Кодекс Крови. Книга ХII - М. Борзых
Я вернулся на арену и поднял несколько черепков, разглядывая их более тщательно. Но моё внимание приковали не они, а красная пыль, кружащаяся в тусклых лучах светильников. Я перевёл взгляд на ботинки, они утопали в багровой пыли выше, чем по щиколотку.
Некстати вспомнилось моё первое появление перед основателями родов. Тогда я стоял на арене, залитой кровью. Закрыв глаза, я постарался воспроизвести в памяти своё положение на арене. А ведь там тоже были светильники и лавки для зрителей. Но хоть убей, я не мог вспомнить: пустовали ли они или же силуэты просто скрыла тьма?
— Гемос, ищи… — заканчивать фразу не пришлось. Взгляд сам отыскал в полумраке балкон с тринадцатью каменными тронами. Вот только занята из них были едва ли половина. Огромные каменные изваяния с молчаливым укором взирали на арену растрескавшимися мордами.
— Что за хрень здесь происходила?
Я опустился на одно колено и поднял с арены горсть багряной пыли. Она отзывалась безжизненным прахом, но если мне повезёт, то вещество сохранило хотя бы толику информации.
Я пустил себе кровь с запястья и принялся засыпать смесь в рот, тщательно смачивая собственной кровью до состояния кашицы. Ждать пришлось недолго. Я провалился в память давным-давно высохшей и превратившейся в прах крови.
* * *
Амфитеатр совета нулевых носителей родов империи Сашари
Третья волна вторжения
Амфитеатр был забит до отказа. Пустовал только сектор Эсфесов, как и кресло одного из столпов империи на балконе.
Райордан Эсфес был изгнан из империи за предательство, а устройство переноса и хранения генетических и ментальных баз данных нулевого носителя было разрушено. С этого момента дети рода Эсфес перестали считаться полноправными гражданами империи Сашари и потеряли право присутствия в амфитеатре.
Утрата гражданских прав не помешала Совету основателей отправить род Эсфес на убой в составе заградительных отрядов для закрытия порталов вторженцев. Что удивительно, так это то, что драконы подчинились.
«Да какого демона⁈ Что за изощрённое посыпание головы пеплом? Что за гражданский суицид под гнётом вменённой вины?»
Мне это здорово напомнило, как Сердце Обители Крови пыталось вменить мне в вину уничтожение альма-матер. И ведь я тоже повёлся на какое-то мгновение. Но эта же история и стала показательным примером, что вина — понятие относительное. Иногда не виноват никто. Причиной начала конца становится банальная цепь случайностей, построенная на самых низменных чувствах существ: зависть, ложь, предательство, спесь, гордыня… Список можно перечислять бесконечно.
Аспиды бушевали. Гвалт стоял такой, что уши закладывало. От шипения в разных тональностях мороз пробивал по коже. Я невидимым наблюдателем стоял на арене среди огромных зверей, закованных в энергетическую броню. Все они были обвешаны артефактами, как новогодние ёлки. Признаться честно, даже меня, видевшего Райо в его второй ипостаси размером больше тридцати метров, впечатлили местные экземпляры. Они были больше Райо и готовы к битве.
«Драконий десант, мать их!» — выругался я, перемещаясь между тел бойцов к краю арены. Но выйти за её пределы у меня не вышло. По краям арены расположилась сложная вязь незнакомых рун, не пропустивших даже меня. Это ещё что за пленитель душ?
Я с удивлением разглядывал конструкцию. Она отчётливо напоминала не то око урагана, не то символ уробороса, змея, поедающего себя за хвост. Отличие было лишь в дополнительных лучах конструкта, расходящихся из центра в каждый из дюжины секторов.
«Как будто сороконожку распяли», — пришло на ум сравнение.
А ещё такое закрученное спиралью расположение энергетических накопителей напомнило мне расположение тел в пещере, где обитал алтарь стихий. Словно раковина улитки. Я посмотрел на узлы конструкта ещё раз и всё больше отмечал сходство между пещерой и амфитеатром. Только если в пещере свою смерть добровольно приняло человек триста, то здесь рассчитывали на явно большее количество.
— Тихо! — гаркнул кто-то с балкона, и его послушались. Шипение стихло, слышен был лишь шелест песка под чешуёй воинов на арене.
Со своего трона поднялась женщина с розовыми волосами и раскосыми глазами. Тело её до пояса было прикрыто лишь несколькими чешуйками в стратегических местах, колышущихся при каждом шаге. Разглядев женщину ниже пояса, я признал, что поспешил с выводами. Шагов там быть не могло, ведь аспида покачивалась на змеином хвосте.
«Да что б меня… Найада-нага… А почему же тогда Тайпана оказалась полнотельной змеёй? От кого яичко было?»
Вопросы множились.
— Граждане Сашари, великий дом Эсфес навлёк беду на нашу родину, за что и поплатился проклятием и низложением! Но даже такая плата не утолила жажду мести наших душ. Поэтому драконы отправились первыми защищать нашу землю от вторженцев.
— Справедливо! Сами притащили их! Пусть сами и расплачиваются! Смерть предателям! Смерть! Смерть! — начали скандировать трибуны.
— Последняя волна вторжения больно ударила по нам, — продолжила Найада, заставив заткнуться скандирующую толпу. Вот что значит псионик. — Все великие дома империи объединились, создавая защиту. И вот, наконец, есть благие вести!
В амфитеатре, кажется, даже перестали дышать. Всё внимание было приковано к наге.
— Защита создана неимоверными усилиями и ещё более невероятной ценой. Но она нуждается в активации.
— Активируйте! Скорее! Мы хотим мирной жизни! Чего вы ждёте⁈ Наши дети гибнут там! — крики толпы достигли своего пика, перерастая в бесконтрольный рёв.
— Цена активации — добровольная жертва половины граждан империи.
— Что нужно? Накопители? Артефакты? Мы вычистим все запасы! Великие дома выплатят любую цену ради будущего своих детей! — выкрики раздавались отовсюду, но уже не перерастали в гвалт, скорее напоминая тихий рокот волн. Всем не терпелось услышать цену. Каждый прикидывал, с чем был готов расстаться ради безоблачного будущего родины.
— Цена активации — жизни!
Одно единственное слово установило гробовую тишину в амфитеатре.
— Главы великих домов приняли решение тянуть жребий. Пусть всё решит случай.
— А как же дети? — тихо прошипел кто-то с трибун.
— За них может пойти тот из родных, кого жребий обойдёт стороной, — твёрдо ответил мужской голос с балкона. Рядом с Найадой стоял ещё один глава рода. Я невольно засмотрелся, пытаясь определить видовую принадлежность неведомой зверушки. Там стояла помесь трёхглавого крокодила с прямоходящим демоном.
«Мать Великая Кровь, и это я себя ещё считал уродцем? Да я — красавец писаный!»
Мне показалось, что одна из голов заинтересованно уставилась на меня, хотя меня в прошлом в принципе не могло существовать. Я же просматривал память крови.
— Легко вам
