито:
– Не хочу такого будущего. А как же разнообразие народов, культур? Искусств?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});