"Та самая Аннушка", второй том, часть вторая: "Не та дорога" - Павел Сергеевич Иевлев
— Блин, что это за хрень? — зашипела Аннушка.
— Какая?
— Об которую я треснулась локтем, чёрт бы её драл. Да посвети ты сюда, что ты в этой кладовке разглядываешь?
— Тут пахнет, — сказал я, осматривая полки.
— Чем?
— Маслом. Дизелем. Землёй. Травой. Пороховым нагаром.
— И в чём проблема?
— Запах свежий.
— А, блин. Да. Затупила. И всё же, что это за железная дура тут раскорячилась?
Я посветил фонариком в основное помещение большого кирпичного гаража, луч упёрся в вертикальный железный борт.
— Это танк, — я положил руку на тёплые моторные решётки, — и его заглушили совсем недавно.
— Странный какой-то… — сказала Аннушка задумчиво.
Действительно, машина совершенно не похожа на те танки, к которым привык я, но здоровенная бронекоробка на гусеницах с пушкой ничем другим быть не может.
— «Маргарита» её зовут, — проскрипел голос из темноты. — Для своих «Марго».
— Кого? — спросил я.
— Бронеходку мою. Да что мы в темноте-то сидим? Сейчас открою ворота. Я тут придремал, простите.
Заскрипели петли, в гараж упала полоса солнечного света. Собеседника стало видно — пожилой мужчина среднего роста в рабочем комбинезоне, с перепачканными смазкой руками.
— Степан Семёныч я, — сказал он спокойно. — А лучше просто «Семёныч». А вы, я вижу, шпаки прохожие? Вне игры?
— Не вполне понимаю насчёт игры, — осторожно ответил я, — но насчёт прохожих факт. Идём себе, никого не трогаем, в чужие дела не лезем.
— Давно вас таких не видели. Ну, или я не слыхал. Связи уже пятый год нету, рация сдохла, починить некому. Сам я не умею, да и зрение ни к чёрту вблизи. Трак поменять — это да, или, к примеру, сальники, а мелкие детальки эти хрен разберу. Да и нет уже запчастей к ним. Переставлял модули с битых пока было, но все кончились. Так что за пределами моей игровой зоны может быть что угодно. Теоретически. А практически, думаю, то же самое, что и тут.
— А тут что? — спросила Аннушка.
— Экий голос странный… а выдь-ка на свет, — попросил мужчина.
Моя спутница сделала шаг вперёд, выходя из тени танка.
— Нешто баба? — обалдело сказал он. — Живая баба, чтоб меня переехало!
— Женщина, — недовольно поправила его Аннушка.
— Ну да, она самая, разъеби меня фугас! Не думал, что увижу ба… женщину. Помру раньше. Это ж сколько лет…
— Сколько? — спросил я.
— Да поди, сорок или около того. Я в последнее время считать года бросил, зачем? Но мне девятнадцать было, когда фемовирус-то шарахнул. С тех пор одна только боевая дружба, никакой тебе романтики.
— И что, все женщины…
— Точно, парень, все до единой. Ни карантины, ни убежища, ничего не помогло. Врали, что вирус был искусственный, боевой и вообще-то предназначался для другого, но что-то пошло не так. У учёных вечно всё шло не так. Теперь уже не понять, правда или брехня, да и поздно выяснять-то.
— И как же вы не вымерли без женщин?
— А кто сказал, что не вымерли? — удивился Семёныч. — Как есть вымерли. Все смежные зоны пустые, остались только я да Иваныч, старый хрен, на своей «Машке».
— Машке?
— Бронеходку его так зовут. Традиция — имена давать бабс… женщиновые, то есть. С тех пор, как вас не стало, — кивнул он на Аннушку, — только с ними и еб… общаемся. А ты правда женщина?
— Честное слово. Аннушка меня зовут. А его — Лёха.
— Вот жешь. Аж не верится.
— Тебе что, дед, сиськи показать?
— А можно?
— Облезешь, — фыркнула Аннушка. — А то знаю я таких. Сначала покажи, потом дай потрогать, а потом тебя кондратий хватит от нервов.
— Да за такое и помереть не жалко!
— Если ты полезешь лапать мою девушку, — мрачно вмешался я, — то помрёшь быстрее, чем думаешь.
— Ладно-ладно, я ж шуткую. Мне уже и не надо всего этого, здоровье не то. Потрясись с моё в этой железяке, парень, и тоже забудешь, зачем тебе яйца. Тем более, что нам и незачем.
— А с кем ты тут воюешь, Семёныч? — спросил я.
— Воюю? — удивился тот. — Ни с кем не воюю. Война сорок лет как кончилась. Фемовирус шарахнул, и всем не до того стало.
— А танк тогда зачем? — я похлопал ладонью по броне.
— Бронеходка-то? Так это ж Игра! — он произнёс термин с отчётливо большой буквы. — Ах, да, вы же вне игры… Присаживайтесь, шпаки прохожие, что вы стоите? Сейчас чайку взбодрю, поболтаем. С тех пор, как рация сдохла, я только с «Марго» и разговариваю. Она, конечно, баба надёжная, если масло вовремя менять, но в беседах не сильна.
Семёныч рассказал, что их срез готовился к тотальной войне. Причину её он за давностью лет запамятовал, а может, и не знал — ему тогда девятнадцать было, как раз попал под мобилизацию, и стало не до размышлений. Основным боевым средством тут считались танки, которых все стороны надвигающегося конфликта наклепали чудовищное количество. ПТРК, авиации и, тем более, дронов, которые низвергли танк с пьедестала «царя войны» в нашем мире, тут придумать не успели, так что все ресурсы были брошены в броню, моторы и пушки. Армии забивали «бронеходками» огромные ангары, заводы дымили круглосуточно, молодёжь готовили в танкисты, при каждой школе были учебные курсы с настоящими танками, стать самым крутым бронеходчиком было мечтой каждого пацана. Ими все восхищались, их прославляли газеты и радио, им давали девушки — тогда ещё были девушки. Пока война не началась, кто самый танкующий танкист, выясняли путём соревнований — имитации танкового боя, только со снарядами, начинёнными краской. Пейнтбол с пятидюймовыми шариками — красиво, наверное, было. Популярно, как у нас футбол. Болельщиков собиралось столько, что они могли носить победителя на руках вместе с танком. Меж тем в подземные герметичные хранилища накачивали солярку, на склады закладывали тонны снарядов, запчасти и расходку, и все ждали только отмашки, чтобы применить спортивные навыки
