Пожиратель Богов. Часть 2 - Юрий Розин
Ну, или, скорее, просто помедленнее двигались. Потому что даже с увеличенным в тысячи раз весом, из-за чего мостовая под лапами и щупальцами начала ломаться просто от того, что они на ней стояли, кракен и лев даже близко не стали беспомощными.
И я уже подготовился к очередной атаке Тотемов, когда мне в голову пришла гениальная идея. Камень мостовой, начиная от моих лап и дальше во все стороны начал покрываться тонким слоем льда, ярко отблёскивающего на свету десяти солнц.
План был прост как пять копеек. В отличие от Майигу, Тотемы были обычными монстрами, просто невероятно сильными, и не умели использовать мировую ауру для полёта.
А это значило, что для нормального передвижения им была необходима такая штука, как поверхностное трение, которое слой идеально гладкого льда сводил практически в ноль.
Конечно, лев мог вонзить в лёд когти, а кракен присосаться к нему щупальцами. Но это всё было даже близко не то. В совокупности с эффектом многократно усиленной гравитации, из-за которой все их движения оказывались ощутимо замедлены, парочка Тотемов в моих глазах теперь была похожа на черепах.
Гравитация на меня действовала тоже, пусть и не так сильно, но вот скользить по собственноручно созданному льду я точно не собирался. И так как лев с его огромной силой для меня был куда более сложным противником, начать я решил с кракена.
Подскочив к нему, всё ещё находившемуся под бесполезной маскировкой, я вцепился клыками в одно из щупалец, упёрся лапами в упругую тушу и с силой дёрнул на себя. С громким хлопком, будто я порвал резиновую камеру от велосипедного колеса, щупальце оторвалось от тела Тотема.
Я услышал низкочастотный подрагивающий гул. Видимо так кракен кричал от боли. Чтобы он помучался побольше, я ударил по открытой ране мощным ударом молнии, и собирался продолжить рвать монстра, но тут на выручку союзнику подоспел лев.
Воздух Изельграунда сотряс яростный рёв и я почувствовал колоссальную мощь, кратно превышавшую даже ту, что я уже испытал на себе, исходившую от занесённой лапы Тотема.
Попадать под этот удар мне было ни в коем случае нельзя. Ни ледяная броня, ни выносливость, даруемая основанием нерушимого тела, ни мощь моего собственного аспекта льва не помогли бы мне выжить.
Ускорив себя мировым приказом, я в последнюю секунду отскочил в сторону. Удар льва пришёлся по мостовой. И хотя никакой стихийной составляющей в этой атаке не было, под лапой льва зажглась самая настоящая вспышка взрыва.
Десятки квадратных километров площади разорвало. Миллионы, миллиарды тонн камня поднялись в воздух и разлетелись по городу, здания в округе, не снесённые ветром от крыльев феникса, снесло колоссальной по мощности ударной волной.
Под телом льва сформировался огромный кратер, в который он тут же начал падать вместе с кракеном. Впрочем, им от этого точно хуже бы не стало, хотя гигантского кальмара всё-таки зацепило осколками, изрядно потрепав шкуру.
Мне, благодаря чешуе, досталось поменьше. Но в следующее мгновение стало понятно, что главную угрозу для меня теперь представляли уже не Тотемы.
Даже не по сигналу аспекта понимания, а благодаря какой-то внутренней чуйке я повернул голову вбок, чтобы увидеть несущегося на меня на огромной скорости главного святителя.
Ариания неслась следом за ним с выражением гнева на лице, и даже догоняла, а посланное ей заклинание было даже быстрее неё. Но было очевидно, что она не успеет его остановить до того, как главный святитель доберётся до меня.
Уворачиваться было бессмысленно: успел бы я достаточно далеко отскочить от его траектории.
Единственное, на что хватило тех миллионных долей секунды, что остались мне до столкновения — это развернуться к главному святителю хотя бы вполоборота и открыть пасть.
Глава 27
Я спятил, собираясь проглотить мутанта, слепленного из кусков четырёх монстров, и по силе находящегося на уровне Магистра восьмой стадии?
Очень может быть.
На моей памяти уже был момент, когда маленький ублюдок пробрался внутрь большого ублюдка и натворил дел, при том что разница в силе между ними была куда больше, чем между мной и главным святителем. Вот только тогда маленьким ублюдком был именно я.
Но альтернативой было принять его удар на грудь или голову.
Второй вариант сразу отпадал. Голова мне нужна была всё-таки не только для того, чтобы в неё есть, но и чтобы ей думать. А после удара главного святителя, который, судя по скопившейся в его кулаке мощи, обладал тем же эффектом, что и взорвавший землю удар льва, мой череп вне всякого сомнения превратился бы в тыкву. Лопнувшую тыкву.
Слой защиты на груди был куда толще, чем на голове, плюс в этом случае я ещё успел бы затормозить атаку главного святителя лапами. Однако существовал также немаленький риск, что сломавшиеся от удара рёбра вонзятся мне в сердце. И это была такая себе перспектива.
Конечно, проглотить его было чревато даже куда худшими последствиями. Но у меня были причины, чтобы пойти на подобное безумство.
Аспект чревоугодия находился в моём желудке, и хотя я мог использовать его всем телом, наибольшей своей силы он достигал именно там, а также в связанных с желудком органах: пищеводе, глотке и, очевидно пасти.
Так что первой мерой противодействия мощи главного святителя стал максимально концентрированный луч удушающей силы аспекта чревоугодия, ударивший в него прямо из моего рта.
Он подавлял и вытягивал всё: полученную от Тотема силу, мировую ауру, даже потенциальные скрытые в его теле секреты. И даже за те мизерные доли секунды воздействия успел снизить мощь атаки где-то процентов на десять.
И это было только началом.
Рост главного святителя был сравнительно небольшим по сравнению с другими великанами. Сказывалось то, что щупальца, заменявшие ему ноги, были этих самых ног заметно короче.
К тому же, как и остальные аборигены Истинного Мира, он не умел использовать мировую ауру ни для чего, кроме физического усиления. Так что технически он не летел на меня, а бежал, просто сделав в конце длинный и невероятно мощный прыжок, вытянувшись вперёд, чтобы сохранить аэродинамику. И я сам ещё помог ему, немного подправив его положение мировым приказом так, чтобы он почти что принял позу супермена.
Понятно, что он не стал достаточно маленьким
