Попаданец в Таларею - Серг Усов
Оба монаха кланяясь и неразборчиво бормоча благодарности, вышли из кабинета.
Посмотрев на оставшегося брата ключника, Адалий спросил:
— Что-то ещё?
— Да, ваше преподобие. Кладовщик жалуется, что кто-то повадился таскать продукты из склада. Сначала я подумал, что он всё никак не отойдет от праздников и продолжает попивать. Я даже хотел приказать его выпороть, но, похоже, что это правда. Кто-то из братьев или слуг. Прикажете провести расследование или попробуем поймать на месте?
Настоятель поморщился. Сейчас, когда они готовят серьёзное дело, заниматься ещё и выявлением крыс не хотелось. Не ко времени.
— Найди надёжных братьев, пусть присматривают, только незаметно. Расследований не проводить.
Ключник, получив указание, поклонился и молча удалился. Такое распоряжение его полностью устраивало. Какое расследование, когда его молодая красотка ждёт?
Когда наставник и начальник стражи остались вдвоём Адалий подошёл к своему столу, вытащил сбоку штырь, после чего поднял крышку стола. Под крышкой в углу находилась шкатулка. Наставник отсчитал из неё шестнадцать золотых десятилигровых монет и протянул их Меонию.
— Тут им задаток. Пятая часть, как обычно. Отправляйся в Нимею и привези их сюда. Желательно сегодня же.
А в это время Олег собирал репу. Да, будущий Повелитель Мира и чорный пластилин не мог относиться к этому без некоторого юмора.
Там, на Земле, будучи студентом, он не знал, что такое организованный выезд на уборку картошки и других овощей, но от отца и его знакомых примерно представлял, что это такое. Теперь, в другом уже мире, ему приходится испытывать это на себе.
В хижине Олег провёл почти пять дней. В первые же сутки он наконец-то полностью восстановил свой запас магической энергии, чтобы сразу три четверти его вбухать в заклинание Сокрытие Ауры, теперь больше года он мог не опасаться, что кто-то определит в нём мага. Остальные четыре дня Олег занимался раскачкой тела. Результат пока был не особо виден, но уже ощущался на практике.
Первый раз Олег смог отжаться от пола только четыре с половиной раза, но затем догадался накладывать на себя после нагрузок заклинание Малое Исцеление. Энергии оно забирало не так уж и много, зато кач можно было вести практически непрерывно. Благо, с питанием у него проблем не было — он ещё пару раз посетил монастырь и запасся продуктами впрок на несколько декад. Теперь он уже мог отжаться больше пятнадцати раз. Было бы смешно, если не учитывать в каком состоянии ему досталось тело несчастного серва.
Разобрался с исчислением времени, тут помог Лейн, забегавший каждый вечер его проведать. Осторожными вопросами Олег уяснил, что первоначальные его мысли насчёт того, что он появился в этом мире в последний день последнего месяца лета, были результатом его неправильного восприятия знаний Ингара.
На самом деле здесь не было деления на месяцы вообще, видимо из-за особенностей орбиты местной луны. Год здесь, длившийся четыреста два дня, состоял из четырёх кварталов, в каждом квартале было десять декад, в каждой декаде, понятно, десять дней. Были ещё не входившие ни в одну декаду два "дня встречи", это когда весна встречается с летом (год здесь начинался с первым днём летнего квартала).
Сейчас уже шла вторая декада осеннего квартала. Олегу пришлось выйти на работу на шестой день своего пребывания в этом мире. Серв, который не работает, не важно по какой причине, не имеющий помогающих ему родственников и, при этом, не умирающий от голода, вызвал бы серьёзные подозрения. И так уже староста посмотрел на него с подозрением.
В одежде Ингара Олег выглядел по-прежнему худым недоедающим парнем, а то, что под рубахой уже вместо рёбер мясо, так никто этого не видит. Да и много ли изменишь за двенадцать дней?
Тем не менее, с его нанешним питанием, с использованием заклинания Малое Исцеление его состояние по сравнению с другими сервами было просто несравнимо. Олегу приходилось постоянно делать вид слабосилка, чтобы не привлекать внимания надзирателя.
Надзирателем на этих работах был монах, уже знакомый Олегу по его первому приключению в монастыре — брат Ганек. По всей видимости, настоятель использовал порочную практику КПСС и назначал на сельское хозяйство провинившихся.
Брат Ганек целыми днями валялся в тени деревьев, которые росли вдоль поля, часто пил воду и обильно потел.
Впрочем, тут особый контроль и не требовался. Оценивался сразу результат. В конце дня монах, вместе с помощником старосты Горушки, который представлял тут общину сервов, оценивали количество собранного и отделяли треть для общины. Остальное увозили в монастырь. Перевозкой занимались сервы из Светлой. Громоздкие повозки тянули быки. Олег уже знал, что лошади тут есть, хотя и более низкорослые, чем земные, вот только их чаще использовали для верховой езды.
Треть от собранного урожая репы, которая доставалась сервам, это было ещё щедро со стороны монастыря. С урожая зерна монахи забирали три четверти.
Работа в сельском хозяйстве Олега порядком утомила, не физически, а морально. Он уже начал продумывать варианты, как опять закосить. К тому же он, временами наведываясь в монастырь, чтобы проверить, как там идут дела у матери и сестры Ингара, несколько раз был свидетелем интересных разговоров. Настолько интересных, что он специально стал их слушать.
Его насмешили и, прямо скажем, порадовали выводы, которые сделал настоятель монастыря и его помощники. Никто даже не сомневался, что устроенное Олегом изъятие книг, кстати, так и таскаемых им в пространственном кармане мёртвым грузом — с грамотностью пока были проблемы, дело рук барона Гринга.
Кстати, в одном из разговоров Олег получил и небольшую информацию о самом бароне. Его личность Олега сразу заинтересовала: простолюдин, не только получивший дворянство, а ставший бароном — это могло помочь Олегу спланировать путь своей социализации в этом мире. Понятно, что сервом он не будет, но вот как без поднятия шума выйти из этого состояния и занять хотя бы первую ступень своей карьеры, он ещё никак не мог придумать.
Олег решил поучаствовать в столкновении, которое в скором времени должно было произойти между монастырём и баронством. Естесственно, поучаствовать он решил на стороне Гринга. Олег понимал, что в этом средневековье свои порядки, и барон, вполне вероятно, ничем не лучше
