Этот длинный, длинный день - Юрий Витальевич Яньшин

неприятностей, все никак не приходил. Черепной коробкой цепко овладели и не хотели отпускать мысли и переживания о происходящем в последнее время в стране. Связавшись с этим постылым президентством, вместо того, чтобы мирно наслаждаться любимой игрой в гольф (а что еще нужно состоявшемуся миллиардеру в 73 года?), он вынужден ежедневно окунаться в дерьмо партийных и Госдеповских склок и интриг. Но за четыре месяца до возможного переизбрания от всего этого уже никак невозможно было отказаться без окончательной потери лица. И он поневоле был вынужден принимать участие в этой большой игре с неимоверно большими ставками «большой политики», расплачиваясь покоем и остатками нервной системы. Мысли беспорядочно и хаотично роились в старческой голове, создавая сумбур и головокружение. Перекидываясь то на проблему связанную с пандемией, поразившей последнюю сверхдержаву в самое сердце самолюбия, то на этого чертового ниггера,[37] вздумавшего так некстати подохнуть под ботинком копа[38] и тем самым вызвавшего массовые беспорядки, перекинувшиеся на большинство штатов, то на старую швабру и неврастеничку Пелоси[39]. Все эти мысли никак не давали покоя воспаленной старческой голове. Он уже настолько свыкся с неприятностями ежедневно в течение уже почти пяти лет, если считать предвыборную гонку шестнадцатого года, обрушивающимися на его когда-то рыжую, а теперь седую голову, что порой стал ловить себя на том, что испытывает некое мазохистское удовольствие от их перебора, подобно монашеским четкам. Если бы ему кто-то лет десять назад сказал, что расплатой за возможность посидеть четыре года в президентском кресле, на котором толстая практикантка[40] облизывала яйца «малыша Билли»,[41] станут ночи подобные этой, он много раз подумал бы, стоит ли ввязываться в это дело. Ковбоем, участвуя в сумасшедшем родео, перескакивая с одной шальной мысли на другую, он не помнил, как уснул, да и уснул ли, а не просто забылся в спасительной полудреме? Сколько бы ни был изнурителен прошедший день, ночь не могла внести успокоения в его мятежную душу, поэтому, как и большинство представителей старшего поколения, Трамп спал очень чутко. Вот и сейчас, когда он краем уха услыхал чье-то нервное перетоптывание за дверью, а затем робкое поскребывание в нее, то сразу открыл глаза, автоматически фиксируя взгляд на прикроватных часах.

— Какого дьявола, Фрэнки?! — гаркнул он, увидев в чуть приоткрытой двери длинный как шило нос своего личного секретаря, подсунутого ему женой пять лет назад вместо прехорошенькой Вивьен, работавшей с ним еще в корпорации, дабы избежать ненужных, с ее — Меланьи, точки зрения, кривотолков.

— Господин президент! — придушенным голосом пискнул секретарь, все еще не решаясь переступить порог спальни. — Срочные новости!

— Да заходи, черт бы тебя побрал, вместе с твоими новостями! Что у вас там опять стряслось? «Сонный Джо»[42] повесился на собственных подтяжках, оставив записку с обвинениями в мой адрес?! — ворчливо произнес он, привстав на локти и оглядывая согнувшуюся в виде вопросительного знака худощавую фигуру Фрэнки.

— Никак нет, — нервно хихикнув, возразил секретарь, — дело гораздо серьезней.

— Говори, не тяни, — нахмурился президент, чуя что-то неладное.

— В Москве, на параде, кажется, убили вашего визави — президента Бутина, — продолжая ухмыляться, доложил тот.

— Что-о-о?! — вскинулся Трамп на постели. — Что ты мелешь?!

— Вы в этом можете удостовериться сами, включив телевизор, — жеманно повел плечом секретарь.

Президент, еще не до конца проснувшись, усиленно тер лицо руками, как бы пытаясь этим жестом смыть некое наваждение, одновременно приводя мысли в порядок. А секретарь продолжал:

— Мне позвонил госсекретарь и сказал, чтобы я вас разбудил. Он сейчас перезвонит вам.

Президент, услышав эти слова, тотчас потянулся к тумбочке, где лежал его «блэкберри»,[43] специально приспособленный для закрытой связи и немедленно включил его, одновременно просовывая вдруг заледеневшие ноги в шлепанцы, что стояли возле кровати. Быстро загрузившись, тот моментально сообщил о целой куче пропущенных звонков, большинство из которых принадлежали Госдепу и АНБ.[44] Видимо действительно дело приобретало нешуточный оборот. И будто бы в подтверждение этой догадки, телефон резко завибрировал в его руке. Звонил госсекретарь Майк Помпео.

— Хэллоу, Майк, — без всякого энтузиазма произнес Трамп, поднося смартфон к уху.

— Хэллоу, господин президент! — радостно откликнулся на том конце собеседник, явно не обращая внимания на холодные нотки голоса первого лица государства. — Ваш не в меру заботливый Фрэнки уже передал вам эту шикарную новость?

— В общих чертах. Что там у них произошло? — все также холодно поинтересовался президент.

— Теракт. Прямо на их главной площади. Во время парада, — рублеными фразами начал рапортовать госсекретарь. — Взорвалась вся трибуна, где был Бутин со всем своим выводком. Вряд ли кто остался в живых. Включайте телевизор. Там на всех каналах показывают это зрелище…

— Хорошо, — перебил его ликование Трамп. — Подъезжайте ко мне и прихватите всех из Первого списка.[45]

— Да. Я уже всех оповестил. И сам уже еду к вам. Минут через двадцать буду у вас.

— Хорошо. Собираемся в ситуационной комнате, — сказал президент и тут же отключился.

На протяжении всего недолгого разговора секретарь находился здесь же, застыв все в той же подобострастной позе.

— Помоги мне одеться, — буркнул президент ему, начиная снимать с себя пижаму.

После того, как секретарь помог президенту засунуть негнущиеся от подагры ноги в штанины брюк, Трамп поминутно кряхтя и чертыхаясь (при своих можно было не стесняться и не скрывать своей старческой беспомощности), начал одевать рубашку. Верный Френки и тут было кинулся помочь шефу, но был отстранен властной дланью:

— Ступай, разбуди Джареда. Я хочу, чтобы он тоже присутствовал на совещании.

— Не извольте беспокоиться, господин президент. Его сразу провести в ситуационный зал или сначала вы хотите переговорить с ним до того, как там все соберутся? — спросил он президента.

— Ты сначала попробуй его разбудить, — усмехнулся президент и сделал неопределенный жест рукой, для посвященных должный означать, что аудиенция окончена и, следовательно, приводить никого не надо. Дальнейшее облачение он продолжил уже самостоятельно, хоть и пришлось повозиться с пуговицами, долго не желавшими подчиняться дрожащим в треморе пальцам.

Джаред Кори Кушнер — тридцати восьми летний красавец, в прямом смысле «владелец заводов, газет, пароходов» — зять нынешнего президента через его дочь Иванку и его старший советник по вопросам геополитики, а по факту негласный проводник израильских интересов, по случайному стечению обстоятельств сегодня ночевал в доме тестя вместе с супругой. Поэтому секретарю Трампа не составило большого труда переместиться из западного крыла Белого дома в восточное и робко постучать в массивную дубовую дверь спальни любимой дочери сорок пятого президента. Как и следовало ожидать, с первого раза у него ничего