Оружейники: Aftermath. Книга 2. Из глубин - Александр Павлович Быченин
— Тони, ты чего молчишь?
В голосе девушки прорезалось отчетливое беспокойство за меня, бестолкового, и я решил ее больше не нервировать:
— Со мной все в порядке. Теперь уже точно.
— Уверен?
— Более чем.
— Может, теперь расскажешь, в чем дело? — Не ограничившись словами, Тинка предпочла развить успех — прижалась ко мне и положила голову на плечо. А на втором пристроила руку, этак по-сестрински (точно по-сестрински, зуб даю!) приобняв. — Я же не могу просто так… — быстрый взгляд на рюкзак — … вот это принять.
А ведь верно. Вещь цены немалой, поскольку импортная. Тут такой днем с огнем не отыскать. Так что повод железный. Хотя я ни за что не поверю, что дело исключительно в моем кайте. Скорее, в природном женском любопытстве, помноженном на симпатию. Впрочем, это тоже достойная причина, так что не буду ее разочаровывать.
— Я же тебе сказал, что можешь забрать, — зашел я издалека. — Считай, что это подарок.
— А за что?..
— Просто так.
— Так не бывает…
— Бывает. Мне он больше не нужен. Поэтому я отдаю его тебе. Просто потому, что мне приятно. Опять же, не Паоло отдавать? Обойдется, крысеныш.
— Тони!
— Ладно, ладно!.. — Так и придется колоться, не отстанет. — У меня есть старший брат, Данька…
— Как-как?
— Даниэль, Дэниэл… это уменьшительно-ласкательное.
— А-а-а… Понятно.
— Так вот… брат… старший, да. Спортсмен-экстремал. Был.
— Был?..
— В смысле, спортсмен был. Сейчас уже не спортсмен, завязал. А завязал потому, что однажды, участвуя в гонках на снегокатах — это такие скоростные машинки на реактивной тяге, по льду гоняют… а?..
— Льду?
Ну да, она же дитя тропиков… а льда тут даже в холодильниках нет, я про это уже рассказывал… она про него знает, хотя бы из курса астрономии, но с трудом может представить, чтобы все вокруг было ледяное. Свозить ее на Новый Оймякон, что ли?
— Ну да, по льду… короче, он попал в аварию. Остался жив, но лишился ног. Больше года по клиникам провалялся, на восстановлении. Хлопотное, знаешь ли, занятие — пока новые ноги отрастишь, пока заново ходить научишься… После этого он решил, что его больше привлекает карьера управленца в Корпорации, нежели экстремальный спорт.
— Хм… разумно. Даже не скажешь, что это твой брат.
Ага, не цепляет история. Вон, уже ерничать начала. Но ничего, сейчас я тоже на жалость давить буду.
— Это лишь одна сторона медали. Как ты понимаешь, была и вторая — наша мать. Представляешь ее реакцию?
Судя по погасшей улыбке, Тинка представила. Видать, до печенок проняло. Я, уж на что тогда мелкий был — двенадцать лет всего, и то запомнил, как мать переживала. Полгода ходила, как привидение. И только когда ноги Даньке восстановили, немного ожила. И все равно долго нервничала — а ну как старшенький окончательно в себя не придет? Вдруг хромота останется? Или суставы к непогоде ныть будут? Это не мои слова, а отцовские. Тот, конечно, переволновался, но непосредственно в день катастрофы. Как только медики заверили, что реабилитацию осуществить возможно, начал к проблеме относиться философски — мол, любой опыт впрок. И особенно такой, на крови.
— Это была предыстория. А история заключается в том, что уже тогда у меня начались проблемы — я, как бы помягче выразиться, адреналиновый наркоман. И брат был, это на него глядючи я тоже в экстремалы подался. В десять-то лет. Самоконтроля никакого, втянулся очень быстро. Правда, настолько самоубийственными забавами не баловался. Сноуборд, горные лыжи, летом скейт, маунтинбайк… больше всего кайфовал от скорости. А потом начал и от риска — трюки все усложнялись, начались травмы… вплоть до переломов.
— Хм… а ты раскрываешься с неожиданной стороны, Антонио!
— Угу. Вот только маменьке это очень не нравилось. С увлечениями старшего она смирилась, да и влиять на него уже практически не могла — тому на момент аварии было почти восемнадцать, а у нас совершеннолетие в шестнадцать. А на меня давила. При этом отец был совсем не против, поскольку сам такой же. И назрела реальная проблема. Мать в истериках, отец запрещать мне заниматься спортом не желает, но в конце концов тоже убеждается, что я для своих лет излишне, скажем так, рисковый. И придумывает, как ему кажется, идеальный выход — заставляет меня заняться единоборствами. Я, в принципе, и раньше занимался, но все больше спортивными — бокс, кикбоксинг… а тут начали меня грузить философией с уклоном в самоконтроль. Есть у него один знакомый, тренер дед Коля. Большой спец по древним китайским методикам… короче, хотели как лучше, а получилось, как всегда. Я уговорам поддался, самоконтролю научился, только рисковать начал еще больше — совершенно осознанно, серьезнейшим образом продумывая каждый последующий трюк. И это в двенадцать лет! Предки форменным образом струхнули, а тут еще Данька вляпался… мать устроила истерику лично мне и взяла с меня обещание, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не буду так рисковать. Я тогда пообещал — очень уж меня впечатлил укороченный братец. Отец не был столь категоричен, но тоже дал понять, что в общем и целом мать поддерживает. Он не против риска, но разумного и оправданного. А стремление свернуть шею ради адреналинового кайфа он в качестве такового даже не рассматривает. Вот
